Глава 29. Капли грусти повсюду на стёклах...

Глава 29. КАПЛИ ГРУСТИ ПОВСЮДУ НА СТЁКЛАХ
   
Оставшись один, Евгений Иванович с трудом привыкал к новому для него образу жизни. Из множества обычных раньше дел, теперь осталась  малость — прогулки с собакой, редкие поездки на базар за продуктами, приготовление пищи для себя и Ральфа, небольшие постирушки.  С отъездом Марины умолк телефон – и он был рад этому.  Его всегда раздражал трёп Марины с родственниками и друзьями, ненужная, как он считал,  потеря времени. Пару раз супруги даже ссорились по этому поводу. Марину, человека тактичного, всегда коробило его беспардонное желание препятствовать ей в «никчемной болтовне». Слыша бурчание Жени, она зажимала трубку ладонью, делала большие глаза, пытаясь образумить мужа, но его было не остановить. Марине приходилось вежливо, но коротко заканчивать разговор, испытывая страшную неловкость перед собеседниками. Положив трубку, она возмущалась, но…  будучи покладистой  и отходчивой,  долго сердиться не умела.  Да и Евгений, выпустив «пары», быстро  забывал  об инциденте – и  в доме воцарялись обычное спокойствие и дружелюбие.
Телефон молчал, потому что все знакомые знали об отъезде Марины, знали и то, что с Евгением особо не пообщаешься. А ему, поначалу довольному тишиной,  теперь казалось, что жизнь замерла, и в душе хотелось с кем-нибудь перекинуться словом.  Он включал телевизор, выбирая новости или познавательные, научно-популярные передачи. Стал  пачками покупать газеты, читая всё подряд.  Но человек – существо стадное, не зря самых опасных преступников садят в карцер, лишая общения. Именно таким узилищем казалась теперь Евгению собственная квартира.
Спасти от мук одиночества могла только работа. Не смотря на то, что он  выглядел много моложе своих лет, формалисты-кадровики, заглянув в его анкету, отводили глаза и… обещали перезвонить, чего однако ни разу не последовало.  Но Евгений не опускал рук,  настойчиво продолжая поиски места, где бы смог применить свои силы.

Давно не было звонка от Марины. Евгений понимал, сколь непросто и хлопотно присматривать сразу за двумя малышами: конечно же, она замоталась! Но в сердце закрадывалась неясная обида: «Значит, не скучает! Неужели я ей стал настолько безразличен?». Чтобы избыть душевную маяту, копящуюся горечь, он ложился пораньше спать, желая хотя бы во сне скоротать немыслимо тянущееся время.
В один из таких тоскливых вечеров, Евгений вдруг решил расслабиться за бутылкой водки, оставшейся от какого-то домашнего праздника. Выпив одну рюмку, бездумно воззрился на телеэкран, потом налил вторую, третью… Так и уснул, забыв выключить «ящик». Утром проснулся с тупой болью в затылке, которая усиливалась даже от лёгкого движения. «Вот дурак-то... нажрался!». Телевизор продолжал болтать, оставаясь включенным со вчерашнего вечера, но у него не было сил подняться, чтобы погасить экран. Ральф нетерпеливо сновал возле дивана, намекая на прогулку. Когда он стал лизать ему лицо и руки, пришлось встать. В холодильнике Евгений нашёл литровую банку с солёными огурцами. Жадно выпив содержимое, он оделся и с несчастным видом надел псу поводок.   
Стояла осень. И хотя ещё не было заморозков,  прохладное дыхание приближающейся зимы уже давало о себе знать. Тротуары были  густо усыпаны жёлто-оранжевым ковром листьев, который каждое утро пытались убрать дворники. Но пока они сметали их в кучи, ветер добавлял новые.

Наступает черёд – вспоминаешь все прежние   встречи... И,  печати стерев, словно тонешь в ушедших годах...
 Там никто нас не ждёт, распахнув нам объятья.  Лишь ветер да всё те же деревья уводят в мечтах... в никуда. А в глазах-янтарях да в морщинках, что солнцем лучатся, оседает забвение сладостных прожитых лет Годы, мудрость даря, словно листья, порхают, кружатся... Осень дарит творенье - в далёкое прошлое след.  Снова осень в душе. Капли грусти повсюду на стёклах. Одинокий кларнет источает печальный мотив. До поры в мираже краски жизни, как будто, поблёкли.  Стоит брызнуть весне, как печаль она в прах превратит.

