Элькина любовь

Элька прибежала вечером тридцатого декабря с бутылкой шампанского, мандаринами и коробкой конфет «Осенний вальс».

- Надо достойно выпроводить старый год! А то эта вездесущая мышь того и гляди просунет любопытный нос в щель нового года. Нам это ни к чему! – заявила подруга, впрочем, спорить с ней я не собиралась – выпроводить, так выпроводить, добрая метёлка для этого дела у нас завсегда найдётся.

Вспомнив различные события уходящего года, мы выпили по бокалу шампанского. И вдруг, примериваясь то к мандарину, то к конфете, Элька заявила:

- В следующем году я намерена встретить настоящего мужчину,  который, прямо скажем, не побоится связать со мною свою жизнь. Ну, и я чтобы тоже.

Что именно «тоже» она уточнять не стала, да и я не рискнула спросить.

- То есть, в год быка ты намерена добровольно и гордо нести этот хомут? – не удержалась я от «шпильки».

Но Элька лишь улыбнулась и цапнула из тарелки мандарин.

- А почему нет? Да и когда ещё? И, в конце концов, доколе? – вопрошала она. – В год петуха я сидела на заборе и клевала кого ни попадя, в год собаки со всеми лаялась, в год мыши пищала и пряталась в нору, в год свиньи… Ладно, о свинье мы уже забыли. И какая разница, в год кого строить отношения, был бы человек хороший.

Тут я с ней согласилась.

- И где же ты собираешься встретить хорошего человека? – спросила я у подруги.

- Это уже не важно, может, он меня встретит. Но точно чувствую, что в следующем году что-то произойдёт на личном фронте, - лицо её озарила загадочная улыбка, глаза блестели не менее загадочно и таинственно.

Не доверять интуиции подруги оснований у меня не было: сколько раз проверено – если Элька что-то чувствует, то так оно и есть, особенно, если она сама точно знает, что именно чувствует. В этот раз она знала точно.

Элька налила в бокалы шампанское.

- За любовь, - тихо сказала она, продолжая так же загадочно улыбаться.

- За взаимную любовь, - поправила я, и подруга энергично кивнула в знак согласия.

Бокалы мелодично звякнули.

…Во втором классе в Эльку влюбился мальчик из параллельного класса – Андрей. Счастливые дети вместе гуляли на продлёнке, и даже целовались, что однажды заметила учительница. Отозвав Эльку в сторону, она наставительно сказала:

- Эля, целовать можно маму, папу, а мальчика целовать нельзя.

Кажется, Элька не очень ей поверила. Одноклассники дразнили их женихом и невестой, и счастливая Элька думала, что они закончат школу, и действительно поженятся, и уж тогда учительница разрешит ей целовать мальчика.

В четвёртом классе любовь как-то незаметно прошла. Как это случилось – Элька даже не помнит, просто остались обрывочные воспоминания об Андрее – как портфель носил, провожая до дома, как снежками кидался и ледышкой попал в глаз, а потом долго просил прощения…

В одиннадцатом классе (Элька училась уже в другой школе) 1-го сентября в класс пришёл новый мальчик – Дима. Симпатичный, серьёзный и кудрявый. В общем, половина девчонок тут же в него влюбилась. Элька только фыркала, глядя, как они бегают за ним, мозоля глаза и надеясь на свидание. Фыркала, и грустила, вздыхая украдкой. Вскоре Дима стал встречаться с Ольгой – одноклассницей. Элька почему-то сразу подумала, что ничего у них не выйдет. Действительно, через несколько месяцев Ольга на перемене шептала подругам: «Да он такой зануда, всё книги на уме».

Время шло, Элька мучилась, близились выпускные экзамены. Наконец, Элька решилась написать Диме письмо. В классном журнале она посмотрела адрес, чтобы не передавать лично - это была бы совсем мука тяжкая. Дословно то письмо  Элька  не помнит, в воспоминаниях сохранилась лишь фраза: «ты мне нравишься, мне кажется, у нас много общего».

