Случайные воспоминания. Опыт стукачества

Случайные воспоминания потому и случайны, что приходят внезапно. Совершенно непонятно, что может заставить вспомнить тот или иной случай из жизни. Какое событие может всколыхнуть память,  встреча, с каким человеком.
На этот раз сумела точно определить, почему, в результате чего пришли эти случайные воспоминания.
Люди, чья молодость пришлась на годы советской власти, часто с ностальгией вспоминают ту страну и с сожалением вздыхают. Мне долго были не понятны причины их грусти, но  догадалась, что не по строю они вздыхают, не по власти, а по ушедшим годам юности, по былым физическим возможностям, по утерянным иллюзиям.
Человеку свойственно идеализировать своё детство, своё прошлое. Равно, как и демонизировать настоящее. Будущее всегда туманно и неопределённо.
Как пела черепаха «была и я когда-то молода».
В детстве каждое утро казалось солнечным. Дожди не шли никогда и грязи не было осенью. Зимой не было морозов, только мягкий снег падал, падал, падал. В юности мы сопротивлялись мамам, заставлявшим надевать под юбку тёплые рейтузы. В подъезде снимали их и заталкивали в сумку. Помню, как в университете растирали коленки ладонями, потому как тонкие колготки не грели. Нам было тепло и весело и никто не думал о предстоящем артрите.  Шапка считалась предрассудком и глупостью. Ну разве что модный вязаный капор. Новогодние подарки были прекрасны, юноши были принцами, а мамы – модницами. Сегодня, когда бывшие принцы обзавелись пивными брюшками и лысинами, а мамы предпочитают модное удобному, мы оглядываемся назад и видим многое забавным. То, что тогда было трагическим, ныне с расстояния времени, кажется комическим, как  история, которую я готова рассказать сегодня.
Университетские годы. Впрочем, тогда учебное заведение не называлось Таллинским Университетом, а просто Политехническим институтом.
Комсомольская организация, время от времени, нагружала нас, студентов общественными нагрузками. На лекцию по общественной дисциплине пришли трое. Пошептались о чём-то с преподавателем марксистко - ленинской философии, который позже благополучно перекрасился в преподавателя политологии. Чужие пошли вверх по аудитории, внимательно всматриваясь в наши лица. Три факультета слушали очередную занудятину. Кто делал другие задания, кто играл в морской бой, кто откровенно спал.
Самые старательные писали лекцию. Остальные потом переписывали у них. Мы с подружками придумали способ – писать лекции по очереди, под копирку. И волки сыты, и овцы целы. Надо сказать честно, что преподаватель Юзеф Максович меня любил. Имя его помню столько лет, потому что тогда оно казалось мне экзотичным. Любил за то, что на самой первой лекции я поразила его воображение тем, что сходу, безо всякой подготовки, встала и оттарабанила понятия «нации», ещё чего-то и «моральный кодекс молодого строителя коммунизма». Не смейтесь, но такой был. Помните? Кто не застал такого, тому повезло и мозг им выносить не стану, рассказывая о его содержании. Всё это я помнила назубок, потому что в школе у нас был директор – бывший фронтовик, бывший замполит и монстр, а именно он давал нам общественные предметы. Мы заучивали наизусть совершенно неинтересные и, кажущиеся нам ненужными термины и определения. Пригодилось. Позже сообразила,  что наш директор невольно, а может быть и специально, тренировал нашу память, что очень пригодилось в дальнейшей жизни.
Возвращаемся к нашим баранам, оказавшимися офицерами комитета.
Оказывается, что существовала такая организация. Улыбаюсь, вспоминая.
Им были нужны несколько девушек. Для чего не говорили, но отказаться было нельзя. Меня выбрали. Посчитали, как того беленького козлёнка в мультике и велели прийти по указанному адресу в указанное время. Форма одежды должна была быть нарядная.
