Ана Бландиана. Белль-эпохальное мечтание
По дороге, которая ухабилась на месте теперешнего шоссе, тряслись экипажи, коляски, влекомые упитанными лошадьми с упряжью в цветных кистях, и только редко-редко автомобиль, похожий на неуклюжее насекомое неизвестного вида, собирал народ у восхищенно-распахнутых окон и дверей. Публика приезжала в горы, публика, как видно, не слишком богатая, поскольку они нанимали всего лишь комнатушку в этом грациозном здании, публика из разночинной интеллигенции, скорее всего, из мелких служащих: дамы в длинных юбках с затейливыми воланами, в шелковых блузах с щедрой вышивкой и с пышными кружевными жабо, в шляпах, украшенных ягодами и цветами; господа в сюртуках поверх жилетов со сложной застежкой и рубашек с манжетами и воротничками, в гетрах и башмаках со шнуровкой, в шляпах, при перчатках и тростях; дети в бархатных костюмчиках с белой ажурной манишкой, в вязаных чулочках и в высоких лакированных ботиночках…
Удивительно! В пансионе наверняка не было ванны (в комнатах стояли умывальники с тазом и тяжелым фарфоровым кувшином, филигранно расписанным идиллической картинкой), клозеты помещались где-то во дворе, моющие средства еще не были изобретены, и все же – что поразительно в моем образе-ретро, кальке с фотографий того времени, -- это впечатление безупречной чистоты и ухоженности каждого персонажа. Пытаюсь отодвинуть сравнение, но оно накатывает и укрепляется во мне, вопреки моей воле, которая противится и пытается защититься, подозревая, что сравнение это не очень-то нам льстит. Не знаю, существовали ли тогда швейные, вязальные и вышивальные машины, склоняюсь к тому, что еще нет – или, в любом случае, они не были еще широко распространены; синтетическим материалам предстояло появиться через добрые полвека, все давалось тяжелым трудом, делалось кропотливо, иголкой и крючком, из шерсти овец, из шелка червей, из льняной нити, и все было дорого. А у нас вместо недель такого труда – минуты машинного шитья, вышивки, вязания, вместо овечьих стад – несколько баррелей нефти, все кропается на скорую руку и все – дешевка. Их фотографии (одна или две за всю жизнь) получались в результате сложной церемонии и были настоящими произведениями искусства по глубине и экспрессии; наши, снятые на автомате, обесценены своим количеством и тем, что представляют только миг, а не его смысл. Их платье было красиво красотой раритета и значительно тем трудом, который в него вкладывали; наше платье дешево и безлико – в согласии с мерой вложенных в него незначительных материальных и духовных затрат. Все естественно донельзя. Цена каждой вещи – уникальность и страдание, которым за нее заплачено. Этот закон так далеко заходит в своем абсолютизме, что американцы, в знак признания его буквы, чуть ли не уничижительного и в любом случае философского, практически заменили одежду универсальной и нейтральной униформой, джинсами.
Одному снежку подфартило разбить остатки стекла в окне, и звон осколков вмиг пресек мое белль-эпохальное мечтание, а с ним – и мою мысль, уставшую от отвлеченных построений.
Перевод с румынского Анастасии Старостиной
Свидетельство о публикации №111111204055
Наталья Коноплёва -Юматова 17.11.2011 20:20 Заявить о нарушении
Энергетику же вещей я чувствую хорошо, даже не будучи экстрасенсом. Я думаю, что и многие чувствуют, но не придают этому значение. Недавно поняла, что практикую "интуитивный фэн шуй". Вещи сами говорят мне, мои ли они,хотят ли они жить со мной или полезнее расстаться. Любящие руки могут создать шедевр уродства, а от блошиных рынков исходят эманации несчастных призраков. Смотрим, прислушиваемся,берем только безусловно свое.
Примерно так.
Доброго дня!
Ваша --
Анастасия Старостина 18.11.2011 13:57 Заявить о нарушении
Наталья Коноплёва -Юматова 18.11.2011 20:35 Заявить о нарушении