На три четверти от бёдер - подборка

***
Холодное окно сверкает,
в тумане светится луна
и в речке бликами играет,
и улыбается она,
присев на изгородь в тумане,
и свесив ноги тишины,
она плывёт в седом обмане,
как будто маска Сатаны.


***
Великолепие святое:
в полёте вижу дивных птиц.
И выражение простое:
порханье шёлковых ресниц
меня ввергает в сумасбродство,
в отчаянность на поводке,
и проступает жизни сходство
с красивой лодкой на песке.


НА  ПОДСТУПАХ

Я помню роковые встречи,
когда метельные года мели.
И слышу едкий звук картечи
в простоволосых жребиях Земли.
Изнанку вижу откровенья
на подступах к тревогам на луне,
где падали слова в мгновенье,
качались бесприютно на волне
мои печали и сомненья
в плывущей череде времён,
как будто чьи-то откровенья
катились грубо под уклон
неистовства осенней сути
в чужих неведомых краях
кричали вслед: "Вы, не лютуйте!"
с моей мятежностью в стихах.


***
В безумиях летнего сада
струится осенняя грусть –
начало вины листопада
читает стихи наизусть
не классика новой эпохи
из старых времён тошноты.
Купаются в слове пройдохи
под сводами злой темноты
усеянной звёздной порошей
и золотом листьев сухих,
которые в памяти крошит
давно позабытый мной стих.


***
Красивый закат над рекою
пылает мятежным огнём.
И нету в палитре покоя,
не тишь отражается в нём,
а суетность бренного Мира,
летящего в пропасть судьбы
без визы туманных овиров.
Мелькают года как столбы.


***
Плоское небо тревожно
ветхим безумием дня.
Странность моя осторожна
в пламени едком огня.



В  ЗАВЬЮЖЕННОСТИ

Моё желание печально.
Моё стремление смешно.
И в жизни всё маниакально,
хоть думать мне о том грешно,
но в ветхом повороте света
с лучистым проблеском тепла
растут у бедного Поэта
два лёгкие Души крыла.

И он летит в пространстве чести
под хлопотную жизнь в стране,
где уважают лишь винчестер.
Всё остальное – не вполне
пригодное для новой славы
со взлётами сквозь пелену.
И с отреченьем от забавы
идти раздетым на волну

в тылу сбежавшей небылицы
под синим куполом небес,
где снова проплывают лица,
не соблюдая интерес
разбойного стремленья в поле
невспаханной мечты степной,
где снова скачет конь на воле,
лечу над ним я под луной

расписанной по форме униженья
в завьюженности дней тоски
в завидном сдвиге положенья,
где клацают затворы и курки,
кричит в заиндевелое пространство
петух к заутренней заре.
И солнца диск в протуберанцах
опять гарцует по горе.


БЕС  ПРИЧИННОСТИ

Люблю я метельные ночи
и дни с беспросветной пургой,
когда в остервенье хохочут:
луна с бубенцом под дугой,
и сыплются звёзды повсюду
в сиянии тёмных небес.
И ходят угрюмые люди
к пурге потеряв интерес.
Моё одиночество свято
среди озверевшей толпы,
и звёзд одинокие пятна
летят в наоконной тропе,
звеня в суматохе метельной,
седым отражением лет,
где ход у часов канительный
стучит Бес причинности свет.


БЕЗ  НАИТИЙ

Все туманное понятно
на межзвёздном языке
и горит звезда невнятно,
где-то в тёмном далеке
за крутым подъёмом в гору,
в тишину из синевы,
открываясь сверху взору
с поворотом головы
на три четверти от бёдер,
и от бюста на вершок.
В магазинах нету вёдер,
заменяет их мешок
целлофановый прозрачный,
словно бы луна на выходной
в облаках, лучи все прячет,
накрываясь западнёй.
На щеколду самомненья
закрывается бирюк,
будто в поле наводненья.
Попрошу я вас: "Без рук!"
Крикнул как-то самозванец
на турецком берегу,
потерял который ранец,
след оставив на снегу
не оттаявших событий
в забытьи кромешной мглы:
без наитий, без открытий
торговал из-под полы
чужестранец окаянный
в переменчивом окне,
и шатался будто пьяный
откровенно по стерне.