На родину!

                Николаю Рубцову

Угаснет пир твоих ночей,
последняя затухнет спичка…
Ты мчишься вологодской электричкой
с единственной поклажею своей,

со светлою печалью о своём,
о родине далёкой, деревянной,
где облака над речкою стеклянной
в небесный превратились водоём.

А на полях — зелёные цветы,
на русских на полях, на Куликовых...
на Вожеговых, Вепревых... которых
не счесть по всей земле и не пройти.

На родине в разгаре — новый пир,
по вечерам дерутся там и плачут...
А ты уснул, читая «Новый мир»,
на полустанке купленный на сдачу.

Но вновь железный выдох или пых
тебя толкнёт, разбудит и погонит
в вагонный ресторан, где пляшут кони
на занавесках бело-озорных.

За окнами горит, мелькает свет,
горит, горит позёмкой голубою...
Нас отделяет слишком много лет,
чтоб я сумел угнаться за тобою.

Я тоже мчусь! Я скопище пиров
не вспоминаю, как бы по привычке.
И стук колёс в железной перекличке
напоминает стуки стаканoв…

Напоминает с грохотом о том,
что все мы смертны, все мы, имяреки;
что родина одна, мы с ней навеки,
где б ни были, с крестом и под крестом.

Лети ж, мой собеседник дорогой,
приветствуй мир дрожащею рукою;
лети ж, лети дорогою мирской.
И нет тебе — ни счастья, ни покоя…