Из Коронелло - Пушкин, Негош, Лермонтов, Хитрово

Городская Белка
на фото та самая А.М. Хитрово

(...)


(...)

Смерть братьев, отпуск в Италии


Давно заслуженный отдых не дает Коронелли расслабиться, вслед за смертью Кутузова, продолжится в его жизни «черная полоса».
   В следующем, 1814 году (11 ноября), в чине надворного советника умрет брат Антона Яковлевича – пенсионер Коллегии Иностранных Дел Регис Яковлевич Коронелли, а всего год спустя, скончается от ран на поле брани (в октябре 1812 года) еще один его брат – майор Московского Гренадерского полка, участник Бородинского сражения – Иосиф Яковлевич Коронелли, командовавший Московским Гренадерским Полком, «после ранения его командира И.Я. Шатилова*(157)». Лишь пребывание во Флоренции с женой, графиней Констанцией де Фалькенау, скрасит боль утрат старого дипломата, его окружает родная итальянская речь и милые, близкие сердцу лица давно знакомых ему людей.

На «теплых водах» встречает он назначенного в 1815 году временного поверенного в делах России во Флоренции генерала Николая Федоровича Хитрово – мужа любимой дочки М.И. Кутузова Елизаветы Михайловны, (вдова первого своего мужа графа Тизенгаузене), которая собрала здесь, вокруг себя, почти всю русскую диаспору.
Среди прочих знакомых отдыхающих в Италии, на балах можно встретить подруг ее дочери Долли, и среди них красавицу Изабеллу – дочь Адама Чарторыйского, который когда-то причислил (в 1805 году) Антона Коронелли к Сардинской Миссии, а также много других представителей известных русских фамилий.

Семья Хитрово стала для Коронелли почти родной; сколько пройдено дорог и войн вместе с отцом Елизаветы Михайловны, сколько радостей побед и печалей поражений прожито за всю длинную жизнь пожилого человека. Есть о чем вспомнить и погрустить.
Отголоском этого русского кружка во Флоренции в последующем станет петербуржский литературный салон повзрослевшей дочери Н.Ф. Хитрово и Е.М. Хитрово, Долли – Дарьи Федоровны Фикельмон (Тизенгаузене), вышедшей замуж в 1821 году за австрийского посланника во Флоренции генерала графа Карла-Людвига фон Фикельмона.
Салон этот будет известен благодаря тому, что его постоянно посещает неудавшийся дипломат и великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин.
 (...)

......


"Пока Негош оставался в Пскове, русское Министерство Иностранных Дел изучало вопрос о возможных связях черногорского владыки с Францией. Однако для подобного обвинения не оказалось никаких оснований, и 12 мая 1837 г. Негошу было разрешено прибыть в Петербург. 18 мая 1837 г. он приехал в столицу России, где и находился до 15 июня того же года».183

Встретиться Петру Негошу с великим поэтом Александром Сергеевичем Пушкиным, было не суждено. Пушкин погиб на дуэли зимой 1837 года.

Но мы хотим рассказать о другом, любимом авторами этой книги, великом русском поэте. И как он связан с А. Я. Коронелли, вы узнаете, дочитав этот параграф до конца. Из школьной программы всем нам известно знаменитое стихотворение М.Ю. Лермонтова «На смерть поэта»:

«…» А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и, правда – все молчи!».

Сам Михаил Юрьевич, как и его современники, особого значения этим пафосным строкам не придавал, как он показал на следствии в дальнейшем:
«Тем не менее, я слышал, что некоторые люди, единственно по родственным связям или вследствие искательства, принадлежащие к высшему кругу и пользующиеся заслугами своих достойных родственников, – некоторые не переставали омрачать память убитого и рассеивать разные, невыгодные для него слухи. Тогда, вследствие необдуманного порыва, я излил горечь сердечную на бумагу».184

Однако стихотворение молодого поэта искренне возмутило вышеупомянутую должницу А.Я. Коронелли, бывшую фрейлину Ее Величества А.М. Хитрово.

