Слово о романтике

Мне очень нравилось про костры, в частности, "Песни нашего века". Но моя семья с кострами не соприкасалась. Мне почему-то даже оставаться рисовать стенгазету не разрешали. И моя семья такая не единственная. И, видишь, если чистая романтика, песни у костра, два мира, костры с моей семьёй, не соприкасаются. А если по-газетному идеологически, то, говорят люди, большевиков перед Революцией охотно слушали потому, что ораторы "точно в десятку" говорили о жизни слушателей и их же основных проблемах, и обещали эти стало быть проблемы решить. Какие ж вы теперь большевики, если вы не то что решить, а вообще кто с вами в соседнем доме живёт, не знаете?

Какой, например, дурак придумал проповедовать идейным, демократам + свободный рынок, из моего поколения, что главное в жизни не деньги, а вечные ценности? Ругали Советы, что инициативы нет и пространства для мысли, а вовсе не за то, что нет денег... Нет, ну, правда, ругали советские очереди в две улицы, но согласись, в них в самом деле ничего хорошего, причём они, очереди, натурально, являются такого рода материальным неудобством, которое уже перестаёт быть исключительно материальным и влияет на сознание. "Апокалипсис... В очереди в магазин... Апокалипсис... Впереди идущих спин..." ; А если же копнуть дальше в белую эмиграцию, вообще говорят, что Россия продалась социализму за материальные ценности. В частности, у апостола Павла на полях вообще не значащее пояснение о том, как должна быть устроена христианская община: "Но кто не работает, тот пускай бы и не ел". У апостола Павла эта мысль проходная, хозяйственная, а весь текст посвящён более интересным предметам, а социализм выкопал ведь где-то цитату и нарисовал её на плакатах по всей стране.

*
**
Ещё, поэзия и романтика, это как бы "запечатанный воздух", ощущение:

Звук одинокой трубы...
Двор по-осеннему пуст.
Словно забытый бобыль,
Зябнет березовый куст.

Два беспризорных щенка
Возятся в мокрой траве.
К стеклам прижата щека -
Вот воскресенье в Москве.

Вот телефонный привет -
Жди невеселых гостей.
Двигает мебель сосед,
Вечером будет хоккей.

О, не молчи, мой трубач!
Пой свою песню без слов!
Плачь в одиночестве, плачь,
Это уходит любовь.

Мне бы неведомо где
Почту такую достать,
Чтобы заклеить тот день,
Чтобы тебе отослать.

Ты-то порвешь сгоряча
Этот чудесный конверт
С песней того трубача
И воскресеньем в Москве.

Вот зажигают огни
В ближних домах и вдали.
Кто-то в квартиру звонит -
Кажется, гости пришли. /Юрий Визбор/

*
Медлительнее снежных улей,
Прозрачнее окна хрусталь,
И бирюзовая вуаль
Небрежно брошена на стуле.

Ткань, опьяненная собой,
Изнеженная лаской света,
Она испытывает лето,
Как бы не тронута зимой;

И, если в ледяных алмазах
Струится вечности мороз,
Здесь - трепетание стрекоз
Быстроживущих, синеглазых. /О.Мандельштам/

*
На бледно-голубой эмали,
Какая мыслима в апреле,
Березы ветви поднимали
И незаметно вечерели.

Узор отточенный и мелкий,
Застыла тоненькая сетка,
Как на фарфоровой тарелке
Рисунок, вычерченный метко, -

Когда его художник милый
Выводит на стеклянной тверди,
В сознании минутной силы,
В забвении печальной смерти. /О.Мандельштам/

*
- Ну... Не по-газетному... А как Набоков издевался:

Самоцветов, кроме очей,
Нет у меня никаких,
Но есть роза ещё нежней
Розовых губ моих.

...
И мне друг тихий сказал:
"Ваше сердце всего нежней..." -
И опустил глаза.

