Хамидреза Аташбараб. Начало

Окрест меня
В одной любови сплав
Всех месяцев сгустились ароматы.

Сдувается туман, торопится зарница –
Сменяются Пестропрестольной лица.

А солнце, отпылав,
Тишайшую из слав
Жжёт, ждёт заката,
И не сказать, какие сны
Его нутром сотворены.

Меня окрест –
Дичайшее, топчайшее из мест,
Где отбывает множество и множество живущих
Холодно-хлопотливый свой столбняк.
И тени падает отвес
От края солнечного диска
До края кругозора – да, неблизко, –
Зрачки мои оставив без
Небес.

Так ошарашены
Признаньями струны, рисунка, слова,
Что даже солнце,
От суеты потливо-хлопотливой нездорово,
Само в напев перегорает:
Ему злословья и бездушья страшно
Оглохшего к прошеньям Косомысла.

Окрестность,
Причудливая местность,
Зачумленная степь,
Где названные множества и множества
Сплетаются тенями в цепь
У входа Вечного Ничтожества.

Я – ось небытия – пронзаю даль насквозь.

Одно словцо скользнёт –
И рассыпается
Трухою сердцевина.
Смолкает вопленник –
Напрасно вызвался,
И теснота пустот,
Знакомых сызмальства,
Напомнит, где трясина
И кто утопленник.

Щель меж губами – одна отдушина.
С язвы старинной пластырь отлеплен.
Ею единственной глушь нарушена,
Воздух задохшийся расколеблен.
В зеркале бессловесности взмахивает руками,
Вывёртывает брови,
И преткновения влажный камень
Лежит уже наготове.

Одно словцо скользнёт –
И всё рассыплется:
Невольно лёткие – покуда чтимые,
Непролитых святыня,
Неслыханных язык,
Всегда отверстых отдых.

Надежда – что ей делается, лжёт. –
Зовут искусство «лжизнь», сему искусству -
Зачем? – но научиться нам пришлось,
Тебе и мне – махнёмся именами?
И, брошенное между нами,
Оно бросает нас поврозь.