Ваза на полке

I

Ваза на полке, на кухне газ, чашка в руках большая. Белое облако, первый класс и середина мая. Скоро закончатся: школа днём, книжки, тетрадки, ранцы. Скоро каникулы, лето, в нём можно всю жизнь купаться. Чай горяченный – его налить, видно, придётся в блюдце. Вот. А потом потихоньку пить. Ну и пускай смеются. Воздух весенним теплом согрет, словно улыбка мамы.

Тёмке купили велосипед. Новый, с зелёной рамой. Мы после школы уже три дня ездим на нём на дачу. Я – на багажнике, для меня велик большой пока что. С горки крутой (и подумать – жуть) с Тёмкой летим как птицы. Он – рулевой, за него держусь, только бы не свалиться. Крутит педали мой друг быстрей – тропка, подъём, дорога. Он на три года меня взрослей – это ужасно много.

День пролетит и заманит нас вечер в свою усталость. Небо темнеет, девятый час и до субботы – малость. Надо бежать со всех ног домой. Ужин, диван и мишка, «Новости» слышатся за стеной, кто-то зайдёт за книжкой, и, как всегда, попеняет за содранные коленки… Только закрыты уже глаза – сплю, повернувшись к стенке.

II

Ваза на полке, экзамен сдан, радуга на ладонях. Книжками заняты стол, диван, нотами подоконник. Снова пол-лета до сентября, скоро рябина-бусы. Только пол-лета прожить, и я буду на первом курсе. Небо раскинулось высоко, солнце сияет в лужах.

Тёмка на фото и далеко: он по контракту служит. Стал ироничен, в плечах широк и рассуждает взросло. Время проносится между строк вихрем и хочет после ровными строчками удержать хрупкое равновесье – в Тёмкиных письмах весна опять. Скоро мы будем вместе. Скоро приедет домой совсем. Я по нему скучаю.

Круглые блюдца, черничный джем, полная чашка чая. Нынче с обеда жара опять, солнце лучей не прячет. Можно остаться и почитать. Можно рвануть на дачу. Круглые блюдца – два колеса, велосипеда спицы. Счастья безмерная полоса – снова лечу как птица. Та же дорога, тот же подъём, так же легко и пыльно. Всё повторяется как в немом стареньком кинофильме. После удушливой кутерьмы озеро как спасенье. Семь километров – до тишины, вечер – до воскресенья.

III

Ваза на полке, двенадцать дня – сон в выходные долог. Дождик по крыше и по камням будит нас перебором. Спать мы легли только в пять утра – ночь просидели рядом. Тёплая встреча была вчера. Слов говорить не надо – пусть всё останется в головах милых и непокорных, в дымно-затейливых кружевах пепельно-невесомых. Вечер был выложен из основ, полон друзей и музык.

День начинается с рукавов, ворот высок и узок. Нынче погода уже не та, хмуро и неуютно. Где ты, осенняя красота? Чаю когда нальют мне? Озеро серою пеленой. Тёмка, пожарь картошки. Чашка с сиреневою каймой, сладкий пирог в ладошке, руки любимые на плечах – нет ничего добрее.

Мы прогуляемся на причал. Волны ласкают берег, ветер прохладным укрыл кольцом и норовит за ворот, небо заглядывает в лицо. Скоро обратно в город. Скоро обратно – в серьёзность, в труд, каждый в свои заботы. Будни закрутятся, побегут в будущую субботу. На остановку не опоздать: старый автобус в восемь. Столбиком время пересчитать. Двадцать восьмая осень.

IV

Ваза на полке. Котёнок в дом. Новый кредит с получки.
В детской всё к вечеру кувырком, да и с утра не лучше. Воздух из форточки всё свежей и не даёт согреться. Осень – на фото, июль – в душе, майское счастье – в детстве. Долгие зимние вечера ласковы и привычны. Куплены кофты и свитера, связаны рукавички.

Вот бы обратно на тридцать лет – маме в ладонь уткнуться, Тёмкин зелёный велосипед, чай горяченный в блюдце, белое облако, первый класс, три выходных до лета, горка крутая, на кухне газ – всё потерялось где-то.
Бусы распались, съелся пирог, ноты уже не звучны, письма прочитаны между строк и не придумать лучше. Дни проживаются всё быстрей, с прошлыми не измерить. Стали поступки, слова – умней (хочется в это верить).

Вечер придумает на окне хрупкий узор морозный. Мы выбираем холодный снег и подышать под звёздным. Ёлку пушистую во дворе Тёмка украсит первым. Всё, что задумано в декабре, сбудется непременно новым подарком в его руках, прежней любовью в сердце, в разных сезонах, в моих стихах.
И никуда не деться.