Письма по Москве идут дня три, для обдумывания ответа Элька накинула Диме ещё пару дней, правда, не знала, отправит он ответ свой по почте, или же подойдёт в школе. Так или иначе, дни эти прошли как в тумане. И вот после очередного урока ученики выходили из класса, Элька боковым зрением заметила Димку и почувствовала – сейчас. Она отошла в сторону, Дима подошёл к ней. Что он говорил – не важно, у Эльки в памяти осталось одно: «Извини, я думаю, ты ошибаешься».

Позже Элька думала: хорошо, хоть не рассказал никому - ни насмешливых взглядов, ни шуток на её счёт в классе не было.

После выпускных экзаменов они вместе поступали на юридический, Элька старалась общаться с Димой как ни в чём не бывало. Димка поступил, она – нет, так и разошлись их жизненные дороги.

С окончания школы прошло три года, Элька закончила техникум, работала на фирме секретарём, и всё бы ничего, но однажды осознала, что влюблена в своего шефа – Виктора Сергеевича. Стоит заметить, что фирма была небольшая, работало там всего пять человек: Виктор, его помощница Анна, главный бухгалтер Марина, водитель Юра, теперь и Элька, позже появилась Наташа. Головной офис находился в другом городе и возглавлял его родной брат Виктора - Валентин; иногда оттуда приезжали командированные, но существенного влияния на внутреннюю жизнь коллектива они не имели. А жизнь, надо сказать, там кипела и без элькиной влюблённости: Виктор был женат, но совершенно потерял голову от Ани, и уже собирался подавать на развод. Загвоздка была в том, что, узнав об этом, Валентин Сергеевич категорически заявил: «Уйдёшь из семьи – не будет никакого бизнеса». Тем не менее, каким-то образом Аня там работала, и считалось, что их отношения с Виктором – тайна.

Элька ничего сделать не могла, ей оставалось лишь молча страдать, сознавая, что между ней и Виктором 18 лет разницы в возрасте, красавица Аня и семья Виктора Сергеевича. Точнее, кое-что она всё же могла – прибежать на работу пораньше, вытереть пыль со стола шефа, сварить кофе к его приходу и быстро и аккуратно выполнять свою работу. Виктор Сергеевич в целом был доволен.

В один из октябрьских дней, когда время шло уже к вечеру, Виктор Сергеевич и Аня собрались куда-то уезжать, Марина отбыла раньше – то ли в налоговую, то ли в банк. Выслушав распоряжения шефа, Элька осталась в офисе за главного. Подойдя к окну, она увидела, что Юра направляется к машине, а Виктор Сергеевич о чем-то разговаривает с Аней. Закончив разговор, шеф поцеловал Аню и направился к своему автомобилю, Аня – к служебному. А Элька стояла у окна, совершенно убитая и опустошённая – поцелуй тот ножом застрял в её сердце.

Тем временем, Аня этого самого времени не теряла, желая устроиться в этой жизни. А для женщины это означает выгодное замужество, так она сама говорила Эльке.

Их фирма располагалась в многоэтажном здании и делила седьмой этаж с другой компанией, директор которой являлся другом Виктора. И однажды выяснилось, что у Ани с этим директором роман. Тот тоже был женат, и предприимчивая Аня надеялась, что кто-нибудь из мужчин, поддавшись её чарам, решится окончательно и бесповоротно уйти из семьи в её любвеобильные объятия.

Виктор очень тяжело переживал предательство. Вызвав к себе Эльку, он всё это ей рассказал, сообщив, что Аня будет уволена, а до того момента надо оградить её от всякой информации о текущей деятельности фирмы и, особенно, о планируемых контрактах, так как Аня способна на всё. Элька была безмерно удивлена этой его откровенностью, сочувствовала всем сердцем, и стараясь оправдать оказанное ей высокое доверие, работала не покладая рук, чтобы только лишний раз не огорчать шефа.