Вот что об этом пишут ее современники:

«Государь об них (стихах Лермонтов) ничего не знал, потому что граф Бенкендорф не придавал стихам значения, пока дней пять или шесть назад был бал у графа Ф[икельмона], где был и граф Бенкендорф в числе гостей. Вдруг к нему подходит известная петербургская болтунья и, как ее зовут, la lepre la societa (язва общества), Х(итрово), разносительница новостей, а еще больше клевет и пасквилей по всему городу, и, подойдя к графу, эта несносная вестовщица вдруг говорит:
– А Вы, верно, читали, граф, новые стихи, на всех нас в которых la creme de la noblesse (сливки дворянства) отделаны на чем свет стоит?
– О каких стихах Вы говорите, сударыня? – спрашивает граф.
– Да о тех, что написал гусар Лермонтов и которые начинаются стихами: «А вы надменные потомки…» – то есть, ясно мы все, toute l'aristocratie russe (вся русская аристократия).
Бенкендорф ловко дал тотчас другое направление разговору, и столь же ловко постарался уклониться от своей собеседницы, которую, как известно, после всех ее проделок, особенно после ее попрошайничеств, нигде не принимали, кроме дома ее сестры, графини Ф(илькемон), которая сама, бедняжка, в отчаянии от такова кровного родства. Однако после этого разговора на рауте граф Бенкендорф на другой же день, перед отправлением своим с докладом к Государю Императору, сказал Дубельту: «Ну Леонтий Васильевич, что будет, то будет, а после того, что Х(итрово) знает о стихах этого мальчика Лермонтова, мне остается ничего больше, как только сейчас же доложить о них Государю».

«Когда граф явился к Государю и начал говорить об этих стихах в самом успокоительном тоне, Государь показал ему экземпляр их, сейчас, им полученный по городской почте, с гнусной надписью: «Воззвание к революции». Многие того мнения, что это работа de la lepre de la societe, которая недовольная уклончивостью графа на рауте, чуть свет послала копию на Высочайшее Имя».185

Государь в злой умысел молодого поэта не поверил, но ради приличий отправил Лермонтова в ссылку на Кавказ.

...


(...)

далее из Книги Коронелло
Фото икон тут:

http://juliyacoronelli.livejournal.com/603386.html

Спустя три года, финансовые проблемы вынуждают А.Я.Коронелли прервать свою консульскую миссию в Далмации и ехать в С.Петербург, для того чтобы получить деньги по старому долгу Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова и уладить конфликт с братом Спиридоном, который требует разделить с ним наследственное имение под Феодосией.

Покидая Дубровник  Коронелли  передает свои полномочия И. М. Гагичу, формально сохраняя за собой консульский пост. Он пишет:

«В Государственную Коллегию Иностранных Дел. От Действительного Статского Советника Генерального Консула в Далмации и Рагузе. Донесение: Вследствие Высочайшего повеления сообщенного мне Государственной Коллегией Иностранных Дел о позволении мне отлучиться от моего поста, препоручил я здешнему начальство Господину Титулярного Советнка Гагича, яко управляющего здешним консульством нашим впредь до рассмотрения нашего Министерства поручил ему печать с архивом и отправляюсь в дорогу, о чем честь имею оной Коллегии донести.»

      Должница – дочь М. И. Кутузова Анна Михайловна Хитрово, которая, как и Елизавета Михайловна Кутузова-Тизенгаузене, породнилась с фамилией Хитрово, и вышла замуж за генерал-майора Николая Захаровича Хитрово, (1779-27.1.1827) – сына действительного статского советника Захара Алексеевича Xитрово (1734-30.11.1798) и Масловой Александры Николаевны (28.3.1754-5.1.1829) – корнета лейб-гвардии Конного полка (1796), полковника Псковского драгунского полка (1803), в 1807 командовал авангардом в сражении с французами под Прочно, при Остроленске и Пултуске, в 1808  был дежурным полковником при Главном корпусе Молдавской армии, где Кутузов был помощником командующего армией. Ранен при осаде Браилова, где он командовал штурмовой колонной. Флигель адъютант императора Павла I, затем генерал-майор, кавалер орденов Святого Владимира 4-й степени с бантом, Святого Иоанна Иерусалимского и Прусского Pour lе merite. Обвиненный по делу Сперанского и сосланный в свое имение под Тарусой, в 1812 году боевой генерал оказался в стороне от великих событий народной войны. После изгнания французов из России Николай Захарович, благодаря заслугам его великого тестя, был прощен и уехал в Москву.

