О системе бытия

Чтоб о чём-нибудь писать,
Надо суть хотя бы знать,
Чтоб не гнать в эфире муть,
Надо излагать лишь суть,
А не факты вспоминать,
И с нутра умом понять,
Почему бывает так,
А  иначе, ну ни как

Повернём мы время вспять,
Чтоб таки ясней понять,
Поясню без назиданья,
Суть в стране образованья,
Почему без слова: «Мать»,
Наши школы не понять.
Нам твердят, что не секрет,
Этим стенам, двести лет,
А до этого все были,
Дескать, на Руси – дебилы,
Не было здесь даже бань,
И вообще, был просто срам.
Наши древние славяне,
Размножалися по пьянее,
И ходили без сапог,
Вот истории итог.
Наших предков обученье,
Это основное мненье,
Христиане заложили,
И они же нас отмыли,
В летопись вписали так:
«Что Иван, де был дурак»,
Храмов божьих налепили,
Да законы заложили,
Дескать, есть верховный князь,
Остальные просто мразь.
Чтоб народ тянулся к богу,
Подпоили понемногу,
Научив считать, писать,
Но большей частью воровать,
С торгашами скорешились,
Фрязины, здесь появились,
Стали наш народ учить,
Что нам есть, и как нам пить.

Вроде, всё как устоялось,
Чередом всё развивалось,
Но, пришла друга напасть,
И звалась верховна власть.
Церкви, нахрен все закрыли,
Попам бороды обрили,
Учинив в стране войну,
И народ пошёл ко дну.
Упразднив образованье,
Как не нужное влиянье,
Стали кепкой всем махать,
Умных, втихаря стрелять.
Но, однажды протрезвели,
Да разруху углядели,
Стал безграмотным народ,
Школы все пошли в расход.
Написать декрет решили,
И ЛЕГБЕЗ, в стране открыли,
Даб народ, хоть что-то знал,
И газеты вслух читал.
Но, проблема вдруг поднялась,
Умных мало оказалось,
Остальных же в наказанье,
Всех отправили в изгнанье,
Чтоб не мылили глаза,
В том Советов и беда,
Дело тут сложилось как:
Каждый был второй дурак,
С воспитаньем от сохи,
И с трудом включал мозги.
Напряглись, открыли школы,
Всех учили против воли,
Дабы каждый смог понять,
Партия, им словно мать.
Но и тут проблема встала,
Знаний, явно не хватало,
То, что при царе писалось,
Умным больше не считалось,
Не вписались, все те знанья,
В новое образованье.
Пушкин, против был царя,
Но его читать нельзя,
Потому как он любил,
Ту страну, в которой жил.
А Толстой народ любил,
Даже босиком ходил,
Но читать его нельзя,
Дворянином был свинья.
Даже в сказке, Колобок,
Явно кулаков сынок,
Нечто мог простой народ,
Не отправить его в рот?!
Иль к примеру, птица Ряба,
Тут видать, буржуя гада,
Наши куры не несутся,
Яйца, потому не бьются.
Тут всего яйцо внесла,
С ним же смуту в дом внесла,
Нужно бы таких стрелять,
И пример сей рассказать.
И конёк, тот Горбунок,
Не дворянский ли сынок?!
Хапанули золотишка,
И о том, что ль будет книжка?!
Не бывать литературе,
Буржуазнейшей культуре,
Создадим своих героев,
Из реальных соц. устоев.
Но…, как не тужились умы,
Пролетариев сыны,
Не идёт цветок из зада,
Вот такая блин засада.
Из шедевров, только мат,
Про буржуйский жирный зад.
И решили переделать,
Коли не дано им сделать,
Подменить литературу,
Под тогдашнюю культуру,
И по ней уже учить,
Что де коммунизьму быть.
Что о нём мечтал Толстой,
Потому ходил босой,
И Крылов о нём мечтал,
Потому всегда бухал,
В общем власти кое-как,
Устранили сей бардак.

