Мать Саджида Мухамедшаховна Абдюкова 26. 11. 1908

                Чередой  за  днями  пробегают  дни,
                Вот  и  нету  мамы,  попросту  ани*.
                Все  ж  никак  не  верится,  что  на  самом  деле
                Мы  с  братом  Кималем  вдруг  осиротели.
                С  нашего  рожденья  до  её  конца
                Были  под  защитой  два  её  “птенца”.
                Если  могло  детям  что-то  угрожать,
                Как  щитом  оберегала  нас  “орлица” - мать.
                Помню  её  стройной,  резвой,  молодой,
                Жившей  в  общем  ритме  с  нашею  страной.
                Напевая,  вместе  шли  мы  в  садик,  школу:
                “Легко  на  сердце  от  песни  весёлой...”
                Как  красила  губы,  подводила  брови,
                Чтобы  нравиться  родным  от  мужа до свекрови.
                Я  ж  совсем  терпеть  не  мог  всю  эту  браваду
                И,  конечно,  прятал  краски  и  помаду.
                В  сорок  восьмом  летом,  Кималя  зачав,
                Из  меня  решила  сделать  скрипача.
                Но  сынок  упёрся,  как  бычок,  упрям:
                Толку здесь не вышло, был лишь стыд и срам.
                Но  зато  в  отряде  пионерском  лихо
                Колотил  я  в  барабан,  чтоб  не  было  тихо,
                И  достоинства  и  важности  сего  дела  полн
                От  души  “наяривал”  в  золотистый  горн.
                В  две  недели  раз  всегда,  взяв  с  собою  “мани”**,
                Мать  вела  меня  с  отцом  в  городскую  баню.
                Эдак  лет  до  четырех  без  большого  рвения
                Мылся  я  с  маманей  в  женском  отделении.
                Дома  то ж  случался  этот  банный  день,
                Если  идти  в  баню  всем  нам  было  лень.
                И  на  кухне,  взяв  латунный  и  большущий  таз,
                Мать  семейство  наше  мыла  каждый  раз.
                Как  и  дядя  Лёня,  будучи  левшою,
                Всем родным писала письма с чувством и душою.
                На  татарском  справа  влево  вязь  арабских  букв,
                И  на  русском  текст  ложился  без  натуг  и  мук.
              Так  как  в  нашем  доме  никто  не  был  глух,
              Мать  ответы – письма  нам  читала  вслух.
              Вот  по  мере  чтенья  от  волненья,  знать,
              Её  теплый  голос  начинал  дрожать.
                И  читать  кончала,  видел  сам  не  раз,
                С  влажным  блеском  милых  тёмно-карих  глаз.
                А  отцу  с  татарского,  уложив  народ,
                Делала  отдельный,  точный  перевод.
              Вместе  с  абикейкой  вставала  спозаранку,
              Будучи  впрямь  верующей,  доброй  мусульманкой.
              Не  обременённая  зевотой  и  ленью,
              Приучала  к  чести,  долгу  и  терпенью.
                Бабушка  Зеляйха  свой  талант  хозяйки
                Передала  дочерям  и  Равиле  (Райке*).
                К  вящему  гостей  и  родни  довольству
                Дом  наш  всегда  славился  отменным  хлебосольством.
                Для  гостей  - всё  от  души:
                Перемечи,  ляваши,
                Эчпэчмак,  азу,  чак – чак,
                Бялеши  и  баурсак**.
                Плова  пышная  гора
                Вмиг  сметалась  на  “ура”.
                От  еды  отяжелев,
                С  чаем  ели  кэштэле.
                А  венец  всему - вот  он
                Мамин  торт  “Наполеон”.
                И  устав  от  этих  “дел”,
                Каждый  делал – что  хотел.
                Бабушки, прогноз  прослушав,
                За  беседой  грели  душу,
                Кто-то, выпивши  вино,
                Бил  костями  домино,
                Там  курящих  разговор
                Оглашал  наш  тёмный  двор,
                Остальные  же  гуртом
                Дулись  в  карты  за  столом.
                Чаще  всех  на  именины
                Были  блюда  из  конины:
                Ведь  из  выбора  мясного
                Была  самой  основною.
                Прежде  чем  пустить  на  мясо,
                Лошадь  выпасали  часто.
                Им  на  гибель  и  беду
                Коней  тех  пасли  в  саду.
                Завалив  мясом  весь  стол,
                Часть  пускали  на  засол
                Для  супов,  котлет,  азу,
                Часть  же  шла  на  колбасу.
                Из  ног - вкусный  холодец -
                Мама  в  этом  деле  спец.
                На  полу  полна  лохань:
                Кишки,  ливер  (требуха).
                Для  колбасных  дел  на  ночку
                Парили  из  дуба  бочку.
                Мясо  с  салом  на  кусочки
                Резали  бабуся  с  дочкой.
                Соль  по  вкусу  и  селитра,
                Чтоб  краснело  мясо  быстро.
                Этой  смеси  полный  таз
                Засыпали  в  бочку  враз.
                Выждав  несколько  часов,
                Чтоб  закончился  засол,
                Мясорубкой,  как  мешки,
                Заполняли  те  кишки.
                Воздух  иглами  стравив,
                Оформляли,  как  круги,
                А  затем  всей  массой
                Вялились  колбасы.
                По  весне  на  крышу  влезь:
                Мезонина  карниз  весь,
                Как  зелёный  луг  травой,
                Занавешен  колбасой.



* Райка - так  звали  Равилю  некоторые  её  русские  подруги
   и  знакомые,
**перемечи,  ляваши,  эчпэчмак,  азу,  чак-чак,  кэштэле,
        бялеши,  баурсак - блюда  татарской  кухни.
*ани  (тат.) - мама,
**”мани”  (жарг.) – деньги.