фантасмогория

у моего района большие проблемы.
по-моему, все тут живут как в горячке:
от странной девицы с усами Лены
до карликов ездящих в строительной тачке.

и, в принципе-то, ничего такого,
подумаешь у бабушки на поводке лисица.
бабуля как бабка - не за что забраковывать,
но из лисы торчат вязальные спицы.

на рыльце её кривая ухмылка
и грим театральный изобразил румянец.
на фоне бледности это выглядит миленько,
но непонятно, где же так поранилась.

и паре этой так идти уютно,
парят по воздуху непринуждённо,
и видит их с дерева глазами мутными
какой-то голый азиат-ребёнок.

"прости прощай", - кричит какой-то парень
и бьёт по лицу замком амбарным
девчёнку лысую, улыбаясь как барин,
и бреется сам - теперь они равные.

над двориком нашим висит тарелка.
откуда-то знаю: прилетела с Марса
стоял, помню,
в грусти
и у поребрика,
и небо порвалось энэловым барсом.

был страшный гул, облака радужило,
тарелку ласкали городские ветры,
я очень надеялся, что будем дружить,
но вылезло что-то полутора метров.

как только вылезло, сразу напало
(я искренне был тогда в том уверен),
губами скользкими ко лбу припало,
зачем-то спросило: храню ли я верность.

меня как-то сразу насторожила
такая забота ко мне иноземцев.
я тоже задал им вопросы о жизни,
как делал Уилл Смит в кинофильме Земекиса.

а те марсиане, на меня обозлившись,
пустили по венам мне жуков составы,
я начал чувствовать себя там лишним,
когда жуки поедали суставы.

и как-то вообще ощутил себя лишним,
и сразу взорвался марсианский кораблик,
а я оказался у мотоблока "ижик",
объятого похотливой радугой.

мелькнула мысль: как же всё сумбурно,
как будто бы я в галлюцинозе,
но мысль пропала, улетела в урну
из мозга сразу. зачесался носик.

корабль марсиан разорвался дробью,
пошел небольшой метеоритный дождик,
а я не помню как это началось, вроде бы,
да и вообще с небритой рожей.

и с неба падают метеориты,
а с мотоциклов мотоциклисты,
летят с последом шлейфовых лабиринтов,
летят и трескаются, пухлолицые.

а я в безопасности от этого бреда
разделся до трусиков, залез на крышу.
в иголках осени моя кожа рдеет,
но я здесь совсем один
и никто не слышит

меня. никто не видит. никто не вспомнит
меня, пока не издам шума.
сижу, как царь больных с в горле комьями
на шиферном троне
и жду простуду.

конец октября 2011