Шерстинка. Рассказ

Маруся… Марго… Горемыка Моя…Шерстинка...

Это не набор слов, это последовательный список жизненных этапов одного существа, у которого есть усы, глаза, лапы, а еще есть хвост, который был, ах, ее гордостью…
Представьте Небольшой Городок. Чем отличаются маленькие города от больших, исключая распространенное сплетничество о жизни соседей и коллег и желание большинства бросить все и одновременно броситься в объятья новой жизни большого города? Маленькие города имеют свой особенный стиль, свой особенный запах, свое маленькое «я». Этим собственным маленьким «я» Небольшого Городка было то, что в поздние вечерние часы редко можно было встретить на улицах людей, особенно прогуливающихся по центральным и даже не очень улицам.редкие прохожие покупали в магазинах сыр, хлеб и пельмени к ужину и торопились, семеня, поскорее домой. В маленьких городах любят проводить вечера дома, в кругу семьи, друзей, а за отсутствием таких категорий - в родных или съемных, ставшими родными, стенах за чашечкой кофе или какао, бутерброда, состоящего из купленного заранее сыра и хлеба.
Казалось, Небольшой Город умирал при наступлении вечера, единственным показателем его жизнеустойчивости и жизнеспособности были окна домов, по которым каждый мог понять, дома ли человек. Если свет не горел-либо были задвинуты шторы, либо человек спал, либо уехал, либо умер. Пятого не было дано.
Но все это было крышкой, под которой скрывалась жизнь. Например, жизнь одного существа, у которого есть усы, глаза, лапы, а еще хвост.
Казалось, оно давно забыла свое настоящее имя, свою историю, свое маленькое «я», но одновременно с этим чудилось, глядя на нее, что когда-то у нее были блестящие живые глаза, сильные лапы и ах, шикарный пушистый хвост.
Это была Просто Кошка. Кошка, которая помнила все, что было в ее жизни. Она была нестарой, не больной и даже не голодной. Пару часов назад к ней приходила обладательница добрых рук, которую она ждала всегда. Будь эта кошка человеком, она бы произнесла: «Я знаю эту женщину уже около 3 месяцев. Ежедневно одна подкармливает меня, иногда даже гладит, приговаривая: «Горемыка моя». Но кошка не знала, что такое женщина, что такое 3 месяца, а тем более что такое «горемыка моя». Она лишь чувствовала, как теплые пальцы зарываются в ее мех и доверчиво вытягивала шею, позволяя любить себя так, как ее умели любить.В ответ она могла только тереться об эти добрые руки, как бы говоря: «Мне так нравится это. Мне так нравится».
Ужин был съеден давно, но голод не мучил кошку. Спать тоже не хотелось. Свернувшись в комочек, чтобы сохранять тепло, кошка положила голову поближе к передним лапам и закрыла глаза.
Кошки вряд ли вспоминают детально свою жизнь, все ее плохие и хорошие моменты. Они помнят только сильные обиды и то до того момента, пока руки обидчика не подхватят ее тельце, не уложат на колени и не начнут гладить по шерстке. Обиды начинали сразу же таять, а весь внутренний мир, если его можно было бы назвать таковым, заполнялся негой, если ее можно назвать таковой. Кошки не держат зла. У Горемыки Моей тоже не было зла. Ей было немного холодно на готовящейся к декабрю земле и немного хотелось пить.
У нее было несколько имен. Несколько хозяев и несколько домов.
Когда она родилась, рядом была мама-кошка и дети, которые не были похожи на кошек, но она думала, что любили. Умом и сердцем котенка она была уверена, что так и будет продолжаться, что добрые дети навсегда оставят ее рядом с мамой-кошкой, что всегда ее теплый живот будет греть ее нос и уши, что всегда будет… Она знала, что ее любят, знала, что все они никогда не расстанутся…Мама, дети и она, маленький котенок…
Потом добрые дети отдали ее другим, которые называли ее совсем иначе. Маруся. Ей тоже нравилось это имя, а еще нравилось, что в миске всегда была белая вкусная жидкость, которую хозяева называли «попей молока». Здесь всегда было тепло и была еда. Только не было ласки. И Маруся понимала, что без еды и тепла она не сможет жить, ей хотелось, чтобы хотя бы однажды кто-то подхватил ее на руки, прижал к себе и погладил.
Маруся росла. По-прежнему в миске, которая выросла вместе с ней, было молоко, по-прежнему было тепло и по-прежнему почти все время она проводила дома одна. Когда приходили обладатели, наверное, теплых рук, она пыталась ласкаться, в ответ ей наливали молока. И уходили по своим человеческим делам.
Потом пришла еще одна обладательница рук, только теперь красивых. Она передала марусиной хозяйке какие-то разноцветные бумажки, а потом….она взяла Марусю на руки…если бы кошки умели плакать, она бы заплакала… Не зная от чего сама….Руки гладили ее спинку, шею снова и снова, а Маруся вместо того чтобы плакать закрыла глаза…
Потом руки посадили ее в корзинку и стало темно.
Когда откинули простынь, Маруся не могла поверить своим глазам. Вокруг была красивая мебель, ковры, шторы, ее новая хозяйка была одета модно, как это понималось повзрослевшим кошачьим умом.
Шли дни. Каждый день ее причесывали, одевали, хорошо кормили. Она взамен не шкодила, тихонько проводила время в своей корзинке возле стены. Было чисто и тепло, теперь Маруся с удовольствием разглядывала свой пушистый хвост, свою блестящую шерстку. Она понимала, что нужна в этом доме. Ей очень хотелось отблагодарить свою хозяйку, однажды, когда та сидела на мягком диване и листала книгу, Маруся, а теперь окликавшаяся на имя Марго ловко запрыгнула на колени своей хозяйки и принялась тереться об ее руки. Все, что скопилось в ней за столько времени, она хотела отдать своей доброй хозяйке, которая в тот первый день их встречи с таким удовольствием гладила ее…
Обладательница красивых рук подскочила, закричала что-то громким голосом и кошка почувствовала сильную боль в боку. Она отбежала в сторону и насторожилась, женщина схватила в руки книгу и принялась бить ей Марго по спине, голове, лапам. Марго упала на пол, закрыла глаза.Она не верила, что та эта добрая женщина может одновременно гладить и бить столь же искренне и умело.
На следующий день Марго оказалась на улице. Она не знала что такое улица, исключая тот случай, когда один из добрых детей, посадил ее в карман и отнес в дом, где ее и назвали Маруся.
Было холодно. Бок все болел, но Марго понимала, что нужно что-то делать. Она побежала по дороге, временами теряясь в траве, временами выбегая на ровную дорогу.бежала.бежала.бежала.
Она увидела большой дом. Высокий, белый, рядом с ним густую траву. Она свернулась в комочек и уснула. Когда она открыла глаза, рядом с ней стояло молоко… и чьи-то руки гладили ее по голове. Она подняла глаза, увидела женщину, которую не видела никогда раньше. Марго ощетинилась и отбежала в сторону. Женщина ушла.
Марго не хотелось больше носить это имя . И она забыла его. Она стала просто Кошка. Обычная Уличная Кошка.
Эта женщина приносила ей молоко, а временами хлеб, но кошка боялась отблагодарить ее, вспоминая как красивая женщина, которая при встрече гладила ее так же ласково, как и эта, била ее книгой.
Ей больше не было больно. Лапы окрепли, правда, хвост перестал пушиться и шерсть кое-где была грязная и спутанная.Теперь она уже не могла так быстро и резво бегать, как раньше, больше спала, понимала, что навряд ли это от тех ударов книгой. Прошло много времени.
Шли дни. Женщина приходила к ней каждый день и однажды Кошка, сама того не понимая,подбежала к ней и стала тереться об ее руки. Эти руки были совсем холодными… Таких рук она никогда не чувствовала. Она продолжала тереться о них, а они взамен гладили ее спинку, ее голову, ее шею.
Женщина все больше времени проводила с кошкой, теперь она приносила с собой маленький стульчик, садилась, давала кошке запрыгнуть к ней на колени и гладила ее. Кошке казалось, что время потеряло измеритель.
И она стала скучать по женщине, ждать ее. Теперь у Марго было новое имя, женщина всегда произносила его со вздохом : «горемыка моя»…
***