Время шло, лечило раны, но только не Элькины – в личную жизнь Виктора Сергеевича она никоим образом вмешиваться не собиралась, надеялась только, что подвернётся другая работа или же чувства как-то сами утихнут. Впрочем, Юра, возивший и Виктора, и приезжавшего иногда Валентина, рассказывал, что семейная жизнь у Виктора Сергеевича так и не налаживается. «Есть ли у меня шанс?» - думала Элька и сама себе отвечала: «Нет, Виктор даже не видит во мне женщину, так, сопливая девчонка бегает по офису».

Держать в себе чувства было тяжело, и однажды Элька рассказала обо всём Наташе. Наташин отец давно дружил с Виктором, несколько месяцев назад перевёз семью из Ташкента в Москву, и попросил Виктора устроить дочь на работу. Восемнадцатилетняя Наташка, веселушка и хохотушка, делила с Элькой кабинет и разделила эту её боль. Девчонки подружились, вот только Эля как-то упустила из виду, что Виктор Сергеевич относится к Наташе не как к сотруднице, а как к дочери друга, соответственно, разговоры у них могут быть не только о работе. И однажды Наталья таки проболталась Виктору, что Элька в него влюблена. Виктор Сергеевич удивился и изрёк: «Но почему? Я же не давал повода!». «Извини, я не удержалась», - виновато смотрела в пол Наташка, передав недоумение шефа подруге.

«Не давал повода…» - эхом отзывалось в Элькиной голове.

На следующий день Элька протянула Наталье листок бумаги со словами: «Можешь передать ему при случае». Наташа прочла:

Я крик сдержу, что рвётся из груди,
Остатки сил сложу в одно простое слово –
С трудом произнеся: «Уйди!»
Сама уйду в объятия другого.

Ты рвёшь мне душу, не даёшь вздохнуть,
И сердце жалишь, как июльский овод,
Но, может быть, поймёшь когда-нибудь,
Что для любви совсем не нужен повод.

Разбитый шар не склеить, не собрать…
Осколки сердца на твоём пути…
Я разучилась верить и мечтать,
Зато смогла сказать тебе: «Уйди…»

Виктор Сергеевич никоим образом не подал виду, что знает о чувствах Эльки, и жизнь катилась по налаженной колее.

Прошло ещё несколько месяцев. Как-то раз Элька протирала стол шефа, задела папки с бумагами – документы разлетелись по кабинету, и Элька принялась торопливо их собирать. Внимание её привлёк листок бумаги, на котором рукой Виктора было написано:

Я прощаю тебя, ведь и ты меня тоже простила,
Кто был прав, а кто нет – наши дети рассудят потом,
Знаю, как ты устала, но в нас ещё есть моя сила,
Просто мало кто скажет сегодня серьёзно о том.

Я тебя из кошмарного сна навсегда забираю
И никто не посмеет обидеть тебя и корить,
По кускам я разбитое сердце твоё собираю,
Чтобы счастье с любовью тебе на всю жизнь подарить. (*)

Элька шагнула к стулу и рухнула, потрясённая, раздавленная. Ком в горле мешал дышать, сердце стало сплошным сгустком боли… Он всё ещё любит Аню и намерен за неё бороться. Как-то не готова оказалась Элька увидеть подобное, прочесть стихи, посвящённые той, которая обошлась с Виктором так жестоко. Немного придя в себя, Элька собрала бумаги, и постаралась взять себя в руки, чтобы никто не заметил её странного состояния. Получилось у неё не очень: приехавший позже Виктор Сергеевич спросил, не заболела ли она. Элька улыбнулась и пробормотала что-то вроде «нет, всё в порядке». Как прошёл тот день, как доехала домой и как пережила ночь – Элька не помнит. Этот злосчастный листок бумаги что-то надломил в ней. Надежд и так почти не было, теперь вот развеялись иллюзии, и синим пламенем сгорели все мечты – в душе осталась ужасающая пустота.

