Поэма о любви

                (из старой тетради)
ЖИЗНЬ I-АЯ

Любимая, я говорил тебе
Перед дорогой дальнею своею,
Что только ты одна в моей судьбе,
Подобно озарившей путь звезде,
Гореть всё время будешь, не бледнея.
За плечи я тогда тебя обнял,
Шептал любви прекрасную поэму,
Лицо и руки нежно целовал,
И бесконечно имя повторял,
Прекрасней всех иных имён – Елена.

И я ушёл за тридевять морей.
Был кормчим на нагруженной триреме.
Спрямлял теченье строгостью рулей,
Вёз золото в далёкий Галилей.
Волна морская клокотала пеной,
Пылал кроваво пасмурный восход
И штормом забавлялась непогода.
Девятый вал волною бил о борт,
Тянул в пучину разъярённых вод,
Хлестала ливнем дикая природа.
Трирема зарывалася в волну,
И палуба была крута от крена,
И груз тянул в пустую глубину.
А я всё имя повторял… Как вдруг
На риф наткнулась грузная трирема.

Руками по воде я молотил,
Взлетал на гребни и спадал в провалы.
Я бился из своих последних сил,
А шторм в пучине яростно топил
И тело рвал об острые кораллы.

Я утонул, стихией побеждён.
Отпраздновали смерть мою мурены.
Но был я снова в мире возрождён,
И был с рожденья страстно убеждён,
Что вновь тебя найду, моя царевна!

ЖИЗНЬ II-АЯ

Родился я рабом. Тебя любить
Не разучился я и в муках плена.
Но как судьбе нас тут соединить,
Моя любовь безумная? А жить
Мне без тебя – страшнее, чем мученье.

В руках держа трезубец и кинжал,
Я вышел на огромную арену:
Я гладиатором сегодня стал,
Чтоб ты меня увидела. Я знал,
Что эта жизнь ничтожна и презренна.
Но ты меня увидишь на бою,
И вспомнишь наши прошлые мгновенья.
Жизнь за любовь я смерти продаю.

Противника трезубцем я колю –
Не будет между нами примиренья:
Один из нас умрёт. Уж лучше я
В бою сегодня с жизнью распрощаюсь,
Чем в рабстве жить, и не найти тебя.
Прости, моя любимая, меня,
Что мы с тобой пока не повстречались.

Все пальцы вниз – жестокий приговор.
И голова моя рассталась с телом.
Но я успел в толпе увидеть взор
Прекрасных глаз любимой. Мой позор
Стал подвигом любви простым и смелым.

ЖИЗНЬ III-АЯ

И снова в мир я двери отворил,
Хоть наша жизнь груба, несовершенна.
С Ясоном вместе я в Колхиду плыл
Не за руном, а за тобой… Забыл
Твоё я имя… Но любовь нетленна,
А имя ведь могли и заменить
При этом нашем новом возрожденье.
Но я тебя сумею различить
Ведь обещал я навсегда хранить
Любовь к тебе!
Я слышу чьё-то пенье.
Среди кипящих белой пеной скал
Ко мне тянулись страждущие руки.
Пел голос сказочный, и зазывал,
Покой и счастье нежно обещал
За долгие столетия разлуки.

Но что ж Ясон всем уши залепил?
Ведь там вдали, за белой кромкой пенной
Я голос твой прекрасный различил.
Я прыгаю к тебе…
И я поплыл
Обманутый, осмеянный сиреной.

ЖИЗНЬ IV-АЯ

Я снова утонул. И ожил вновь.
В лачуге бедняка средь Вифлеема
Я Иисуса видел. Про любовь
Ему свою поведал. Хмуря бровь,
Меня пугал Он огненной геенной
За то, что Бога я не почитал
И не читал Ему свои молебны,
Что я не веру, а тебя искал,
И в сердце лишь тебе одной слагал
Свой искренний псалом хвалебный.

С Христом не спорил. Но и не хотел
Я от своих мечтаний отрекаться.
Огнём любви я яростно горел,
Я б с радостью отдал всё, что имел,
За то, чтобы с тобою повстречаться.

И был распят я слева от Христа.
Я не был вором. Просто вдохновенно
Тебя, мой бог, пытался отыскать.
Но эта жизнь жестока и проста –
Влюблённым крест в ней будет непременно.

Средь глаз скорбящих различил глаза:
Ты в путь меня последний проводила.
Стоишь простоволоса и боса,
В глазах блестит печальная слеза.
Ты не моя, Мария Магдалина.