Недоумевая, мы отправились туда, куда нам велели. Оказалось, что они собирались использовать нас для наблюдения за зарубежными гостями города. Не потирайте радостно руки, в ожидании пикантных подробностей. Всё было намного прозаичнее. Меня дали в пару молодому инженеру, специалисту с одного из заводов и нас отправили в один из баров гостиницы «Олимпия». Нам даже выдали денег на «представительские расходы». Мы должны были изображать из себя парочку и наблюдать не хочет ли кто из финнов или шведов, которых всегда было, есть и будет множество в нашем городе, ибо близко и по родственному, "сдать валюту советскому гражданину". «Предотвращать диверсии в отношении советской власти». Как смешно это писать. Тогда же я была испугана. Мне было 18 или 19.  Домашняя  девочка. Длинноволосая и немножко неуклюжая. Почему выбрали меня, а не факультетских красавиц? Наверно, у меня было такое глупо – наивное выражение лица, что не опасно было послать меня на «задание». Возможно, сработала рекомендация Юзефа Максовича, который был уверен, что такие «задания» пойдут на пользу для дальнейшей карьеры.
Молодой мужчина, а было ему лет 25, не более, был женат. Они ждали первенца. Имя его я не запомнила, причины чего будут ясны позже. Он оказался нормальным человеком, которому так же, как и мне не понравилось то, что мы должны делать. Они стояли в очереди на квартиру. Намёк, что молодых специалистов много, а квартир мало, подействовал. Мне тоже хотелось достоять в очереди за дипломом. Если уж я прошла все препятствия в виде сопромата и теормеха, то вылетать из-за научного коммунизм, совсем глупо. Конформизм нашего поколения, чего уж отрицать. Не все были открытыми диссидентами. Большинство сидели по кухням, где «синим цветком горел газ»  и посмеивались про себя, под гитарку и стишки.
И вот, приличная парочка из меня и него пришла в бар. Я была впервые в таком шикарном месте. Мои тогдашние мальчики, студенты, были бедны, как церковные крысы и водили меня только в маленькие кафешки, где мы брали по чашке кофе и грелись в ненастную погоду.
Тогда в барах танцевали. Мы танцевали с ним, меня приглашали те самые финны и шведы, за которыми мы были должны наблюдать. Не знаю, как он, но я забыла, для чего нахожусь в баре. Мне было весело. Особенно после пары коктейлей. Самых дешёвых – водка с апельсиновым соком. Видимо, господа гэбисты не были особенно щедры на представительские, а может отсчитали немного в своё карман, кто знает. Мой спутник оказался любителем и знатоком классического джаза. Он выстукивал мне ритмы на столе и я угадывала мелодии. Радовалась тому, что нам нравится одно и тоже и огорчалась, когда не узнавала. От него я узнала много новых имён музыкантов.
По сторонам мы не смотрели, нам было весело.
К нам подошёл бармен и куда-то позвал моего подельника . Вернувшись, он сказал, что мы можем идти домой. Я была не трезва. Это был первый раз в моей жизни, когда земля уплывала из-под ног. Накоктейлилась. Он проводил меня до дома, где мне пришлось разбираться с родителями, уверяя их, что это было «важное комсомольское поручение».
Отец смеялся, мать сказала, что «начало положено» и я «покачусь по наклонной плоскости». Я пыталась выяснить, где дно у наклонной плоскости, но была вытолкнута в свою комнату, где благополучно и уснула.
Уже утром я не помнила имени своего вчерашнего приятеля.
На вопросы подруг, куда я ходила и зачем, ответить мне было нечего. Плохо помнила то, что было. То что помнила, было приятно.
В институте никаких комментариев от преподавателя не было. Всё прошло тихо и незаметно, как будто основной целью было отправить меня в бар, познакомить с любителем джаза и научить пить водку с соком.
С тех пор и я увлеклась джазом. Водку научилась пить и без сока. Но, это уже совсем другая история. Комсомольских поручений мне больше не давали. Не оправдала доверия, наверное. Впрочем, была в моей жизни ещё одна встреча с комитетчиками. Было это позже и в частной жизни. И это тоже другая история,  которую я расскажу, когда придёт время. Когда кто-то или что-то заставит мой мозг вытащить её из-под залежей других историй, одни из которых более интересны, другие – менее.  Объединяет их одно – все они части моих случайных воспоминаний.