О, Пушкин, Пушкин...

Ну, Пушкин, ну и что такое Пушкин?
Несчастный раб тщеславья и страстей.
Кичливый клоун, ревности игрушка.
Ничтожный тать, распятый на кресте
 
Сословной чести или мненья черни,
Певец свободы, но и друг царя
И охранитель, и хранитель верный
Империю воспевшего пера?
 
Да, он как все, он как канатоходец,
Как чёлн меж подлых сцилл и злых харибд,
Он не кумир, он жалкий инородец
Предмет насмешек, жертва злых обид.

Ну, развлекал наперсников разврата,
Как Лермонтов потом их всех назвал,
Ремейки делал, западного брата
Переводя, приврав, пересказал.

Ну, создал европейский жанр в искусстве,
Пусть для элиты, но и весь народ
Доволен был, что смог вдруг прикоснуться
К тому, чем европейский мир живёт.

Ну, показал, что и по-русски можно
О чувствах и идеях говорить,
И о свободе, правда, осторожно,
Державе чтоб вреда не натворить.

Поскольку семя из плодов заморских
На русской почве всходов не даёт,
Он был одним из этой жалкой горстки,
Кого культурой мой народ зовёт.

Бездельники, что начитались книжек,
И просвещать надумали низы,
И чтобы быть к низам народным ближе,
Использовали ясный им язык.

Себя я представляю в роли этой,
Сюжет из сказки первобытной взяв,
Разбавив  матом с юморком и жестью,
Я бы строчил, чтоб капала слеза,

Чтоб Ё- читатель книгой был доволен,
И Ё-издатель - счастлив и богат.
И Ё- страна, любимая до боли,
О Ё- врагов точила бы рога.

Так богатеть, потребу быдла зная,
Богатых дураков лелея спесь,
Дух элитарный в вирши загоняя,
Я мог бы, но покуда совесть есть,

Беру пример пусть и не с очень умных,
Пусть не с крутых и наглых словно танк,-
С ранимых,  с безалаберных и шумных,
Творцов, чей неизвестен миру ранг.

И презираю выскочек успешных,
Из храма слова сделавших бордель,
Прости же, Пушкин, ты меня, сердешный,
И критике как славе есть предел.
 
Гармонии ты смог в стихах добиться,
И речь твоя прозрачна и чиста.
К твоей строфе хочу я причаститься
И к светлой тайне приложить уста.