Год 3005

         

Преамбула

Тысячелетия – чередой….
Мир неизменен всё как прежде:
любви, печалям и надеждам
подвержены и мы с тобой.

Тебе читатель, любопытно
анализировать лета,
лета, когда ещё планета
была без видна и пуста?

Едва блистали города,
разрозненно на старых картах,
и до космического старта
ну, очень долгие года.

Рассказывал совсем седой –
перевалив за триста лет –
знакомому его прадед:
в те времена наш род людской
был агрессивный и больной.

Вы и не сможете такое,
даже, себе вообразить!
Представьте! Разве можно жить,
когда сама Любовь – за деньги?

В ушах, губах, клиторах – серьги,
одни готовы вас убить,
готовы обмануть другие,
а мысли и дела благие
никто не может предложить.

Род человеческий плодится,
как в год удачный саранча,
разбогатевшие кричат:
Дислекция! Не научиться
у нас доходы получать!

И деньги… нужно объясниться:
Деньги – эквивалент труда,
это классически, когда
обеспечение имеют из ценностей,
что на земле ещё действительно в цене.

Всё относительно, конечно.
Систему только время лечит
довольно длительный этап,
где подневольный труд и раб
не могут блага обеспечить.

Так хитрой мерой плутократов
всё препарировано так,
что водяной зелёный знак
стал мерой ценностей! Приватно...
Но всё действительно не так.

Нет меры серебра и злата
во всей Вселенной для того
чтоб обеспечить итого:
Фальшивость сущности понятна,
мерила бывшего всего.

Гей, лесбиянка, наркоманы
зачем-то «семьями» живут,
религии безбожно лгут
и квочек жизни учат яйца.

Охотник убивает зайцев,
толпой невинного казнят
и время катится назад,
и вовсе не к эпикурейцам
которым всякий был бы рад.

В цивилизации раскол.
В конфессиях сплошная склока,
от мудрецов не много прока,
лишь словоблуд понаторел.

Часть Мусульман вдруг озверела,
переиначила Коран,
и от того не поумнела,
забыла месяц Рамазан:
Всех режет.... Время без предела.

Заокеанский дядя Сэм
весь мир кредитной жизни учит:
Пустышка доллар обеспечит,
любой согласный с ним режим.

Американский легион
бомбит Вьетнам и Вавилон
чтоб жемчуг мудрости Багдад,
горел напалмом словно Ад.

И всё от признанной системы,
что породил эквивалент:
банкир имеет свой процент,
арабы пестуют гаремы.

Экспромт на заданную тему
не избегают мудрецы:
На Слово не введён акциз,
дольмен не антипод тотема.

Напомнил малую толику
из списка неугодных дел:
их перечёл, когда прозрел,
представ пред непорочным Ликом.

Всегда оплата неизбежна
и не бумагой без цены:
Хоть очень многие умны,
но обучаются небрежно;

в реальной благодати лета,
ждут царство Нового Завет,
надеясь взять с собой в него
из мира чудного сего
свои сокровища земные.

Неадекватные больные:
слепцы, не видят ничего.

Пророчат ложные пророки
переиначив так и сяк,
перекроив чужие строки,
не понимая, что и как.

Уча, не ведают урока,
а наказание до срока
земле грозит издалека.


     1

Мне жалко род людской. Пока
ещё имеется надежда
и планы пестуют невежды
цивилизацию спасти.
Какую, где её найти?
Как сажа «белые» одежды.

Готовят ядерный заряд,
чтоб уничтожить астероид!
Несчастные, ваш тощий зад
Творца вселенных беспокоит?

Здесь каждый сам могилу роет
не смея приподняться над
своею сущностью ничтожной!
И цели предаваясь ложной,
себе земной готовит «Ад».

Не тот, придуманный библейский,
где аллегории убоги,
уже реальность на пороге
стоит, и нет пути назад.

Пророк Любовью порождённый,
хоть и жалеет род людской,
распоряжается собой
лишь до черты определённой.

Ему дарован мир иной
не в человечьем понимании:
Сосредоточенное знание
представлено через века.

Дорога очень не легка,
не бремя и не наказание,
а просто времени река
зигзаг на теле Мироздания:

Падут на землю облака:
земля и небо на "свидании"
раздавят грешные бока
и станет тихо на века...

