Иногда они возращаются

<<Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда
 реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.>>
                Экклезиаст.

       Горы, горы! А что горы? Торчат себе живописными наростами на матушке земле, где равнин намного больше. И одно странно в горах - это расстояние. Ежели в степи там или даже в лесу тебе хочется преодолеть необходимое расстояние от точки <<А>> до точки <<Б>>, то и идешь, тратя силы. А в горах? Вот же стоишь у подножья, все как на ладони видно, определить расстояние легко, иди! Ан нет! Начнешь подниматься, и это же расстояние увеличивается, затрачиваешь больше сил на преодоление его же. Больше сил. Все что вверх - требует больше сил. По лестнице даже, а уж по карьерной!

Василий Иванович вздохнул, вспомнив своего туповатого начальника, уж тот поди много сил истратил, став начальником. А как удалось? От того начальника, который целую неделю мотал нервы, он, Василий Иванович - худой, уже не молодой мужчина, прошедший рубеж полста - уходил отдыхать именно в горы. Как-то спокойно ему было в этом безлюдье, несмотря на то, что сил требовалось вдвойне, чтоб гулять по склону. Да и помечтать о чем либо, например, о дамочке, более молодой, чем жена. Мужчине, да еще поэтически настроенному, необходима влюбленность, для поднятия тонуса в любом возрасте. И потаенные мысли чуть снимают груз ответственности от зарабатывания денег, чтоб обеспечить детей и вторую половину. Отдохнуть морально от язвительности оной.

Лето! Все шевелилось, гудело и пело! Все пахло солнцем и ветром. Яркие беззаботные бабочки порхали прямо над головой чуть ли не тучами. Невидимые птички в кустах выводили трели. Было у путешественника одно заветное место, куда он в данный момент и стремился подняться, вытирая пот от жары на слегка поредевшей голове. Уф, жарко! И тени от деревьев почти не спасают. Но недалеко
уже. Вот раскорячилась огромная коряга от мощного дерева, где любил отдыхать и слушать красоту. Хотелось думать, что молния расколола мощное дерево, и отделился ствол, склонившись в поклоне. Дерево было близко от небольшой скалы, которая словно стена загораживала тенистый уголок. Вытянув длинные ноги - на ступнях белели старые кросcовки - Василий Иванович блаженно восседал на коряге, наконец добравшись до вожделенного места. Достав бутылку воды, и жадно, проливая на рубашку, поглощал живительную влагу. Крупные карие глаза скосил на бутыль. И
вдруг уголком зрения увидел: совсем низко, на скале что-то ярко блестит на солнце. Завинтил пробку, лениво и нехотя соскользнул с коряги и подошел ближе.

Как раз на уровне плеч, а он был среднего роста, в гладкой зернистой поверхности синел, словно глаз, вкрапленный камешек.Василий Семенович поразился красоте и густой синеве камня, близоруко подвинулся ближе, почти носом к чуду. И увидел! Увиденное так поразило, что он резко отпрянул. Растерянно посмотрел по сторонам. Всетихо и спокойно! Светило безмятежное желтое солнце; травка зеленая и
небо такое же голубое!

Василий Иванович озадаченно в упор смотрел на вкрапление в скале, которое уже приняло свою форму камешка и торчало на месте. Вроде и не оно прямо сейчас, на глазах увеличивалось, стало прозрачным и глазом смотрело на наклонившегося. <<Может, показалось?>>- сокрушенно вопросил любопытную птичку, которая примостилась на его место по своим делам, что-то торопливо выстукивая по поверхности дерева. Он опасливо протянул руку и потрогал злополучный камешек. На ощупь тот был обыкновенным. Вначале. И тут же опять, под теплом ладони, начал увеличиваться незаметно, становился прозрачной субстанцией... И пальцы, донельзя удивленного мужчины, постепенно утонули в камешке,который стал как желе. От того испугаешься!
А Василий Иванович и испугался, причем так, как еще ни разу в жизни.Покрылся холодной испариной от спины до высокого лба мыслителя с залысинками. Преодолел расстояние до коряги очень резво. Сел. Достал сигареты, закурил, и хотя его тянуло от этого места куда-то в город, к людям, упрямо и напряженно восседал и дымил. Думал.

