Как может он решать...

                Он говорит со смыслом, с глубиной,
                Такой, что в ней утонешь незаметно,–
                Как тина на поверхности земной:
                Опасно, а для глаза неприметно.

Как может он решать, сидящий в мягком кресле,
Во всех своих местах комфортом окружен,
Как может он понять судьбу иную, если
К нему приходит тот, кто смят и угнетен!

В тиши блестящих зал, уютных кабинетов,
Он напрочь позабыл про ту, другую, жизнь,
Где меряется все совсем другой монетой,
Где лучше знают, что такое гуманизм...

Он в шахматы играл, на них тренировался,
Как делать ход конем из-за угла,
За пешки вовремя умел ретироваться,
Когда в игре в том надобность была.

Потом сообразил – он в этом был не первый, –
Что в жизни – как на шахматной доске:
Есть пешки, есть слоны, есть даже королевы,
Что, значит, жизнь – игра, и шанс в твоей руке.

Смекалкою его Всевышний не обидел,
А совесть он решил оставить простакам.
Кого-то он любил, кого-то ненавидел,
Но все эмоции стал подчинять делам.

Плевать на принципы – направо ли, налево, –
Где дело выгорит, туда и по пути.
Бывало, шел ва-банк, а то и с королевой
Чужих мастей вдруг начинал крутить.

А цель была одна – к столь вожделенной власти.
И вот он – наверху... Взирая с высоты,
Тасует, как всегда, он все цвета и масти,
И, разыграв гамбит, он ставит, как кресты

Над жертвами его, фигуры той окраски,
Которая ему сегодня по душе.
А если очень надо, – обрядятся в маски,
Оставив узкую – для наблюденья – щель.

Ну, вот его портрет – поверхностный, неточный,
Но, согласитесь, в этом что-то все же есть.
А главное, что есть для них, таких вот, почва,
Где может их «талант» во всей красе расцвесть.