Неанкетные данные. Повесть в стихах. Наброски

1992-й.
От автора.

Из Плесецка в Архангельск я еду в дежурке
И пишу эти строки, чтобы время занять.
И курю, и бросаю под ноги окурки,
И никто, и ничто не тревожит меня.

Что за время такое – чужое, как омут?
Есть, что вспомнить, но нечего предугадать.
Мы бездомные бродим, тоскуя по дому
И не знаем, что Родиной нынче назвать.

Все смешалось, как в доме несчастных Облонских.
За Шексною, за Емцей, за снежной тайгой
Рассыпает закат золотые обломки
Путеводной звезды над погибшей страной.

Но слова наплывают, и память, как странник
Независимей всех независимых сил,
Побрела не по общей истории странной,
А по жизни, которую я раскрутил.

И хотите – читайте, хотите – листайте:
Перед вами лишь тип из застойных времен.
Понимайте меня и себя узнавайте –
Кто поймет и узнает, тот будет спасен.

Мы попутчики в этом безумном пространстве,
Нам другого вовеки не будет дано.
…………………………………
…………………………………

Глава 1. Начало – рай.

…Что было? Бабушка жила –
Сперва одна, потом другая.
Кормила, с улицы звала,
Обед сто раз разогревая.
Я не был сызмальства строптив –
Меня спроваживали в Киев

На лето бабушкам в угоду,
На обозрение народу.
И приходила вся родня,
Чтобы разглядывать меня.


По попе шлепнут весом с пуд
И скажут жалостно: «Как худ!
У них, на Севере, наверно,
С питанием для ребенка скверно».
И папымамина родня
Спешит откармливать меня.

Так, от безделья изнывая,
Но все равно не унывая,
Валялся, брюхо отъедал,
Ел кукурузу и конфетки,
Ел сладкий штрудель и таблетки,
Поскольку умудрялся там
Болеть с бездельем пополам.

А мой и так большой живот
Уже в колени упирался.
И я, как мог, сопротивлялся,
Но все само смотрело в рот.

О, помидоры – огурцы –
Клубника – персик – вишня – дыня!
О, груша Бэра, о, святыня!
И как тут не отдать концы?!

И в царстве фруктов – овощей
С котлетой пышной вперемешку
Я сверх откормленных мощей
Толстею сам себе в насмешку…

Застойный сладкий рай не в том,
Что был битком набит наш дом,
Не в том. И все же без печали
Не вспоминаю те года,
Как будто лучшее отняли
И отрубили навсегда:

Пятиконечная звезда,
Как голова с Кремлевской шеи…
Но я в политики не смею –
Не возвратиться мне туда,
Где я дитятей славным был,
Где к власти Брежнев приходил.

Глава 2. Детство – странствия.

Страниц пяток перелистаем.
Там поезда, дороги тряска.
Там бабушка ушла за раем…
Там смерть не смерть еще, а сказка.

И лишь во сне кричали совы –
От страха боль и пробужденье.
И вдруг открылся смысл слова,
Что означает «воскресенье»:
В нем голос бабушки родной,
А я-то думал – выходной.

Меж делом школьные года
От переезда к переезду
Летели весело и резво,
Как вдоль железки провода.

Меж делом начались стихи.
Меж делом вырезали гланды.
Вот первый раз играем в фанты,
Вот губы тянутся мои
К ее губам… И здесь уже
Мы на опасном рубеже.

Глава 3. Отрочество – рубеж.

Я похудел, как по заказу,
Как будто в миг один весь сразу.
И хлынуло движенье мира,
Когда под кожею своей
Я ощутил не сгустки жира,
А клепки собственных костей.

Открылось вдруг – мир состоит
Из тысячей соблазнов сладких,
Где новогодней шоколадке
Лишь уголок принадлежит.

Как сладко было закурить,
А после прятать сигареты
И на зуб тертый мел крошить,
Чтоб не узнала мать про это.

Как раньше я не замечал,
Что младший брат со мною спал?!

И первый раз сказал отец,
Во время ужина семьею,
Что я отъявленный наглец
И слишком маму беспокою.
Я спорить не хотел с отцом,
Мне нравилось быть наглецом.

Как будто дрожжи бросил в тесто
И затихаю лишь во сне –
Как раньше было много места,
Теперь нет вовсе места мне!

Вино мю смутило кровь
Впервые, кажется, в пятнадцать.
Осталось испытать любовь –
И можно в боги записаться.

Простите, первые друзья,
Простите, лучшие на свете,
Что мне, как Пушкину, нельзя –
Я б отдал все за строки эти:
«Друзья! Прекрасен наш союз…»
Союза нет. Я сам с виною.
И пустоты нелегкий груз
Дороже счастья нынче стоит.
Где наши первые подруги,
В ком мы не чаяли души?
Чьи нынче верные супруги?..
Спеши, перо мое, спеши!..

Весна. Листва. Цветет сирень.
Высокий дуб. Широкий пень.
И страшно –  господи, как жутко! –
Обнять, прижаться на минутку,
Передохнуть, чтоб дрожью рук
Не выдать глупое волненье.
Но сердца сумасшедший стук
Предаст меня. И во спасенье
Своих высот в глазах друзей
Ты губы приближаешь к ней.
И ладно б в губы. Нет! В висок,
В нос, щеку и … И вовсе мимо.
Но … под ладонью вдруг сосок
Груди почувствуешь незримо.
…Смелее – в кофточки разрез
Рука торопится неловко…
И – слава Богу! – нет сноровки,
И бес – бесенок, а не бес.
И понимаю, что пропал,
Но поцелуй впечатан точно,
Тот – самый чистый из порочных,
И шепот ласковый: «Нахал…»
Да, я нахал, а не наглец!
А ты что говорил, отец?

А дома маминых истерик
Уж начинается кошмар,
Идет открытие Америк –
Нравоучительный отвар
За ужином и за обедом,
По понедельникам и средам.

А по субботам вся семья
В кино билеты покупает,
Но черной тенью исчезает
Их старший сын…
Конечно, я.


Рецензии
Вы - интересный рассказчик, Игорь, Ваша жизненная повесть читается легко. Искренне, успехов в её написании! Самое трудное - начало уже успешно положено.
С пожеланием творческого вдохновения.
Тамара.

Соловьёва Тамара Томашевна   19.10.2011 01:37     Заявить о нарушении
Благодарю за отклик. Творческих удач.
ИГ

Игорь Гуревич   19.10.2011 11:56   Заявить о нарушении