Идти сначала, к тем же знаниям
но очень уж издалека.
По всей планете шум и гам
при том, по сути дилетантство.

Или красивый вариант:
Немного сдвинется пространство
и на земле исчезнет пьянство,
совсем не станет пьяных там.

Его пути, Его Деяния,
не могут быть по силам знаниям
тем, что постигнул человек:
так пролетел двадцатый век,
весь катастрофы ожидание.

Прошло сто лет, но было, было...
Любви не меренную силу
даётся многим испытать,
им этот Дар не потерять.

Над миром властвует Она,
Её присутствие повсюду:
никак не логика абсурда
в сюжете утреннего сна.

Пройдут и ваши времена,
вслед прежде канувших мгновений,
Их, может быть,опишет гений:
"Настала вечная весна...!"

Микроволновки для фаст фудов,
Но Истина всегда одна...
 
Тогда в России шла война,
точнее шла война повсюду.

Когда несчастная страна
небрежно сути человека,
важнее что-то ищет в веке,
там лицемер и маргинал
до грана взвешено аптекой.

Экскурс истории такой,
Тебе и всем она известна:
Есть параллельный Мир чудесный
прекрасной, истинной Любви,
Её огонь в твоей крови,
Из Книга Книг и Песни Песней.

Тебе, надеюсь, интересно.

Случайно, в старой фонотеке,
прочёл поэму о Любви:
Способна повесть оживить
иных прагматиков холодных.

Порывов нежных, благородных
не уничтожит мрамор плит,
и эпитафией надгробной
не придавить полёт свободный.

Размножь, раздай своим друзьям.
в тысячелетие нашем нам,
где справедливость строго правит,
возможно пьедесталы ставить
влюблённым трепетным сердцам.

Любви от первого лица:


            2

     КУРОРТНЫЙ РОМАН

Машук хранитель Пятигорска,
взирая строго на курорт
увидел: приземлился борт,
и, обозначил знак вопроса.

Под неприметный патронаж
берёт мужчину молодого,
чей профиль смотрится сурово,
что флибустьер на абордаж.

Курортной картою диагноз,
загар и нрав его при нём,
воды, предписанный объём...
Любовью наградим, накажем?

Минуты не оставим, даже,
или со временем «убьём»?

Гадать не станем в этот раз,
в дебюте выдавать секрет:
есть двадцать и один рассвет,
три четверти от лунных фаз.

«Ха-ха две палочки» зовут 
тот санаторий под «Провалом»,
(горя, путёвка, перепала!)
Или «Двадцать второй партсъезд»,
багряным августом заезд...

Везёт герою моему:
Отсюда местную тюрьму
видать, и «арфу от Иола»;
блистает строй макушек голых,
 
Кавказ их строил по уму,
почтительно и по ранжиру,
красот без меры растранжирив,
всё персонажу моему.

Прекрасный график процедур,
двухместный номер, корпус летний;
Амур примчался на комете
готовя стрелы в лунном свете:
сердец немало на примете.

Совсем не долгий перелёт,
усталости дорожной нет:
не далеко аэропорт,
авиалинии – курорт
изменам точная примета.

Стараясь соблюсти мораль –
преодолев инстинкты зверя –
он от соблазнов запер двери
и с книгой в койку: пастораль!

Сосед – завсегдатай курортный –
уже уехал в Кисловодск,
там растеклась в горячий воск
его подруга молодая:
Им трое суток сладких таять
сплавляясь ввысь потоком горным.

           3

Поэт спал в номере «один».
Стал первый вечер, первый ужин
и пять!!! соседок за столом:
почти Гомора и Содом,
не начав бой уже контужен...

Знакомый всем набор имён:
Любовь и Вера, и Надежда,
Татьяна, Ольга: всё как прежде,
ждёт рандеву кудрявый клён.

Легка беседа и приятна
«духовный» тонок аромат:
соблазн, пронзил до самых пят
как меч, длины невероятной.

Хоть и гвардеец мой солдат,
в груди, лелея, образ милой,
но страсть необычайной силы
его влечёт как водопад.

Закончен ужин, наконец,
к Провалу моцион вечерний,
неспешно вечер тянет тени
романтики высокий спец.