Такого рода поэзии ждал от меня Рекемчук и сильно обипжался её отсутствием. А я, блин, романтичностью вообще не страдаю. Я ему матерные наблюдения из жизни написала, можно сказать, всё как было, чуть ли не "собственной кровью".

А то ещё... Да, везде проблемы... Написал какой-то кретин, но это не горе, а горе в том, что песня стала народной:

Господа офицеры,
Попрошу вас учесть:
Кто сберёг свои нервы,
Не сберёг свою честь. /Фольклор/

*
Ну, хоть и цель:

Когда его художник милый
Выводит на стеклянной тверди,
В сознании минутной силы,
В забвении печальной смерти. /О.М./

*
Или вот, например, какое впечатление на человека производит "чистое искусство":

ОРГАН

Помню, помню торжественный голос,
Иноземную службу и храм.
Я — подросток. На солнце волос —
Что огонь, и мой шаг упрям.

Заскучав от молитвенных взоров,
От чужих благолепных святынь,
Я — к дверям, но вот она, с хоров,
Загремела не та латынь...

Кто вы, светлые, темные сонмы?
Я не знала, что плачут в раю.
От такой ли тоски огромной,
От блаженства ли так поют?

И какое пронзило сверканье
Этот громоклокочущий мрак?
Я закрыла глаза. — Закланья
Так покорно ждал Исаак. —

И тогда пало на душу семя
Огневое, — тогда, обуян
Исступленьем последним, всеми
Голосами взыграл орган. /С.Я.Парнок/ ;

А вот какое впечватление на человека производят бесконечные "романтики от труда", не тебя имею в виду, а спекулирующих на теме, ими и полны были все газеты:

В ФОРТОЧКУ

Коленями — на жесткий подоконник,
И в форточку — раскрытый, рыбий рот!
Вздохнуть... вздохнуть...

Так тянет кислород,

Из серого мешка, еще живой покойник,
И сердце в нем стучит: пора, пора!
И небо давит землю грузным сводом,
И ночь белесоватая сера,
Как серая подушка с кислородом...

Но я не умираю. Я еще
Упорствую. Я думаю. И снова
Над жизнию моею горячо
Колдует требовательное слово.
И, высунувши в форточку лицо,
Я вверх гляжу — на звездное убранство,
На рыжее вокруг луны кольцо —
И говорю — так, никому, в пространство:

— Как в бане испаренья грязных тел,
Над миром испаренья темных мыслей,
Гниющих тайн, непоправимых дел
Такой проклятой духотой нависли,
Что, даже настежь распахнув окно,
Дышать душе отчаявшейся — нечем!..
Не странно ли? Мы все болезни лечим:
Саркому, и склероз, и старость... Но
На свете нет еще таких лечебниц,
Где лечатся от стрептококков зла...

Вот так бы, на коленях, поползла
По выбоинам мостовой, по щебню
Глухих дорог. — Куда? Бог весть, куда! —
В какой-нибудь дремучий скит забытый,
Чтобы молить прощенья и защиты —
И выплакать, и вымолить...Когда б
Я знала, где они, — заступники, Зосимы,
И не угас ли свет неугасимый?..

Светает. В сумраке оголены
И так задумчивы дома. И скупо
Над крышами поблескивает купол
И крест Неопалимой Купины...

А где-нибудь на западе, в Париже,
В Турине, Гамбурге — не все ль равно? —
Вот так же высунувшись в душное окно,
Дыша такой же ядовитой жижей
И силясь из последних сил вздохнуть, —
Стоит, и думает, и плачет кто-нибудь —
Не белый, и не красный, и не черный,
Не гражданин, а просто человек,
Как я, быть может, слишком непроворно
И грустно доживающий свой век.

С.Я.Парнок

*
Отсидев неделю тоскливую
За горой безликих бумаг,
Эти первые торопливо
Набивают тугой рюкзак

Отступим немного от вопросов поэзии и искусства,

это что вот в этом катрене, такая специальная реклама нового замечательного социалистического общества?!