После этого всё пошло наперекосяк – Виктор Сергеевич стал делать ей замечания по работе, Элька уже не спешила прийти раньше всех, ей было всё равно – что день, что ночь, что воля, что неволя.

Прошло ещё два месяца. Однажды Виктор Сергеевич вызвал Эльку к себе и начал что-то говорить о финансовых сложностях, трудностях в бизнесе, поэтому недели на две пусть Эля считает себя в отпуске, когда надо будет выйти – ей позвонят. Она всё поняла. Через пару недель ей позвонили. Элька пришла на работу, написала задним числом заявление об уходе, получила расчёт, поздравления от руководства с прошедшим днём рождения и конверт по этому случаю. Расстались, вроде бы, без претензий, но было в этой ситуации что-то трагикомическое.

Больше года понадобилось Эльке, чтобы немного прийти в себя. Этот год был непростым – она не могла устроиться на работу, ходила отмечаться на биржу труда. Благо, дома имелся достаток, поэтому особых стеснений в средствах до поры до времени семья не испытывала, но вынужденное сидение на шее у матери тяготило Эльку.

Совершенно случайно соседка по даче устроила девушку на свою бывшую работу – в какой-то коммерческий техникум, коих развелось по всей стране, как грибов после дождя.

Месяц за месяцем пролетели ещё два года. На работе Элька подружилась с администратором Марией, да и в целом коллектив был душевный, особенно, когда в какой-то момент люди поняли, что могут доверять друг другу, трудовые будни стали казаться более яркими и насыщенными. Элька ходила на работу с радостью. То был один из самых памятных периодов в её жизни.

Надо заметить, что директору не слишком везло с водителями – один как-то быстро уволился, другого – молодого парня без царя в голове, вынудили уйти. И вот однажды утром Маша глянула в окно и сказала:

- Владимир Петрович сегодня на служебной машине, не на своей. – Спустя ещё минуту насмешливо хмыкнула: - А это что за колобок?

Элька почти каждое утро, если позволяли время и труды праведные, приходила в приёмную комиссию и кофейничала с Марией и методистами. Это утро не было исключением. И вот все присутствующие не удержались и приникли к окну: у подъезда стоял молодой человек, маленького роста, и действительно такой упитанный, кругленький, как колобок.

Звали его Василий, родился он в один год с Элькой, в коллектив вписался легко, и постепенно расположил к себе женщин методистов, которые стали относиться к нему, как к сыну. Собственно, ничего удивительного в том не было – парень был коммуникабельный, неплохо воспитан – не грубил, не ругался, всегда помогал, чем мог в каких-то мелких делах, чувство юмора у него тоже было на месте. Понятное дело, что молодёжь стала общаться более тесно – не поодиночке же выходить на перекуры.

Как и когда Элька умудрилась влюбиться в Василия – наука по сию пору так и не установила. Факт остаётся фактом – в какой-то момент девушка осознала, что неровно дышит к этому парню. С ним было интересно, и пусть он не красавец, наверняка у него имеются другие достоинства, в частности, время показало, что Василий очень хозяйственный, рачительный и предприимчивый, не признавал мелочей, во всём выискивал свою выгоду. Конечно, у подобных черт характера имелась и обратная сторона, - это можно было назвать мелочностью и скупердяйством, но повода видеть всё в тёмных красках ни у кого не было, а уж розовые очки Эльке только дай, и хлебом не обязательно кормить. К недостаткам характера можно было отнести слабость к хвастовству, особенно тем фактом, какие-де крутые у него друзья: один в тридцать лет уже майор, занимает солидную должность в штабе, другой – действующий лётчик, летает по заграницам, может привезти и то, и сё, и чуть ли не жар-птицу; третий служит в ГАИ, четвёртый где-то там ещё на какой-то должности какая-то шишка. Хотя, если подумать – ну, гордится человек своими друзьями, чего уж  сразу принимать это за хвастовство.