Так осень яростно блистает,
Горит Машук, горит закат,
готовит к дрёме Райский сад,
багряным цветом пламенея...

В библиотеке взят роман
советской классики занудной:
какой-то город – «Долгопрудный»...
На полке, с розою, стакан,

бордово из черна пунцовой,
бутоном страсти и любви:
(Скорей супругу позови, дари -
возлюбленная снова!)

Он задремал под Челентано:
Полёт и пояс временной
сказались всё же, мой герой
от воздуха курорта – пьяный.

Краснеет белое вино,
Шампанское и  «Белый аист»,
икра зернистая на зависть
тем, кто от моря далеко, 
под непереводимым – «Каспий»,
там Алекс не тонул от счастья,
вода солёная – легко.

Теперь не к месту удивляюсь,
как прозаично род людской!
Идёт, бредёт само собой
не любопытствуя на зависть:
мелеет от любви герой,
ещё стоит уже качаясь,
и бьётся в стену головой.


    4

Пригрезилась афиша в холле?
В танцзале вечера знакомств...
Когда меняются заезды,
Не настоящий ипподром?

На скачки тоже попадём,
не чужд азарт, не без надежды,
старинный род, из казаков.

Сквозь дрёму музыка ритмична
и вальс – тогда всегда звучал –
уснуть так рано? Непривычно:
побрился, вышел и пропал!

Там в центре зала танцевала
презрев мужское вожделение
блестяще-яркая  девчонка:
под страстно гибкие движенья,
и так перекликалась звонко.

Играя бёдрами и грудью
летала дерзко грациозно,
как молния весенним грозам,
как образ красно-чёрной сути.

В мирах фальшивых гороскопов
так нагло всё правдоподобно:
толпа, обманутая оптом,
что, право,  прямо неудобно
за многих мнительных людей
при пошлой лживости идей:
Живая страсть в стекле сексшопа.

Мелькнут чредою сотни лет,
уродства войн и прочих бед
или любовь восторжествует?
Не поминая Имя всуе,
и юноша, и мудрый дед,
на шарлатанов в ус не дует,
и на влияние комет,
при просветлении ликуют.

      5

…На время верный семьянин
забудет язву и диету,
здесь осень золотом согрета,
углём чернеет из седин.

Игра серьёзная идёт,
и ставки не имеют квоты.
Вабанк или банкротство ждёт?
При полном таинстве полёта.

«И она без покрывала
вдруг предстала предо мной»...
Дурман акации душистой,
где первая любовь нашла
и неумело целовала,
и годы преданно ждала.

Тогда, пленительной весной,
невольно сердце обмирало,
отвага где-то пропадала
и честь девичью берегла.

Лишь сорок лет поре прелестной,
но так же нежен томный вздох,
давно оставленный порог
пересекает бесконечность.

Пришёл мучительный рассвет...
смеётся циник беспардонный,
в душе его непросвещённой
сочувствия помина нет,
лишь секс как труд
с дыханьем ровным:
читает и уверен – бред.

Когда иному не даётся
открыться для Любви душой,
смеясь, он над собой смеётся.
Любил? Тогда иди за мной.


    6

На язву Алекс получил
лепёшку из горячей грязи,
глаза, зажмурив по приказу
той, кто его приворожил.

Так не в обычаях Кавказа
кокетничать и намекать,
всегда следят отец и мать:
Девчонку строго воспитать
и пресекают вольность сразу,
чтоб дочь не начала «гулять».

Зато теперь словно проказой
болеют... нужно сразу «дать»:
глаза блестят от страсти – стразы,
а бриллиантов не видать.

Так больно, нечего сказать,
хотя сам возраст несуразный:
Не стоить юность унижать,
и молодёжь бывает разной.

Галина – греческий анфас!
а профиль греческий-славянский,
спросила: вам по нраву танцы?
Вполне подходит ваша стать.

- Вы танго на паркетном глянце
со мной хотите танцевать?
Я этот танец от рожденья
не прекращаю обожать.

- Да, да - сражённый, онемевший,
влюблённый словно в первый раз...
не повторение сейчас?
Бессильно времени утешить.

И как Любовь воспринимать
на стыке времени пространства?
Всю неизбежность осознать?
Под аргентинский, страстный танец.