Парень! Не по-Маяковски
Действуешь - по-шаховски!

Стоило ж богов и в матку
Нас, чтоб - кровь, а не рассвет!
Класса белую подкладку
Выворотив напослед /МЦ/

*
Где уж нынче простому смертному
Век взбесившийся догонять!

Ну вообще-то типа того.

*
Всей мечты-то - залезть в вагон,
Да десяток расхожих песенок
Прохрипеть под гитарный стон.

тоже вроде про меня

*
Ну если сначала довести до вагонного состояния, он потом тебе бетон станет кидать только на Зоне под дулом автомата. А так, знаешь, и кидали, только чтоб социализма твоего не было.

Как бы это тебе пояснить... Одно, видишь ли, дело на себя работать, другое - на захвативший собственную страну режим.

— Каб не чех!
— Каб не тиф!
Кто-то: — эх!
Кто-то: — жив

бы Колчак…
Солнцепёк.
Солончак.
Перекоп —

Наш. Семивёрстная мозоль
На вражеских глазах.
Земля была суха, как соль,
Была суха, как прах. /Прах также в смысле порох/

Не то копыт, не то лопат
Стук: о костяк — костыль.
Земля была суха — как склад,
Почуявший фитиль!

— Ой, долго ли? Ой, скоро ли?
Нудá, нудá, нудá
Все вялено, все солоно:
Земля, вода, еда.

Позевывай… постреливай…
К концу — к концу — к концу…
Чтó пили вы? чтó ели вы?
Камсу! камсу! камсу!

...
Осточертевшая лазорь.
(С нее-то и ослеп
Гомер!)
…была суха, как соль,
Была суха, как хлеб —

Тот, неразмоченный слезой
Паёк: дары Кремля.
Земля была — перед грозой
Как быть должна земля.

— Шутка ли! В норах!
После станиц-то!
Чтó мы — кроты, что ль?
Суслики, что ль?

...
Безостановочный — не тек
Пот: просыхал, как спирт.
Земля была суха, как стог,
Была суха, как скирд.

Ни листик не прошелестит.
Флажок повис, как плеть.
Земля была суха, как скит,
Которому гореть.

Заступ. Сапог.
Насыпь? Костяк.
Коп — пере — коп.
Так — пере — так.

Пышущий лоб.
Высохший бак.
Коп — пере — коп.
Так — пере — так.

Вознагради тебя Трисвят,
Вал стародавен ханск!
Лепили — в Маркова ребят,
А получал — Армянск.

Хотели в глаз, садили в бровь,
Садили вкось и вкривь.
(Там перекапывалась новь,
Окапывалась — бывь.)

— В тартарары тебя, тельца ласкова: /о Керенском/
«Всем, всем, всем!»
На солнцепёке — учба солдатская:
— При — цел: семь!

В тартарары с тобой (эх, не ты б-не ты!)
Шло — шла — шли. /Всё шло, Россия шла, люди шли/

*
Фыркнет весело: - Что ты, дяденька!
Обойдёшься, мол, не война!

Во, вот это ну точно прям про меня!

Ну разве если дяденька сам круглые сутки бетон кидает, жаль конечно, но, с другой стороны, там бетона этого хватит нам обоим на круглые сутки, так что помочь дяденьке нечем.

Примерно как у Булгакова, когда пели, не могли остановиться "Эй, Баргузин, пошевеливай вал", да так хорошо, слажено пели, и такой поющий автобус отчалил в сумасшедший дом, едет по улицам, поёт, а зрители умиляются, как хорошо поют, на экскурсию наверное поехали.

*
Есть такие, что вечно маются,
Уповая на небеса,
И ждут, когда же они появятся,
Эти алые паруса?

Всё, нафиг, я появилась, и такая романтическая "Ты кто?" "Я - твой социализм!" Типо уже аж домой к тебе пришёл

*

Агата Кристи Ак   06.08.2012 17:03   •   Заявить о нарушении