С самыми близкими его друзьями – теми самыми майором и лётчиком – Элька и Маша заочно были уже неплохо знакомы. Лётчик частенько летал в Италию, и Вася, желая сделать перед девушками широкий жест, упросил своего приятеля привезти бутылку настоящего «Кьянти». Но тут как назло лётчика перевели на другой маршрут, он улетел в Турцию, потом ещё куда-то, потом таки вернулся в Италию, но опять что-то не склеилось, словом, эта несчастная бутылка вина стала постоянным источником «шпилек» в адрес Василия. Тот отшучивался – вот, мол,  познакомлю вас со своими друзьями, и вы сами увидите, какие они расчудесные, и будет вам «Кьянти» хоть каждый день. Обитала вся эта компания друзей в подмосковном военном городке. В праздники авиации и на День города, по словам Василия, проходили очень красочные воздушные парады, вот это как раз и повод девушкам приехать в гости. А так как на тот момент на дворе стояла зима, то у подруг было время всё обдумать. Да и страдающей Эльке нашлось, куда направить свою кипучую энергию.

По поведению Василия со всей определённостью невозможно было сказать, как он к ней относится, нравится ли она ему. Вроде, симпатизирует, а в остальном чужая душа – потёмки. Элька же мучилась неизвестностью, металась между душевным порывом как-то дать ему знать о своих чувствах и страхом очередного отказа. Прошлый опыт был горьким, но если есть грабли, то почему бы на них не наступить, авось на сей раз пролетит мимо. И вот одним солнечным декабрьским днём Элька решилась отдать ему листок бумаги, на котором были такие строки:


Если хочешь – забудь, если сможешь – прости
За минутную слабость признанья.
Я не знаю, что будет, что ждёт впереди –
Может, встречи, а может, прощанье.
Пусть твой ангел-хранитель тебя бережёт,
И пусть светлыми будут пути.
У любви есть один бесконечный полёт,
За него ты меня и прости.


Василий прочёл, по его лицу было видно – он доволен, как слон. Точнее, как удав. Стихотворное признание явно ему польстило. Однако подумав, он ответил: «Знаешь… я пока не готов».

По крайней мере, на тот момент это было честно – он не воспользовался доверчивостью Эльки, ничего не обещал, но и не сказал однозначно «нет». Несчастной влюблённой оставалось только ждать – вдруг Василий «созреет».

Весна плавно перешла в лето, а лето, как известно, «маленькая жизнь». День города был в августе, Василий все уши прожужжал девчонкам, чтобы они непременно приезжали. Но заранее девушки ничего спланировать не могли, так как у Эльки была дача, и дела огородные требовали времени. Маша же была активным помощником на грядках, в шутку ворчала, что Эльку «раскулачивать пора за использование рабсилы со стороны». Да и август выдался дождливый, а кому охота ехать, незнамо куда, когда под ногами лужи и слякоть. К тому же, Вася агитировал девушек ехать с ночёвкой, обещая пристроить на пустующую квартиру майора – мол, чего вы поедете домой на ночь глядя, когда праздник будет в самом разгаре. Здравое зерно в этих словах было. Опасаться подвоха со стороны Василия, верно, не стоило, но подруги понимали – едут на праздник, спиртного будет в избытке, компания, по большому счёту, незнакомая. Мало ли что.

Время показало – за эту авантюру была сама судьба. На выходные синоптики обещали тёплую погоду без осадков. Вечером в пятницу подруги приехали в Эльке домой и до глубокой ночи обсуждали предстоящую поездку, прорабатывали тактику и стратегию своего поведения, рассматривая всевозможные развития событий. Сошлись на одном – если только что-то не понравится, если Мария что-нибудь почувствует (интуиция у девушки была развита очень сильно), уехать можно будет в любой момент – станция рядом.

