соната

I

Полуденный свет обессилено вязнет в предметах.
Их хаос придает подоконнику сходство с таможней,
которой полы, как бывает, месье в эполетах
чернит сапогами, а после плетётся порожний.

Здесь вещи кругом: полусгнившая корпия, гроссбух,
чернильница с жеваным боком, лохмотья конвертов,
вдыхающих с жадностью тлена полуденный воздух,
а после бросающих в комнату с гордым – «он мертв».

Здесь сумрак, радея за право смотрящего строить догадки,
нервически мнет интерьер. В результате, щербины
стенной штукатурки становятся профилем Натки,
цветок на ковре – озабоченным фасом Ирины.

Вообще, эта комната – некий банкет наизнанку.
Скорей – контрапункт, чем вранье исключений из правил;
скорее – немыслимый танец, где, взяв куртизанку
горячную за руку, двигался б умерший Авель.

Здесь перья скрипят, векселя оседают у края
столешницы, вытертой тканью рукавной до блеска.
Симфонии звук, хоть никто и ничто не играет,
звучит в голове человека болезненно-резко.

II