А еще Николай Захарович Хитрово был славен тем, что в 1824 году выкупил у московских погорельцев  после пожара 1812 года земли. Расчистил их и подарил городу. Место это стало называться – Хитровская площадь, на которой расположился знаменитый московский рынок или просто – Хитровка. Владимир Гиляровский в своей книге «Москва и москвичи» пишет: «Большая площадь в центре столицы, близ реки Яузы, окруженная облупленными каменными домами, лежит в низине, в которую спускаются, как ручьи в болото, несколько переулков. Она всегда курится. Особенно к вечеру. А чуть-чуть туманно или после дождя поглядишь сверху, с высоты переулка – жуть берет свежего человека: облако село! Спускаешься по переулку в шевелящуюся гнилую яму.

В тумане двигаются толпы оборванцев, мелькают около туманных, как в бане, огоньков. Это торговки съестными припасами сидят рядами на огромных чугунах или корчагах с «тушенкой», жареной протухлой колбасой...»

В качестве характеристики Николая Захаровича мы хотим привести следующий исторический анекдот:

Генерал-майор Хитрово слыл за серьезного историка и был почетным членом Московского Университета. Как и у лидера православных аристократов Кикладского Архипелага Константиноса Коккоса (о судьбе которого мы писали в предыдущих главах – прим. авторов), у Николая Захаровича Хитрово тоже был семейный монастырь, прозванный Лютиков и расположенный в фамильном поместье в Калужской губернии на реке Оке. Здесь находилась родовая усыпальница Хитрово.

Однажды, наслушавшись рассказов Антона Яковлевича  Коронелли , как тот в детстве молился в пределе Святого Розария в Латинском соборе острова Наксос  иконе , на которой были изображены его предки – Приматы острова Андрос, Николай Захарович Хитрово решил не отставать от рода Коронелло, который был древнее рода Хитрово на целых двести лет. Он приказал дорисовать на храмовой иконе Лютикова монастыря портрет своего предка – Богдана Хитрово, служившего Царю Алексею Михайловичу. И все было бы ничего, если бы не вышел конфуз:

Лютиков монастырь был освящен в честь Пресвятой Троицы и храмовой иконой стал образ «Гостеприимство Авраама», почитаемый русским народом, особенно крестьянством. Николай Захарович, не будь дураком, просто взял, да и закрасил на старинной иконе образ Сарры вместе с дарами, а поверх неё (верной жены Авраама) изобразил своего предка.

Пикантность данной ситуации придавало еще и то, что Лютиков монастырь был мужским. Но никто так и не посмел возразить барину о богохульстве. Только через двадцать лет после смерти Николая Захаровича, срамное изображение было спрятано под серебряный оклад. Вот так призвал Хитрово «Сеять в миру хлеб духовный", - своих сторонников и последователей.

Что касаемо самого именитого предка Хитрово – Богдана, то на наш взгляд, это заслуженная кара человеку, который заведовал Оружейной палатой Московского Кремля, чьи иконописцы буквально глумились над древнерусской живописью: «[…] пишут Спасов образ Еммануила, лице одутловато, уста червонная, власы кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, тако же и у ног бедры толстыя, и весь яко немчин брюхат и толст учинен, лишо сабли той при бедре не писан,. – писал современник и оппонент Богдана Хитрово протопоп Казанского собора на Красной площади Аввакум Петров.

Стоит ли удивляться, что подарил любимому городу Хитров рынок Николай Захарович, в то время, когда его супруга не могла расплатиться по долгу своего отца Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова перед Антоном Яковлевичем  Коронелли.

.....
(...)


© Copyright:  Коронелли  Джулия Евгеньевна, 2011