  Сегодня, впрочем, Евгению было не до этих наблюдений.  На свежем, пахнувшем прелью воздухе, ему стало легче. Он отпустил Ральфа – пусть немного побегает. В районе, где они теперь жили, не было площадки для выгула собак, поэтому, предоставив собаке полную свободу в безлюдном сквере, Евгений Иванович присел на скамейку. Перед его глазами вдруг предстала Катерина... Вроде, не так уж много времени прошло с их последней встречи, но кажется, что она была в другой жизни. Однако ожившие воспоминания были такими яркими, что Евгений сглотнул слюну, ему вдруг стало жарко. Катина нежность... её ласки... Ведь где-то есть её телефон. Только она, конечно, нашла уже за это время себе кого-нибудь, да и нужен ли он ей, молодой красивой бабе?
Эх, всё лучшее позади! Уже никто не согреет его душу! Даже Маришке, похоже, всё равно, как он тут один. Пожалев себя немного и посетовав на судьбу, Евгений окликнул Ральфа, и они двинулись домой, в пустую, ставшую ему нелюбимой квартиру.

Через несколько дней позвонила Марина Михайловна:
- Женечка, здравствуй, мой хороший!
- А-а, привет! Рад, что вспомнила...
- Ты прости, я редко звоню. Сам понимаешь, разговоры дороги, а звонить на средства Саида неприлично. Это доченька наша настояла, чтобы я тебе позвонила, сказала, что сэкономит денег и  расплатится. Но мне, всё равно, неудобно. Ладно, ты лучше расскажи, как ты там?
- А что рассказывать-то?  Я — один... - Он произнёс это так обречённо, таким глухим голосом, что у Марины сжалось сердце.
- Женя, ты здоров?
- А что со мной сделается? Здоров. Да всё у меня в порядке, что обо мне говорить, только зря время тратить. А ты-то как там, как вы там все?
- Да как тебе сказать? Я нужна дочери, и всё этим сказано, а если бы не это, меня тут бы уже давно не было. Кому нужна «гостья», до неприличия задержавшаяся с визитом, да, к тому же, без денег? Сам понимаешь. Ты как там выкручиваешься? Не кончились ещё деньги?
- Да есть пока, не думай об этом. Я не пропаду. Вот, только скучаю без тебя...
- Родной мой, потерпи, может, я раньше приеду, виза моя на пребывание здесь заканчивается, а Саид говорит, что больше не продляют. Он узнавал, правда, хочет сделать ещё попытку продлить визу. Словом, не известно пока. Но на полгода, запланированных Яной, точно рассчитывать не приходится. Ладно, Женечка, долго разговаривать с тобой нет возможности. Береги себя!
Тут трубку выхватила Яна и закричала отцу:
- Папулечка, ты постарайся ещё немного потерпеть, ладно? Как только появится возможность отпустить маму, я её отправлю к тебе! Не грусти, хорошо? Целуем тебя! Держись!