Она спала, свернувшись в комочек, чтобы сохранять тепло, положив голову поближе к передним лапам. Почувствовала издалека шаги. Проснулась. Побежала навстречу добрым рукам.
В этот раз у женщины не было в руках стульчика, не было молока. Кошка села на землю. Внимательно стала смотреть. Неужели она пришла проситься? неужели больше не придет?
Кошка смотрела, смотрела, смотрела неотрывно. Уголки губ женщины чуть дрогнули. Она расстегнула куртку, наклонилась, взяла в руки Горемыку и посадила ее за пазуху. Там оказалось очень тепло. Горемыка замурчала. Женщина неспешно пошла. Кошка не понимала, куда ее несут, что будет дальше, она хотела, чтобы это никогда не заканчивалось: не пропадал запах кофты и куртки женщины, тепло и ее не бросили поддерживающие руки.
Она включила свет, опустила кошку на пол, ушла, Горемыка осторожно осмотрелась и обнюхала пол. Все вокруг пахло кофтой и курткой этой женщины. Перед ней поставили миску с молоком. Кошка принялась жадно лакать. Вылакав все, она подошла к дивану и села возле него. Она боялась, что женщина оттолкнет ее, побоялась прыгнуть. Сидела и смотрела, как та поскребла по дивану и ей показалось, что та зовет ее сесть рядом с тобой. Помедлила несколько секунд, приготовилась к прыжку и пригнула. Легко и бесшумно, как умела всегда. Как ее научила природа.
Женщина подняла ее и посадила себе на колени. Погладила ее спину. Кошка легла. женщина, помолчав, произнесла: «Ты у меня одна осталась. Привязалась я к тебе,кошка,полюбила тебя, маленькое существо, у которого есть усы, глаза, лапы. Какой у тебя хвост красивый. Искупаю тебя, отогрею, будем с тобой мы самые счастливые, вместе ведь ласки хотим. Шерстинка моя, Шерстиночка…»
Кошка спала. В первый раз ей было так же тепло и уютно как в далеком-далеком детстве у живота мамы-кошки , который грел ей нос и уши.
Из телевизора доносилось официальное: «4 декабря 2011 года состоятся выборы депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации шестого созыва». Только все это было совершенно неважное.