Но как принято у власти,
С ней случаются напасти,
Вождь тогда страну возглавил,
Всех в последний путь отправил,
Тех, кто мог ещё учить,
Решено было сгнобить.
Без особых размышлений,
И каких-то угрызений,

Всё, что предки собирали,
Каблуком, враз растоптали,
Что бы меньше было дум,
Примитивней стал бы ум.
Чтоб мозги не пустовали,
Всем стремиться приказали,
Исключительно вперёд,
Дескать, коммунизм там ждёт,
В школах, в общем-то, учили,
Чтоб не все тупые были,
Да и то: читать, писать,
Остальных же всех пахать.
Стала вся тогда страна,
Прав и благ всех лишена.
Что касается культуры,
В частности литературы,
То решили не гнобить,
Дабы сразу не убить,
И к печати предложили,
Путь вождей, как те все жили,
Думал кто о том иначе,
Тем носили передачи,
Остальных же за кордон,
С глаз долой, из сердца вон.
В общем, так отец народов,
Наплодил одних уродов,
Стали те ей управлять,
И новаторство внедрять.

Здесь, моё такое мненье,
Надо сделать отступленье,
Рассказать, что во стране,
Быть всегда одной беде.
А вторая же беда,
С первой, просто ерунда,
Первая, она скажу беда,
Во стране, была всегда,
Есть такое даже мненье,
В том и наше есть спасенье,
Если вдуматься, то мрак,
В сказках рулит всем дурак,
И ему всегда везёт,
Хоть порою чушь несёт.
Выражу, своё я мненье,
Сказкам есть то примененье,
Коль смотреть на всех вождей,
Умных не сыскать людей,

Как в стране над тем не бились,
Ни чего и не добились,
Но по-прежнему народ,
Им заглядывает в рот.
Что касается дорог,
Тут ни кто понять не мог,
Почему в стране такой,
В этом действии застой,
Каждый год их починяем,
Через месяц всё вскрываем,
А затем асфальт кладём,
Круглый год, так и живём,
Может лучше без дорог?!
Чтоб найти ни кто не смог,
Будем жить лишь с дураками,
Думать их ними мозгами,
И придёт к нам благодать,
Станем дальше процветать,
Так вот я к чему клоню,
Нам не можно по уму,
И в стране на всё есть сказ:
«Ждём от партии приказ».
А за сим, продолжу я,
О системе бытия.

Следущий этап правленья,
Вновь наметил измененья,
И тогда узнал народ,
Прежний лидер их урод,
А вот нынешний генсек,
Как отец им будет век,
Но стране нужны реформы,
И тогда всё будет в норме.
Первым делом порешили:
Прежний культ вождя прикрыли,
В школах сделали программу,
Освещали панораму,
Дабы каждый школьник знал,
И в курс партии вникал.
Но для этого опять,
Всё пришлось переписать,
Переделав, что было,
Их порядком понесло,
Потому как в это время,
Кукурузы была тема,
И решили, чтоб ребёнок,
Знал о том, ещё с пелёнок.