Евгений Иванович долго перебирал фрагменты этого разговора. На душе хоть на какое-то время потеплело. Появилось желание снова заняться поиском работы. «Что-то я раскис совсем. Не годится так! Может, и вправду, Маринка скоро приедет»
На следующий день он опять принялся изучать в газетах рекламные объявления о вакансиях. Но фортуна по-прежнему не улыбалась ему.
Однажды он, как всегда в последнее время, мрачный, ехал в автобусе, бездумно глядя  в окно. Тучи ползли по небу, собирался дождь. И тут кто-то сел рядом с ним, минуту спустя на рукав его куртки легла рука:
- Женя?.. Неужели это ты? - Он резко повернулся на знакомый голос. Рядом, улыбаясь, сидела Катя.
- Боже мой, Катюша! Надо же!..  Словно провидение мне послало вас! Я ведь на днях вспоминал вас, гуляя с Ральфиком. Думал, что не суждено больше нам встретиться.
- Женя... глазам своим не верю! Я как-то приезжала к сестре, бродила с Ладкой по нашему скверу, надеясь тебя встретить, но ты не появился ни разу.
- Так ведь... в моей жизни столько произошло. Мы теперь сменили место жительства,  и сейчас живём в другом месте, так что... А как вы поживаете?
- Ах, вот оно что! Вы переехали? А я живу по-прежнему, там же. Работу, правда, сменила,  перешла в частную фирму главным бухгалтером... Женя, а мы что с тобой опять на «вы» перешли? - На её губах заиграла смущённая улыбка, но глаза сияли, выдавая радость от встречи. Евгений смутился, начал что-то бормотать о том, что столько времени прошло, он, к сожалению, не помолодел за эти годы... Катя смотрела на него, будто ничего не слыша и не понимая. Она вдруг взяла его под руку, а вторую руку вложила в его ладонь.
- Ну, рассказывай, что у тебя стряслось! – мягко и нежно промолвила она. -  Я так рада видеть тебя!
- Ой, Катенька, милая, всё уже прошло, что о неприятностях вспоминать? У меня всё хорошо сейчас. Правда, сижу без работы, возраст, будь он неладен! Никто не берёт. Вот  и сейчас еду с очередного бесполезного собеседования. До пенсии ещё далеко, а жить-то надо на что-то.
- Жень, а на какую работу ты хотел бы устроиться?
- Да пока всё надеялся на что-то более приличное, чем улицы подметать, - усмехнулся он, -  только надежды тают – всем сорокалетних подавай, а то и ещё моложе!
- Женечка, а не хочешь пойти к нам начальником хозяйственной части? Нам сейчас как раз такой требуется?
- А где вы работаете, Катенька?
- Фирма занимается, как многие сейчас, торговым бизнесом, владелец – крупный бизнесмен. У него собственный офис, вот он и ищет хорошего хозяйственника.
- Так ведь опять скажет, что по возрасту не подхожу, – покачал головой Евгений.
- Женя, ну а я-то для чего? Порекомендую – и дело в шляпе!
- Да? Ну что ж? Можно сделать попытку...
- Тогда поехали прямо сейчас? Тут недалеко, через остановку! У меня машина на техобслуживании стоит, вот и приходится на автобусе…. А теперь я этому даже рада, иначе не встретила бы тебя. -  Она слегка прижалась к нему, сжала его ладонь.
- А ты всё забыл, да? Так и не позвонил. А я ждала...
Женя смущённо молчал. Потом, сказал:
- Да разве я мог такое предположить? Я думал, что вы, Катенька уже давно нашли себе мужа или... бой-френда, как это теперь называют.
- Эх, Женя, Женя! Не было и нет у меня никого, да и не нужен мне, как оказалось, никто, кроме тебя. Я как устроилась в эту фирму, работы стало хоть отбавляй, некогда о мужиках думать, да и нет их, мужиков-то! Одни женщины кругом. Вот, и у нас в фирме – одни женщины, кроме босса, конечно. Ну, а у него и жена есть, и любовница. Невезучая я.  Встретила мужчину два года назад, самого лучшего на свете, - Катя выразительно взглянула на него,  а он женат и, как выяснилось, однолюб... Женя, нам выходить! Пошли, тут недалеко, рядом с остановкой.
- Знаете, Катя, - начал было Евгений, но она прервала его:
- Да что ты всё заладил: «вы, вы»?..
- Не знаю, право, стоит ли всё начинать сначала... Я по-прежнему женат.
Катерина остановилась и пристально посмотрела на него:
- А-а... Всё с тобой понятно! Выходит, я зря обрадовалась встрече? - с насмешливой улыбкой тихо произнесла Катя
- Катенька, при других обстоятельствах я бы с радостью, но... жена... Она столько сделала для меня, так помогла мне, когда моя жизнь висела на волоске, спасла, по сути, меня. Как же я могу её предать? Не обижайтесь, прошу вас!
- Ладно... я всё поняла...  Ох, и повезло вашей жене! Ну вот, мы и пришли. Евгений... Иванович, кажется, да?.. Минуту подождите, я зайду к шефу сказать о вас.

