Проповедь

Как-то ясным зимним утром
В новогоднем настроенье
Шел я в новый Храм на службу,
Что в рождественский сочельник
Открывал впервые двери
Для окрестной молодежи,
Аккуратненьких старушек
И народонаселенья, что впервые заглянуло,
Ну, скорей из любопытства к богомольным образам.

После краткой литургии с неизменною просфорой,
Обхожденья с фимиамом,
Новый батюшка с амвона обратился к прихожанам
С наставительною речью,
Той, что проповедью чают на церковном языке:

«Вы, конечно, не забыли, что нам говорил Спаситель,
И за что он в связи с этим, знамо дело, пострадал.
Возлюбите окруженье, ну и всяку тварь земную,
Рыб и птиц и разных гадов, аки самого себя.

Но, однако ж, братья-сестры, вы ведь также не забыли,
Что злокозненные силы ополчилися на нас.
Богоизбранным народам все завидуют, конечно,
Потому-то в Ватикане нас стремится изничтожить
Католическая свора во главе с обрыдлым Папой,
Что вообще почти нацист.

Всем понятно, что масоны в агрессивном Тель-Авиве,
Те, что люто ненавидят православных христиан,
Точат когти на Россию, как доподлинно известно,
Что сидели в самолетах, что взорвали в одночасье
Эти башни-близнецы.

Ну и злые басурмане, те, что лезут к нам с Кавказа
И мечтают повсеместно убивать неверных всюду,
Так как учит их Ислам.
Ведь, крестовые походы,
Это, братья, всякий скажет, были вынужденной мерой,
И в порядке обороны, мы порезали их много, прямо скажем почти всех.

А буддисты-ламаисты, это семя Вельзевула, что языческую ересь
Проповедуют упрямо из глубин Тибетских гор.
Даже братья-христиане,
Что в армянской жалкой сакле или в эфиопском храме
Тоже крестятся не так.
Ересью монофизитства заражен их культ убогий,
Это всем давно известно, что Святым великим Духом
Мы пожертвовать не можем,
Без него никак нельзя.

И не забывать про секты, это просто извращенцы,
Все баптисты, адвентисты, ну и прочие подонки,
Что построили свой бизнес на обмане государства,
Отдающие квартиры новоявленным наймитам сами знаете кого.

В остальном же, братья-сестры, возлюбите человеков,
Так как нас учил Спаситель и за что он пострадал»

После этой речи гневной, исповедовав старушек,
Быстренько переодевшись в очень модную дубленку,
Подошел к большой машине и в мобильной гарнитуре,
Той, что затыкает уши, сел за руль и был таков.

Только седенький псаломщик очень тихо,
Очень долго со старушками шептался,
А потом еще ребенка, уходя, благословил.

Час спустя в соседнем сквере
Два братка из десантуры
Били дворника-киргиза
Долго и самозабвенно,
А в ушах у них струился
Православный перезвон.