Вот, к примеру, Ганнибал,
Её в пищу принимал,
А Суворов и Кутузов,
Не чужды были арбузов,
Но их мненье: кукуруза,
Всёж лучшей, чем два арбуза.
А вот в Риме был скандал,
Цезарь, Бруту в зубы дал,
И всему виной была,
Кукурузная страда,
Брут, всё время возражал,
От того и всхлопотал.
В школах, дети знали прочно,
Коммунизьм, наступит точно,
И поэтому народ,
Шёл толпою на завод.
Чтоб поднять престиж страны,
И себе купить штаны,
А уж в партии, там знают,
И за них пущай решают,
Надо ль умным быть в стране,
Иль тот ум ведёт к беде.
Среди главных тех идей:
«Чтоб было всё для людей»,
Строить начали с размахом,
Позже, всё пошло то прахом,
Потому как в тех квартирах,
Жизнь чуть лучше, чем в сортирах,
Да и сам, сортир, что был,
С ванной кто-то совместил.
В общем, при таком-то быте,
Ходу нет в самом развитьи,
И поэтому народ,
Думал: «Чё б пихнуть сегодня в рот»?!
Потому и не сгодилось,
Что веками накопилось.
Что касается вождя,
Был он снят, чуть погодя,
И был сильно удивлён,
А порою огорчён,
Что посевы на Луне,
Оказалися в беде,
Да ведь пол и потолок,
Совместить ни как не смог,
Но в сердцах людей оставил,
Главну мысль, с которой правил:
Каждый школьник знал о том,
Матери Кузьмы, где дом.
В следущем витке – застоя,
Больше был процесс запоя,
Всех на то подбил генсек,
Прежнего, который сверг.
И поэтому народ,
С утреца лил водку в рот.
Первым делом, что решили,
Вольность всю искоренили,
А кто с энтим не согласный,
Значит гражданин опасный,
Но стрелять уже нельзя,
В партии, друга стезя,
И решили знать о том,
Лучше сумасшедший дом,
Несознательных людей,
Что были других идей,
Отправляли на леченье,
Быстро сделав заключенье,
Но, однако ж, дефицит,
Гражданам подпортил быт.
Потому как думы были,
Что пожрать в своей квартире,
Что готовить на обед,
Чем украсить туалет.
Но, были завоеванья,
Для всеобщего вниманья,
Сам генсек труды писал,
Правда, их не читал,
Но в сортир пошла не зря,
Книга «Малая земля».
В школах «Целину» учили,
В перерывах мирно пили,
Коллектив учителей,
Квасил просто, без затей.
Так же был какой-то план,
Чтоб быть бдительным к врагам,
Дабы наши же детишки,
Не читали вражьи книжки,
Прокломацьи весь отбирали,
Да налево продавали,
Тех, кто всё же их читал,
Выговор с позором ждал,
Но как водится детишки,
Знали наизусть те книжки,
И тогда же в комсомол,
Был внедрён секс произвол,
В пионерской же дружине,
Жизнь была, как во малине.
И не каждый пионер,
Был теперь в стране пример.
К разложению народа,
Приложилась мать – природа,
В том и власти просчитались,
С тем и в дураках остались,
Дискотеки к нам пришли,
Отклик всех в сердцах нашли,
Ну, какая же девица,
Будет лбом об стенку биться,
Чтоб повысить свой удой,
Иль самой пойти в забой,
Не хотела молодёжь,
Жить, как завещал нам вождь,
А всему виной была,
Рок – культурная среда,
Музыкой не назовёшь,
Тексты то же хрен поймёшь.
Были всякие моменты,
В жизнь вошли иные бренды,
Обозначилась среда,
Под названьем: лимита,
В город так пришла напасть,
И звалась крестьянска власть.
Оккупировав районы,
И загадив все вагоны,
Потому как на селе,
Гадили почти везде,
В школах их учить пытались,
Правда быстро обломались,
Тяжело было понять,
Формулы, с «Япона мать».
К чести всёх образованье,
Людям, всёж давало знанья,
Парадокс был, правда, в том,
Что с ним делать-то потом,
На зарплату, что платили,
Люди очень скудно жили,
Но с карьерой без проблем,
Коль ты в партии член,
Так жили простые люди,
В пьянстве были и во блуде,
Но для запада пример,
Каждый первый инженер,
Кандидатов было тьма,
Их потом сольёт страна,
Но к моменту перестройки,
Опустеют враз все полки,
И узнают все в стране,
Что мы по уши в дерьме.

Кто в историю влюблён,
Знал: рабочий – гегемон,
Ну а позже получилось,
Что болезнь в стране случилась,
И по ней пошли прыщи,
Стали править торгаши.
Те всегда по жизни крали,
Органы их закрывали,
Но сбылись все опасенья,
Эра их пришла правленья.
В один миг, те всё продали,
Что веками собирали,
Объявив, что гегемон,
Нахрен больше не нужён.
Культ ушёл литературы,
Эра комиксов в культуре,
Во главе стал примитив,
Мысль любую запретив.
Модным стало слово: «Вау»,
Многим, то пришлось по нраву,
А коль ляпнешь вслух: «Ага»,
С воспитанием – беда,
Как в стране уже ведётся,
Власти нашей, всё неймётся,
Там решили: что было,
Нам де больше, не нужно,
Нехрен строить коммунизм,
Создадим капитализм,
Что было до них в стране,
То должно быть всё в дерьме,
А чтоб не скучал народ,
Ему водку лили в рот,
Дальше, хуже, государство,
Проявив своё коварство,
Объявило всем бойкот,
Далеко послав народ,
Дескать, нету средств платить,
Приучайтесь сами жить,
Что до нашей же науки,
То она попала в руки,
Спекулянтов торгашей,
Стали торговать и ей,
Модным было не учиться,
Вряд ли это пригодиться,

