Генри Лонгфелло. Сон раба

The slave s dream. Henry Longfellow

Среди неубранного риса он лежал
И серп держал в своей натруженной руке,
По пояс голый, сном тревожным спал, –
Курчавый волос перепутан и в песке.
Опять во сне в местах родных он побывал, -
В туманных тенях и как будто вдалеке.

Широкой лентой по ландшафту сна
Могучий Нигер горделиво протекал,
Долина ниже пальм была видна, –
А он, король своей страны, туда шагал.
И бубенцов была мелодия слышна:
Так караван, спускаясь с гор, всегда звучал.

Он видел снова темноглазую жену
Среди детишек, от него невдалеке.
Его завидев, дети кинулись к нему
И жались ласково к родной, отца руке…
Из век его сон уронил слезу, одну, –
Она осталась мокрой точкой на песке…

Затем стремительным галопом он скакал
Всё длинным берегом у Нигера-реки, –
А солнца луч в поводьях золотых блистал, –
И как полёт – через препятствия прыжки,
Когда коня он саблей в ножнах понуждал, –
И мощно клич его воинственный звучал.

И, как трепещущий кроваво-красный стяг,
По-над равниною, где баобаб растёт,
Фламинго-птицы взмахи крыльев широки.
Он наблюдал и дни, и ночи птиц полёт,
Пока не показались крыши Каффры – миг –
И океан блеснул на горизонте, вдруг.

Он слышал ночью грозное рычанье льва,
Гиены мерзкий и протяжный вой и стон.
В ручье, который можно разглядеть едва,
Камыш ломая, тяжко бегемот брёл там.
В минуты торжества его живого сна
Победным грохотом вовсю звучал тамтам.

На мириады разных языков леса
Ему кричали о свободе в их тени.
В пустыне ветров громкий вой, как голоса –
И так свободны, дики и вольны они,
Что вздрогнул вдруг и улыбнулся он во сне,
Услышав буйного веселья чудный хор…

Ни плети он уже не чувствовал удар,
Ни солнца знойного палящие лучи,
Поскольку Смерть ему дала свободы дар,
От кандалов его изношенных ключи.
И тело мёртвое, как эти кандалы,
Душа оставила и улетела прочь.

Beside the ungathered rice he lay,
   His sickle in his hand;
His breast was bare, his matted hair
   Was buried in the sand.
Again, in the mist and shadow of sleep,
   He saw his Native Land.
Wide through the landscape of his dreams
   The lordly Niger flowed;
Beneath the palm-trees on the plain
   Once more a king he strode;
And heard the tinkling caravans
   Descend the mountain-road.
He saw once more his dark-eyed queen
   Among her children stand;
They clasped his neck, they kissed his cheeks,
   They held him by the hand!--
A tear burst from the sleeper's lids
   And fell into the sand.
And then at furious speed he rode
   Along the Niger's bank;
His bridle-reins were golden chains,
   And, with a martial clank,
At each leap he could feel his scabbard of steel
   Smiting his stallion's flank.
Before him, like a blood-red flag,
   The bright flamingoes flew;
From morn till night he followed their flight,
   O'er plains where the tamarind grew,
Till he saw the roofs of Caffre huts,
   And the ocean rose to view.
At night he heard the lion roar,
   And the hyena scream,
And the river-horse, as he crushed the reeds
   Beside some hidden stream;
And it passed, like a glorious roll of drums,
   Through the triumph of his dream.
The forests, with their myriad tongues,
   Shouted of liberty;
And the Blast of the Desert cried aloud,
   With a voice so wild and free,
That he started in his sleep and smiled
   At their tempestuous glee.
He did not feel the driver's whip,
   Nor the burning heat of day;
For Death had illumined the Land of Sleep,
   And his lifeless body lay
A worn-out fetter, that the soul
   Had broken and thrown away!