Цена удовольствий

Толпа рвала, толпа метала
Желая видеть ее лик.
Рвала, терзала покрывало,
На рык похож толпы был крик.
И вот слетело покрывало...
Но отшатнулся шумный люд...
Не лик прекрасный увидала -
Лишь боль и язвы были тут:
Проказа тело покрывала
Ни глаз, ни рта, лишь много дыр...
Никак толпа не ожидала -
Непредсказуем этот мир...
- На что надеялись, шальные!
Вы гнойным воплем исходя...
Желали истину увидеть?
Ну что ж, смотрите, все не зря!...
Так почему же я не вижу
Стремления принять меня?
Не потому ль, что отраженье
Прогнивших душ, убогих - я?!
   
    Много странного можно заметить в поведении людей, удивительно какими низкими бывают их желания, но еще более удивительно как дорого они готовы за них платить... Рассказ этот про юношу, который ради секса с красавицей жрицей согласился на смерть.

Древняя легенда гласила:
    "Человек увидевший посланницу божью так сильно влюблялся, что все земные привязанности теряли для него смысл и он уже не мог жить, как прежде жил. А вкусив соития с ней, прощался со своею душой, которая от испытанных наслаждений телесных возносилась к Богу."

Никто из живших в городе Альмадоне не видел жрицу, храм надежно охранялся, а доступ был только  юношам восемнадцати лет от роду, за огромную плату золотом. Они входили в храм, но никогда не возвращались обратно...
    Нам очевиден тот факт, что лишь богатые могли вкусить блаженства божественного соития.
    Циртон был из самого богатого и знатного семейства этого города. Жил так как хотел, имел все что хотел и кого хотел. Родители в нем души не чаяли и ни в чем не отказывали. И он еще не успевал подумать о желаемом, а оно уже выполнялось. Юноша рано познал телесные удовольствия: самые красивые рабыни, наложницы, увиденные им девушки - никто не смел ему отказать, очень влиятельный был у него отец, почти самый влиятельный...
    И конечно, как и многие в их городе парни мечтал об удовольствии "божественной любви". Хотя родителям эта затея не нравилась, они не смели препятствовать желанию любимого чада. Тем более он не верил что не вернется из храма. Да и родители не верили, что их знатный род, их деньги и влияние не сыграют определенную роль при необходимости.
    И вот по достижении допустимого возраста, прихватив мешочек золота наш сластолюбивый герой отправился в храм. Здание располагалось рядом с полноводной рекой, в густых зарослях старых деревьев густо разросшихся вокруг. По форме храм напоминал пятиконечную звезду ослепительной белизны, которая контрастировала с насыщенной зеленью деревьев. Никаких символов, никаких окон, только низкий и узкий вход со стороны реки. Когда юноша подошел ко входу, вышел жрец в белом длинном одеянии. Юноша отпрянул от человека, который отличался от жителей этого города: волосы его были белыми как храм и одеяние, а кожа какой-то розово-бледной, но не это поразило юношу. Глаза - красные глаза, таких глаз он еще не видел никогда... Этот жрец иногда появлялся в городе и всегда все замирали вокруг когда он шел. Пришельцем из загробного мира казался он всем. А между тем, это был обыкновенный альбинос. Хотя и в наше время часто таких не встретишь.
    Как молча вышел жрец из храма, так и вошел обратно, не говоря ни слова и не делая знака следовать за собой. Циртон нерешительно вошел за ним в чуть более просторный, но темный коридор. Жрец взял золото из рук юноши и исчез. Но появился другой - черный в черном одеянии. Он так же как и первый не произнося ни слова завязал юноше глаза и повел за собой, взяв его за руку. Парень не знал куда его ведут и было острое желание вернуться обратно. Было ощущение что они уходят вниз, воздух был спертый, тяжелый, дышать становилось все труднее. Страх охватил его, он попытался выдернуть руку и повернуть назад, но жрец крепко, до боли сжал его руку и продолжал идти вперед.
    Но тут скрипнуло и поток свежего воздуха ударил юноше в лицо. Жрец снял с него повязку и втолкнул в помещение, захлопнув дверь и заперев ее.
    Это была спальня, вся в богатых коврах и покрывалах, стол ломился от еды и фруктов, все было разложено на золотых блюдах. Не было ни одного светильника, но было светло... В центре стояло ложе устланное шелками и посреди него сидела женщина накрытая покрывалом. Сердце юноши часто забилось.
- Иди же ко мне, - позвала его жрица удивительно мелодичным низким и тихим голосом, - вкуси же божественной истины, убери преграду разделяющую нас...
Юноша медленно подошел к ней и осторожно потянул на себя покрывало... И отшатнулся.
    Не божественную красоту увидел он, перед ним на ложе сидела голая обезображенная ужасными язвами женщина. При виде ужаса и омерзения на его лице, она дико захохотала.
- Что же ты не идешь ко мне, возлюбленный! Иди же ко мне, осыпь поцелуями мое прекрасное, божественное тело! Целуй мои сладкие уста. Что же ты?
Она сделала движение, будто хотела встать и подойти к нему и юноша с диким криком бросился к двери, стал колотить ее и звать на помощь, заливаясь слезами ужаса. Женщина продолжала истерично смеяться.
- Не стоит ускорять божественное вознесение, дорогой, - проговорила она сквозь смех, -  за тобой придут только чтобы убить, ведь ты выполнил свое предназначение, ты обогатил храм. Больше ты не нужен, никто тебя не спасет, даже твои богатенькие родители. Их уже убили какие-то "головорезы". А все имущество остающееся без хозяев жертвуется Богу Шау которому посвящен этот храм, по закону этого города. Но ты можешь продлить свою жизнь, услаждаясь со мною любовью, по легенде пока мы совокупляемся ты живешь. А потом твоя душонка покидает тебя, к сожалению не к Богу возлетая...
    И поняв что выхода у парня нет, он хватает со стола нож для фруктов и вонзает в сердце. Женщина в изнеможении валится на ложе и стеная чешет свое изъязвленное тело, а потом теряет сознание.
    Через определенный промежуток времени приходят двое и уносят труп, сжигают его в печи, а прах высыпают в реку...

ЗЫ: младенцев-альбиносов для храма искали по всей стране и за ее пределами. младенцам вырезали языки (они были вечно молчащими жрецами), они росли и обучались, потом развозились по всем храмам служащим богу Шау; жриц "божественной любви" меняли часто, не смотря на бессмертие, жрицы умирали. брали их в поселке прокаженных...