ЖИЗНЬ V-АЯ

И снова смерть. А значит – снова жизнь!
И вместе с нею вечная проблема:
Как мне тебя средь прочих различить,
Моя мечта бессмертная? Любить
Тебя я продолжал самозабвенно.

Шумит базаром весело Багдад.
Текут товары пёстрою рекою.
О, чем перед тобой я виноват,
Моя звезда? Как отыскать твой взгляд
Прекрасных глаз, укрытых под чадрою?
Скажи – где ты, и я тебя найду!
Я слышал, что у хана есть в гареме
Та, что похожа на мою мечту.
Коль это ты, тебя я украду!
Пройду полночным призраком сквозь стены –
Недаром знаменит багдадский вор!

Чадит в руке огарок. Я степенно
Вхожу в гарем. Вот слышу разговор –
Меня зовут. Иду. Ах, тот же взор!
– Как звать тебя, красавица?
– Зарема.

Я верю и не верю – это ты?
Забыто мной – тебя как раньше звали.
Да, узнаю прелестные черты
Своей бессмертной искренней мечты…
Но где кричат? Как будто рядом – в зале?

Я схвачен. Опозорен. И убит.
Смерть не страшна – я с нею породнился.
Меня любовь от смерти сохранит:
Я буду жить, пока я не забыт!

ЖИЗНЬ VI-АЯ

И для любви я снова возродился!
Я рыцарь. Мой девиз «Любви – весь Мир!»
Пылают солнцем кованные латы
В лучах зари. Как на весёлый пир,
Скачу во весь опор я на турнир –
Мне вызов бросил недруг мой заклятый.
Но что мне враг? И тысячи врагов?
Я верю – на турнире, несомненно,
Сегодня я найду свою любовь
Святую и заветную. И кровь
Вскипает в распалённых страстью венах.

Въезжаю на ристалище. Вокруг
Толпа народу, в предвкушенье битвы.
Под заунывное гуденье труб,
Я всех приветствую поднятьем рук,
Своей любви шепча свои молитвы.
Сойдя с коня, к балкону подошёл.
Я снял свой шлем и преклонил колено.
О, наконец-то, я тебя нашёл!
Твой взор сквозь латы сердце мне ожёг!
Зачем ты смотришь свысока надменно?
Вглядись получше – я перед тобой,
Твоя любовь, прошедшая сквозь время.
Благодаря тебе, я вновь живой.

Но подожди – меня зовут на бой.
Сажусь в седло, вдеваю ногу в стремя.
Копьё в руке привычно ухватил.
Герольд трубит. Лечу врагу навстречу.
– Любви – весь Мир! – кричу я, что есть сил.
Но что ж мой враг коня вдруг осадил?
Нет, не уйдёшь – я в злое сердце мечу.
Врагу пробил с размаху лат броню
И вместе с ним упал одновременно:
Копьё пронзило голову мою.
Я даме сердца вверил жизнь свою,
И вышел на ристалище без шлема.

Любовь! Тебя опять я потерял.
Я верю, что меня бы ты узнала.
Но вечный рок, что вечно разлучал,
Нам снова в этой жизни помешал.
Что ж, в следующей всё начнём сначала.

ЖИЗНЬ VII-АЯ

Я мушкетёр. Я страстный дуэлянт.
Во мне кипит безумная отвага.
Пусть стар камзол мой – так и я не франт,
Пусть не велик в остротах мой талант,
Зато крепка рука и остра шпага!
Нет, я дуэли, в общем, не люблю –
Они уже до смерти надоели.
Но грубостей к себе не потерплю,
Насмешнику слова его вобью
Я в горло вместе с шпагой на дуэли.

Хоть я в дуэлях славно закалён,
Пред женщинами словно изменяюсь:
Их красотой я дивно восхищён,
Но видно я в них чересчур влюблён –
Я робок с ними, я в словах теряюсь,
Смотрю я в глаз прелестных глубину
И прячу взор печально и смиренно.
Средь них пытаюсь отыскать одну
Звезду свою, души моей весну –
Тебя, моя бесценная… Но где мне,
Тебя, моя любимая, найти?
С тобою так печально мы расстались.
И где сойдутся наши вновь пути?
Прости меня, звезда моя, прости
За то, что мы с тобой не повстречались.

Тебя на карнавале я узнал,
Хоть ты была под маскою укрыта.
Нет, я в тот раз с тобой не танцевал,
Я в Лувре на часах тогда стоял,
А дверь в ваш зал была чуть приоткрыта.
Я думал – вот сейчас, вот в этот миг
Ты подойдёшь ко мне обыкновенно,
Обнимешь нежно, свой откроешь лик,
И поцелую я тебя… Шутник
Вдруг маску снял твою… И королева,
Смеясь, взглянула мельком на меня.
Но боль в глазах один лишь я увидел,
Любовь и муку… Как же я себя
За то, что вновь рождён не для тебя,
В мгновенье это вдруг возненавидел.