Так  Евгений нашёл работу. Жизнь сразу качественно изменилась, наполнилась заботами. Новая должность была очень хлопотливой, к концу рабочего дня Евгений Иванович чувствовал усталость, но дома его ждал Ральф, и, хочешь не хочешь, нужно  было идти с ним на прогулку. Гуляя по скверу, он теперь был озабочен проблемами работы.
Дела, стоящие в плане нового начальника АХО, быстро помечались жёлтым маркером как выполненные. Шеф был доволен Петренко.
С Катей он виделся теперь ежедневно. Часто, вспоминая прожитый день, думал о ней,  вспоминая её глаза, которые всегда сияли при виде его, правда, она старалась их опускать, при Евгении Ивановиче. За два года, пока они не виделись, она стала ещё более красивой, прекрасно одевалась. В ней появилась какая-то изысканность, элегантность. А как она держалась с начальством! Деловая, умница, знающая себе цену...
Евгений Иванович всегда любовался ею, хотя при этом и напускал на себя безразличный вид. Катя с того, памятного, дня их встречи держалась с ним официально. И чем дальше она отдалялась от него, тем больше занимала его мысли. В долгие осенние вечера, когда он, вытянувшись в кресле перед телевизором, пытался смотреть последние известия, перед глазами вставала её фигура, красивые ноги, расстёгнутая верхняя пуговица на блузке, открывающая по-прежнему соблазнительную грудь. Он старался переключить мысли на Марину, вспоминая их последний разговор, но постепенно опять обращался к  давним и сладким воспоминаниям, к  событиям, когда-то пережитым с Катей. Евгений понимал, что вновь влюбляется в эту притягательную для него женщину. «Господи, скорее бы уже возвращалась Маринка!», - твердил он себе. Но от жены так и не было известий.

В один из ближайших выходных босс организовал для сотрудников вылазку на Чарын. Есть такое место в двухстах километров от Алма-Аты, очень напоминающее американские каньоны. Евгению не приходилось там бывать. День обещал быть ясным и довольно тёплым. Заранее договорившись с Костей, что тот вечером выгуляет собаку, взяв сумку с нехитрой снедью, он ранним утром отправился к офису, где путешественников ждал «Рафик». Войдя в него, Евгений огляделся в поисках свободного места. Такое оказалось только рядом с Катериной. Водитель тут же включил зажигание и со словами «Поехали, что ли?» тронул микроавтобус.   
Двести километров – путь неблизкий. Пока ехали,  развлекали себя, как могли: пели песни,  рассказывали анекдоты, но потом, слегка устав, примолкли. Кто-то стал кивать носом. Катя рассказывала Евгению о своём детстве. Он больше слушал, кивал, поддакивал. Ему было интересно узнать о ней новое, нравилось, как звучит её голос. Встречаясь с её лучистым взглядом, он стремительно отводил глаза, но через мгновение вновь смотрел ей в лицо, разглядывал каждую чёрточку. Две лёгких вертикальных  морщинки на лбу в районе переносицы, волнистые русые волосы, чуть колышущиеся от залетающего в салон ветерка...  Она иногда весело смеялась, и ему казалось, что смех её подобен звону колокольчика.

Поездка оказалась познавательной. Вдоволь насмотревшись на окрестные красоты, стали накрывать «стол».  На пожухлой траве расстелили большую клеёнку. Каждый выставил свои припасы. Кто-то – бутылку коньяка, другой – шампанское. В еде тоже не было недостатка. Один из сотрудников взял в поездку гитару, и сейчас под его аккомпанемент  раздавались песни советских лет. То ли выпитое вино подействовало,  то ли разговор по дороге вновь сблизил их, но Катя опять смотрела на Евгения долгим взглядом, и он уже больше не отводил глаза.
Предстоял долгий обратный путь, поэтому засиживаться было некогда. Стали собирать и раскладывать по сумкам посуду. Катя направилась к автобусу, неся в руках две сумки, Евгений встряхивал клеёнку, как вдруг раздалось негромкое Катино «ой!». Все обернулись и увидели, как она морщась пытается встать на ноги. Евгений бросился на помощь, подхватил её под руку.
- Что, Екатерина Васильевна? Можете опереться на ногу?
- Да, спасибо Евгений Иванович! Кажется, я ничего не сломала... Как только меня угораздило?..
- Держитесь за меня, и потихоньку идёмте к машине. Вот так!..
Катя шла, сильно прихрамывая. Усадив её на сиденье, он склонился над её стопой, голень заметно опухла.
- Просто ногу подвернула. Ничего страшного, пройдёт, - сказала она. - Спасибо, Евгений Иванович. Садитесь, не беспокойтесь.- Евгений сел рядом. Автобус двинулся в обратный путь. Через некоторое время его пассажиры задремали.
Смеркалось. Осенью темнеет рано. Водитель включил фары. В салоне стало темно. Стараясь сохранить тепло, окна плотно закрыли.
- Ну, как нога? - тихо спросил Евгений и мягко положил руку на Катино колено. Она вся внутренне затрепетала, но безмолвно убрала его руку. Он смущённо промолчал. Через некоторое время Катя задремала, голова её постепенно склонилась к плечу Евгения. Она как-то обмякла и уютно прижалась к нему.
Он всю дорогу ехал, не шевелясь, боясь нарушить её сон.