о скелете в шкафу

Препаскудная натура
у возлюбленной моей,
или дуется, как дура,
или, как архиерей, —
день и ночь   х у й н ю   городит,
от чего кипят мозги.
Не помешанная, вроде,
но такие пироги
заколбасит с кошаками
в их же собственном соку,
что своими бы руками
отвинтил бы ей башку.
Я упрашивал милаху,
не выёбывайся, мол.
А она — в молчанку,
на   х у й
в смысле чтобы я пошёл.
Я отчалил бы и сам бы,
прихвативши макинтош.
Но, видать, от этой бабы
чёрта лысого уйдёшь.
Не красавица,
в постели
ни туда и ни сюда.
И зачем я, в самом деле,
с ней мудохаюсь тогда?
Лорка, Байрон и Сенеки —
Луций с Марком, сын с отцом —
для неё лишь гомосеки
на одно, причём, лицо.
От её стряпни утроба
намекает на гастрит.
И любовь моя до гроба
в гроб загнать меня грозит.
Я уж думал —
алкоголем,
что ли, бельма мне залить,
и бесовку эту, что ли,
в туалете утопить!?
Но взращён я на Шекспире,
Гвиницелли и Дали.
А они мочить в сортире
полюбовниц не могли.
Не погас мой разум дабы,
мне приятель дал совет,
мол, в шкафу у каждой бабы
чей-то прячется скелет.
Из-за этого скелета,
не дождёшься ты от баб
ни приличного миньета,
ни сто грамм с люля-кебаб.
Мне разврат и фарш бараний
до лампады.
Я — за шмон,
если он источник знаний
или ключ к разгадке он.
В будуар своей зазнобы
я инкогнито проник,
под ночным покровом чтобы
отыскать её тайник.
Только, кроме иностранной
кацавейки и белья,
в шифоньере у желанной
не нашёл я ни   х у я.
Ни следов былых безумий
в виде чьих-то костомах,
ни покойников, ни мумий
в саркофагах и гробах.
Я приятеля по харе
отоварил раз-другой,
дабы впредь меня не парил
откровенною байдой.
Неусыпно-зорким глазом,
впрочем, я теперь гляжу
на души моей заразу
и эрекций госпожу.
Хоть и вскрыла экспертиза,
что предмет моих страстей
дурью мается не из-за
ископаемых костей,
всё же стало страшновато —
никаких гарантий нет,
что в её шкафу когда-то
мой не сыщется скелет.