Я на дуэли дрался в ту же ночь.
От мук душевных смерть меня спасала.
Одна она могла тогда помочь.
И потому, я был и сам не прочь
Наткнуться сердцем на клинок нахала.
Быть может, я поспешно поступил?
Но знать: ты не моя, и всё же рядом –
Нет, это было свыше моих сил!
Любовь я снова в смерти сохранил,
И наградил убийцу нежным взглядом.

ЖИЗНЬ VIII-АЯ

Холодный лоск гостиной, скукота…
А вечером театры и балеты:
Хоть в зале переполнены места,
Но что всем сцены блеск и красота –
Все в ложи целят зоркие лорнеты.
А сколько фальши в чувственных словах,
Подхалимажа, сплетен и притворства!
– Какая вы чудесная!
– Ах! ах!
– А вы слыхали – этот вертопрах…
О, где ж веков прошедших благородство?
Кругом жестокость каменных сердец,
Расчёт холодный, тонкая измена.
Ужели в этом мире место есть
Тебе, моя заветная? Ведь здесь
Наружу все пороки откровенно.

Но не могу тебя я не искать,
Когда в любви тебе навечно клялся.
Семь раз мне приходилось умирать;
Вернувшись в жизнь, искал тебя опять,
И только не найти тебя – боялся!
Ты где-то здесь. И я тебя ищу.
Не все же люди жалки и презренны.
И я себя надеждой доброй льщу –
Найду, и от себя не отпущу,
Мой светлокрылый ангел драгоценный!

Тебя я снова встретил на балу.
Ты так легко воздушно танцевала!
Шептал на ушко нежно я: «Люблю!..»
Ты пальчиком моих касалась губ –
Меня без слов прекрасно понимала.
О, наконец я всё тебе скажу,
Что накопил за долгую разлуку!
И я тебя за талию вожу
И в светлом вальсе радостно кружу,
Смотрю в глаза, целую нежно руку…

Буравит взгляд насмешливый и злой.
Вскипела кровь – я не терплю насмешек.
Ко мне подходит щёголь молодой.
– Угодно ль Вам беседовать со мной?
– Когда угодно, сударь…
Ад кромешный!
Ведь только что я вновь тебя обрёл,
Обрёл покой, потерянную веру.
Я сквозь века к мечте своей прошёл.
И, что за жизнь – едва тебя нашёл,
Как тут же просят вежливо к барьеру.
В ответ я, так же вежливо, грублю,
Что принято считать приличьем света.
Звезда моя, хоть я тебя люблю,
Но вольностей к себе не потерплю:
Наш спор теперь решат два пистолета.

Вот грохнул выстрел! Пуля обожгла.
Пляши ж, убийца – выстрел твой удачен!
Прости, любовь – лишь ты меня нашла,
Как вновь вслед за тобою смерть пришла:
Её дыханьем затхлым я охвачен.
Я не успел всего тебе сказать,
Что за столетья сердце накопило.
Но мне легко с любовью умирать:
Пока меня, мой свет, ты будешь ждать,
Мне не страшна холодная могила.

ЖИЗНЬ IX-АЯ

Была такая юная весна.
Я шёл по перепутью гулких улиц.
Но стала вдруг мне улица тесна,
И сердце ёкнуло в груди – Она!
И мы с тобой друг к другу повернулись.

Мой ангел, сколько лет тебя искал,
Скитаясь вечным духом по Вселенной!
Лишь находил – опять тебя терял,
Но никогда любви не изменял,
В душе мечту хранил я неизменно:
Когда-нибудь мы встретимся с тобой,
И никогда не будем разлучаться!
Нам жизнью суждено прожить одной,
Одной тропой пройти наш путь земной,
Чтоб в небесах навечно повенчаться!

Тебя за плечи нежно обниму –
Как мы давно с тобой не обнимались!
Я девять жизней ждал тебя одну,
Мою звезду, моей души весну!
И, наконец-то, оба мы дождались!

Любимая! Я говорил тебе,
Через века я снова повторяю,
Что только ты одна в моей судьбе,
Подобно озарившей путь звезде,
Гореть всё время будешь, не сгорая.
Тебя целую, вечная любовь,
Шепчу любви прекрасную поэму.
Но не хватает в этом мире слов,
И повторяю имя вновь и вновь,
Прекрасней всех иных имён – Елена!