Поэма без конца...

                Снились вишни во рту
                И черешни в садах,
                И акации белая в мае морока,
                И в Одесском порту
                Разгружались суда
                Из далёкой оранжевой сказки, Марокко.

                197? г.

Сам себя уверял,
надо всё поменять –
страны света и точки духовной опоры -
и бежал  за Урал,
дабы не вспоминать
до поры и до времени море и горы.

Затеряться хотел я
в урманных лесах,
покориться  хотел я  не шторму, а вьюге.
Но пустая затея -
менять полюса,
если сердце твоё остаётся на Юге.

Снились горы и ландыш
в предгорных лесах,
и кизила пурпурные грозди на склонах,
и рыбацких шаланд
рваные паруса
чешуёю искрили, как мрамор на сколах.

Снились вишни во рту
и черешни в садах,
и акации белая в мае морока,
и в Одесском порту
разгружались суда
из далёкой оранжевой сказки, Марокко.

И взлетал самолёт,
и металась душа
от Югры и до Юга, как будто по карте:
Краснодар – Самотлор
и  Одесса – Ишим –
и туда, и обратно, и неоднократно.

Леденела душа,
то  застыв на краю,
то срывалась и билась в иллюминатор,
но менялся ландшафт
у неё под крылом
и душа с каждой милей полёта менялась,

и цепляла,  Кавказ
за собой волоча,
за высокие  тысячелетние  сОсны
Дона рваный рукав
где-то у Калача,
за колючки акаций – полотнище Сосьвы…

И почти сорок лет
нет покоя душе.
Ну какие ещё тебе надобны сроки?
Всё летит самолёт,
всё я не допишу
эти самые главные, может быть, строки.

Р. Гар.