Очень странно, но мысли были совершенно не к месту, вроде их кто-то диктовал, но говорил он сам с собой, как многие одинокие люди.
Закинул голову к необъятному пространству, вопросил:
- Одни ли мы во вселенной?
- Хм, вопрос веков!
- А, это естественно. Помимо главной мысли всех философов, живших,
живущих и последующерожденных: для чего мы живем, этот главнее.
- Верно! Мы забываем как-то, что живя здесь, на этом маленьком кусочке
космоса, что живем-то в космосе...
- Ага! Напридумали религий кучу, чтоб объяснить, а откуда же появились?
- Откуда?
- Из космоса, вестимо.

Наша земля просто - муравейник на опушке дремучего леса. Где мы пока и не гуляли. Слишком лес огромен. И жизни одного муравья совершенно не хватит, чтоб просто осознать...даже рождение.
Тут Василий Иванович от великости такой мысли завозился на коряге и покосился на камешек, что спокойно голубел, полыхал в коричневой поверхности скалы, выделяясь. И словно звал для изучения сего феномена.

Решительно затушив сигарету, поднялся и подошел к скале. Черт возьми! Я у себя дома, на своей горе, в своем городе, в своей стране и на своей земле! Что бояться какого-то камня? Наклонился и переждал метаморфозы камня в прозрачную субстанцию. И увидел теперь более отчетливо! Отчего открыл рот от удивления. Вся субстанция волокном спеленала много удивительных созданий. Они были крохотными... и в тоже время большими, могли спокойно увеличиваться - это Василий Иванович почему-то понял.

Там, в живительной массе, были зверушки разные, птицы, насекомые,очень много, разные, обязательно по паре...и наконец, два маленьких человечка, ОН И ОНА.
Уже не боясь, от удивления наверно, Василий Иванович приблизил лицо почти к поверхности, чтоб лучше все разглядеть. Он мог, видимо, и потрогать, ведь пальцы уже чуть проходили внутрь. Но понял, что не сможет, что не следует. Так кукольно, словно в детском театре, сделанном из коробок, мирно почивали разные куколки, но, несомненно, живые.
- Из коробок?
- Из чего же?
<<Кто знает! Внешне - камень безобидный.>>
<<Господи!>>- ахнул пораженный мужчина..
<<Да это же - ковчег! Маленький, крохотный ковчег! Да и крохотный
ли!>>- возникшая мысль прочно утвердилась у мыслителя.

Впрочем, может, пришла извне.
Нестерпимое желание покурить заставило Василия Ивановича опять отойти на бревно, отдохнуть теперь от впечатлений, хотя попялиться на чудо тоже хотелось.
Как-то наполнившись знанием, огромным и невыносимо фантастичным, словно выросший за несколько минут, Василий Иванович с опаской посмотрел на вытянутые свои ноги в стоптанных кроссовках, на руки с тонкими запястьями, без рабочих мозолей, ведь он был - интеллигент с портфелем, пусть маленьким, но портфелем.
Потом потрогал зачем-то лицо, обыкновенное, но все же с умными карими глазами. И повел ими же, глазами, вокруг себя.

Твердо сказал себе же:
<<Ни фига себе! И кто мне подвалил такое счастье? Все знать, о чем ломают головы века и века: мыслители, философы, ученые и прочий люд!
- Кто? А никто. Случай.
- Да-а-а! Когда мы испоганим землю до невозможности. Когда само
человечество взорвет себя же своими руками...
- Когда?
- Да, именно. Только тогда. Этот маленький камешек вырастет да нужных размеров и выкинет свое семя. Семя жизни! То семя, которое посеяли те, кто спокойно гуляет по лесу. И возвращаются на опушку, чтоб возродить жизнь. Этот камешек и есть их ковчег. Самый крепкий, который переживет и атомные вихри землян.
Иногда они возвращаются!

Василий Иванович подошел к скале опять, не приближая лицо, ласково погладил ослепительную голубизну камня. Нарвал веток побольше и накрыл чудо, причем так, что нельзя было бы догадаться о намеренности. Нахлобучил нелепую джинсовую шляпу на слегка поредевшие волосы...
И ушел, полный великости, тайны, которую некому не раскроет, от недоверия к тем же философам, мыслителям, ученым, да просто к людям. Тем людям, которые, как неразумные, губят свой муравейник, свой дом. Спокойно и размеренно топал по склону он, Василий Иванович, один из <<муравьев>>! Бывает же....

А если серьезно....
о возвращении, то:
<<Впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся.>>
     (Бытие. гл.8)