Смысл, какой с дипломом быть,
На него здесь не прожить,
А коль в доме есть бабло,
То диплом купить легко,
В школах не давали знанья,
Не было образованья,
Потому как педагог,
Прокормить себя не мог,
Не идти ж им воровать,
Все пошли и торговать,
Так весь наш потенциал,
И на рынках прозябал.
Стал мельчать умом народ,
Мыслил тем, что любит рот,
А кто мыслил, всёж мозгом,
Те, свалили за кордон.
Власти время не теряли,
Всё реформы в жизнь внедряли,
По которым быть уму,
Было явно ни к чему.
В том и новая эпоха,
Чтоб и ждать от ней подвоха,
Долго ждать он не заставил,
Вождь отставку предоставил,
В Новый год, сказав стране,
Вышел, дескать, по нужде.

Дале, как уже ведётся,
Знал любой: «этап начнётся»,
Новых веяний в стране,
Стало, быть, опять биде,
Новый вождь, так и сказал:
«Я страну, де не узнал».
И подвёл итог он так:
«Явный здесь царит бардак».
И вообще, понять пора,
Что в науке есть дыра,
И что через ту дыру,
Мы утечь даём мозгу.
И начёт образованья,
Нет здесь должного влиянья,
Видит он страны успех,
Чтоб учить бесплатно всех,
Но главнейшая проблема,
Что растет дебилов смена,
И с правительством – беда,
Криминал проник туда.

Так, что путь, один – начать,
Государство поднимать.
Стали напрягать сыны,
Опять хлипкие умы,
Как халявно сделать так,
Дабы устранить бардак,
Первым делом, как решили:
«Старый опыт мы забыли,
А коль новых нет идей,
Значит, будет без затей».
Суть сведя образованья,
Чтоб впихнуть, те только знанья,
Что на уровне рефлексов,
И нужны для гос. процессов.
С мыслью, сразу интеллект,
У людей имел дефект.
Написав о том стандарты,
Дескать, вот народ вам карты,
Но свелось опять к тому,
Что бы гнать одну пургу,
И внушить детям, тот факт,
Дескать, это нужный акт,
В жизни он даёт прозренье,
И карьерное движенье,
А по факту, стало так,
В голове сплошной бардак.
Раньше, как ведь полагалось,
Знать, что в книжках излагалось,
А теперь из содержанья,
Можно почерпнуть все знанья,
Да и сами педагоги,
Оказались на дороге,
Им как встарь, пришлось опять,
Дань с родителей взимать.
Но по внешней, скажем форме,
Было для проверок в норме,
И бесплатные обеды,
И спортивные победы,
Только суть свелась к чему:
Понавешать всем лапшу,
Но, процесс не тормозился,
Ещё больше углубился,
Светлые опять умы,
Репу тужат для страны.
Чтоб с рождения ребёнок,
Смог служить стране, с пелёнок.
Заготовили реформу,
Узаконив в нём ту норму,
Чтоб хоть как-то умным быть,
Впредь, придётся всем платить,
А бесплатным будет то,
Что сто лет уж не нужно.
Будут дети быстро бегать,
Примитивом знаний ведать,
Но уж точно знать всегда,
Что, сварить из топора.
Чтоб понять такой закон,
Тут пытливый ум нужён,
А как водится в стране,
Он уж точно не в воде,
Тут и нечего стараться,
Без ста грамм не разобраться,
Так же как без слова мать,
Тяжело нам суть понять.
Очевидно, те слова,
Что нам вслух сказать нельзя,
С древности народ любил,
Ими же властей крестил,
И сей древний амулет,
Позволял нам жить без бед.