Элька знала одно гадание на картах. Прибегала к нему крайне редко, можно сказать, в особых случаях. И подумала, что сейчас именно такой случай. Разложила карты. Помимо прочего выпал бубновый король, что означало «вас ждёт обман». Сердце Эльки ёкнуло, но так не хотелось верить каким-то разноцветным бумажкам…

Ложились спать уже чуть ли не в половине четвёртого. И проспали бы безбожно все праздники на свете, учитывая тот факт, что будильник не зазвонил, хотя Элька самолично завела его на половину восьмого. Если бы не одно почти мистическое обстоятельство. В Элькиной комнате ремонт делался ещё при царе Горохе, штукатурка на потолке потрескалась, и утром кусок размером с голубиное яйцо упал прямо на будильник – старый добрый металлический будильник, который своим трезвоном мог поднять взвод пьяных матросов. В будильнике что-то звякнуло (не иначе, как совесть), девчонки продрали глаза и с облегчением увидели, что время ещё позволяет позавтракать и собраться не спеша. Происшествие с упавшим куском штукатурки весьма их впечатлило.

На конечной остановке маршрутного такси подруг встретили Василий и Сергей (тот самый майор), а лётчик вроде где-то здесь, обещал подойти позже, но у него своя компания и потому – может быть, как только, так сразу.

Воздушный парад, музей авиации под открытым небом, показательный матч местной регбийной команды – всё это Элька помнила, как во сне. К их компании присоединились ещё несколько человек, все вместе они нашли свободный столик в кафе под открытым небом, ребята взяли пиво, что-то из закуски. Августовский вечер летел шумно и стремительно.  Когда стало смеркаться, возле Дома культуры началась дискотека, народ стал подтягиваться туда. В какой-то момент Элька оглянулась на Василия и поняла – сегодня что-то должно произойти. «Неужели готов?» - мелькнула у неё мысль. Когда шли в сторону клуба, как-то само собой получилось, что Сергей оказался рядом с Машей, Василий же держал за руку Эльку. Пива действительно было много, и Элька не могла сказать точно – от него ли кружится голова, или от поцелуев Василия.

Уже глубокой ночью Вася провожал подруг на квартиру Сергея, который как-то незаметно откололся и исчез в неизвестном направлении. Квартира была практически не обжита, из сломанного крана на кухне капала вода, и этот звук стал настоящей пыткой для Марии, счастливая же Элька уснула моментально.

Пробуждение было нелёгким. Девчонок мучил жесточайший сушняк, и они испытали чувство непередаваемого счастья, когда на кухне углядели несколько бутылок пива. Должно быть, на запах пришёл Василий, вскоре подтянулся Сергей. За болтовнёй и шутками скоротали часа полтора, потом девушки решили, что пора возвращаться в Москву. Их проводили и, прощаясь перед посадкой в маршрутку, Элька стояла рядом с Васей и видела, чувствовала – он хочет её поцеловать, но почему-то не решается.

На обратном пути подруги практически не разговаривали – не было сил.

После этой поездки прошло три дня, Василий никак не давал понять своего отношения ни к Эльке, ни к произошедшему. Девушка только видела тёплый огонёк в его глазах. Потом вдруг исчез и он. В чём причина – оставалось лишь догадываться. Спросить Элька не решилась. Зато решилась Мария – ей попросту было обидно за подругу.

«Передай ей, что она всё себе нафантазировала», - следовал ответ Василия.

Элька зажала всю себя в кулак, и никак не дала понять, что на самом деле чувствует. Они даже продолжали общаться, как ни в чём не бывало. На её счастье спустя несколько месяцев Василий уволился.

Конечно, со временем ушла и эта боль. Шрам остался, да сколько их ещё будет в этой жизни. После Василия у Эльки случались и другие увлечения, не более того. Но она твёрдо сказала себе: никаких признаний, больше никогда она не сделает первый шаг.

Элька, Элька…

Мы допивали шампанское, и с каким-то детским восторгом смотрели на кружившиеся за окном снежинки. Конечно, хотелось верить в лучшее, верить в любовь. Хотя бы под Новый год…


10.01.2009 – 11.10.2011



Примечания:
(*) Данное стихотворение не принадлежит автору этого рассказа.