7

Ей только–только девятнадцать
и двадцать семь – куда бежать?
Паршивец выстрелил опять,
И не промажет ведь ни разу!

В таких годах одолевать
порывы страсти несуразно,
даже не стоит начинать.
На партбюро? Единогласно!
Формально строго наказать.

Словно туманом день летел...
Тропа по склону в корпус летний:
о том не ведая – летел,
спеша на встречу Нимфы здешней,

А Купидон в кустах сидел,
из-за берёзы хрюкал леший –
своей попыткой безуспешной
предотвратить Любовь хотел.

И на аллее, вдруг, она:
Не навредила процедура?
Нет-нет, сказал, взирая хмуро,
а не хотите ли вина?

И засмеялась, не одна,
её весёлая натура:
вы приглашаете меня?
Не побоитесь и влюбиться?

Теперь представьте это в лицах:
две сущности на склоне дня...
не трушу, страх не для меня,
измене некуда укрыться.

- Я жду. Мой номер двадцать семь,
вино и музыка готовы –
вас не неволю. Ваше слово
и ваше дело. Между тем
глаза, глаза встречают смело.

Грустит сопрано о Любви,
не скромно распустилась роза,
куда то убегает проза:
надолго, даже, не зови.

Вино и фрукты, шоколад
экспромт? Придёт всенепременно!
И время ангелом нетленным
всегда легко находит лад.

Вошла и розы аромат
дыханьем необыкновенным...
душа, дрожит и скачут гены,
и ясно – нет пути назад.

Так близко и беседа, кроме...
Кто слово странное уронит
преодолению преград?
Ушла, на несколько минут,
в постель улёгся обнажённым.

Вернулась, в полумраке ждёт...
Зовёт, но отказалась – странно,
и сам ненадолго, идёт.
Вошёл – теперь наоборот!

Она под простыни зовёт
и улыбается невольно:
вот, милый мой бери меня,
гори, я тоже из огня...

Вам не сценарий современный
под ракурс, стоны и кефир:
так завертелся целый мир,
что канул в омуте бездонном.

И не забыть, не устоять,
когда случается такое.
Друг другом чистые герои
имеют право обладать:
Любви такой предались двое.

Читатель и не думай спать!
Спеши обнять свою подругу
девчонку, женщину, жену,
а водку лучше выливать,
чтоб на неё не променять
накал любовного недуга.

Канва моей реальной сказки
волнением трепетно дрожит
и, даже, время не бежит,
лишь терпеливо ждёт развязки.
          

   8

Не эротический роман,
поэма о земном страданье,
и обвивает гибкий стан,
и рвётся страстное дыханье.

Теперь кого-то удивит
фальшиво громкое стенание?
По три часа как лом долбит.
Иной считает эрудит на пальцах,
сколько может за ночь.

И кто на ком верхом сидит?
Одна Любовь от горя плачет,
а Голливудская – визжит!
И ночь, и день про секс судачат,
и пошлость в мерзости торчит.

Россия, Матушка, Держава!
Надежда Мира и Любви!
Достойных чести назови
вселенской Совестью по праву,
пусть ищут золото и славу
в миру другие, не они.

Великий англицкий язык
все объяснения в Любви
заколебал глагольной формой:
И фак, и лав стандартно норма –
прекрасно вписываться в порно.

Лингвист, сумеешь обновить?
И то ли дело: великан
такой красивый и могучий!
Возможно, на порядок круче:
когда склоняется стакан
или спрягаются глаголы...

Вам рассказать о правде голой?
И обнажённой рассказать?
Раздетой можно представлять?
Или иначе – не одетой?

Слова легко переставлять
менять предлоги, окончания:
скорей поэтом можешь стать,
при изменении значений
от вариантов облачения
среди нюансов исключений.

Могу и дальше продолжать,
и приводить ещё примеры.
Но нас Любовь устала ждать:
там грозовая атмосфера
грозит стрелой небесной сферы...

Чтобы прагматиков достать,
заставить, лицезреть Венеру,
Любовь действительно признать,
и приняв за основу Веру,
как мой герой её принять,
и ещё лучше испытать.


     9

И завертелись карусели,
и прочие аттракционы,
Седой Домбай благою целью
им даровал уют укромный,
приветил ресторан «Кавказ»,
фуникулёр качался тоже:
весь чудный край любовным ложем
укрыто альковом небес.

И не при чём пошлейший бес,
что сединой в ребро селится:
И никому не грех влюбиться –
а без любви – бесспорно грех.

Косно язычно говорить,
к тому-же и сумбурно мыслить,
не оторвав от кресла чресла
напрасно о любви судить.
Возможно что-то будет к месту,
чтоб огород загородить.

Дитя красавицы прелестной
родится в неге и Любви,
когда взаимно визави
любовь и ложе делят вместе.

            ***
 
Сначала презирая ложь
на столике этюд келейный:
На фоне моря пятилетний
сынок, в арбуз вонзает нож.

Не спрячешься и не уйдёшь
сам от себя… такой постылый,
что до сих пор в поджилках дрожь,
уныние, и всё не мило.

Здесь дама вовсе не с собачкой,
да и не замужем совсем,
не Ялта, даже не Эдем,
здесь весь Кавказ, а сердце мрачно.


     10

Мелькнули мигом двадцать лет,
вновь ессентуксий санаторий:
сидит напротив, через столик
Мария! Боже, тесен свет!

Второю матерью была
моей красавице Галине
и нежно доченькой звала,
и вот, такая встреча ныне.

В грязелечебнице тогда
заведовала отделением:
из прошлого поднялись тени
вонзившись в память навсегда.

Прижалась, плачет на груди:
Зачем не взял с собой Галину?
Ты что, не знаешь? Погоди,
такой любви святой и сильной
из вас не стоит ни один!

Пятнадцать лет тому назад
в прелестном платье подвенечном
ушла Галина в Райский Сад,
где за любовь пребудет вечно.

Когда уехал ты, она
так тосковала беспробудно,
три года пробыла одна
и всё надеялась на чудо,
что сила искренней любви
преодолеет все преграды,
и что семью ломать не надо,
и сжёг её огонь крови.

Она по матери гречанка
от детства сиротой жила
и вот тебя – Любовь нашла!
А ты не смог ответить жалкий.

Через три года унеслась
в Узбекистан, подзаработать,
там, в Навои, большая стройка,
(и я бывал в командировке,
но, не совпало повидать).

Её там домогался кто-то
в высоком ранге, но ни власть
не помогла, посулы, деньги,
Галина им не поддалась.

Подонок сбил на мотоцикле
и искалечил мой цветок:
в груди мучительный комок
и наши головы поникли.

Весь Пятигорск её лечил:
держалась стойко, мой солдатик,
давно по ней хороший мальчик
страдал и сох, и всё молил
её согласия выйти замуж,
в конце  концов, уговорил.

За имя согласилась выйти,
что бы в объятьях вспоминать
ту осень золотого цвета,
где не хотела умирать.

Готово к свадьбе, день назначен,
пять лет поры последних встреч,
но рассудил Господь иначе:
к могиле свадебный кортеж,
с фатой и платьем подвенечным.

Всегда, её любимый танец
огонь, полёт земной Любви
горячим сердцем позови:
Она вернётся не жеманясь,
возьмёт на трепетную грудь

твои согревшиеся руки,
и сердцем слышимые звуки
вновь увлекут в такую глубь,
где дар великий откровения
несёт влюблённым чистый гений:
простая истину и суть.

Когда, пытаясь обмануть
себя, иных, Творца Вселенной,
творишь безнравственную жуть
ломая часть души нетленной,
ты жалок как морская пена:
вскипел на миг, и только муть
на дно забвения осела.

Есть сердце? Даже, если нет
с Любовью о Любви заплачем,
желая каждому удачи,
а счастью... пламенный привет.

                03.01.04 год.

   ОБНИМАЯ НЕОБЪЯТНОЕ
Такое маленькое сердце
хранит Любовью целый Мир…
Летит сквозь призрачный эфир
сполохом светового блица
Одним мгновеньем сотворённым
и правом необыкновенным –
высоким гостем всей Вселенной
залогом вечного горения –
и там, дыханием неровным
из праха возродится снова,
где светит яркостью сверхновой
Творцом дарованное Слово.

              КОНЕЦ
          03.01. 2005 год.