Коллекционер

Богема. Буржуа. Благоговенье. Блеск.
(Совсем не с кержаковским, в общем, планом).
Вот так он рос, вот так попал в замес,
Вот так парижским стал маршаном.

Надара ателье, семидесятых свет,
Фарфор китайский, драгоценный камень…
И каждый раз заказывал портрет,
Чтоб отыскать себя в оконной раме.

В пижаме шелковой, в тяжелом сюртуке,
В халате банном, белом, без боязни
Он кисть привязывал к чужой руке,
Садился прямо, чуть с осанкой власти…

Да не давался пламенный ответ!
Чадили дымом в дом картины.
Вздохнул однажды и одел берет,
Закрыл на ключ салон, спустил гардины.

Не знаем, по каким он шёл местам,
Насколь забрёл далече от Прованса,
Но оказался в таборе цыган
И в лихорадке долго он валялся.

Там нагадали, что найдёт любовь
Он не в себе, а лишь в служенье Музе.
Таков, мол, крест. Не надо лишних слов,
Пустых этюдов, бешеных иллюзий.

Легко сказать - пророчество сбылось!
Да трудно объяснить, как то бывает.
Он обнаружил вдруг Её лицо,
Её фигуру и Её дыханье

В фигурке распродажной в Сен-Дени
У старика с бельмом на хитром оче.
Погасли тени, выцвели огни,
Холсты завяли и свернулись в порчу.

Укутал нежно, слева, под пальто
И нёс на цыпочках до самого салона.
Никто не видел и не знал никто
Про Музу под покровом эталона.

Соседи слышали в час ночи или в два
Чуть приглушенное манящее контральто.
Кружился снег, кружилась голова
И целый дом кружился с Эсмеральдой.

Он канделябров собирал кольцо.
Он называл распутной и распятой.
И протирал святое ей лицо
Отжатой в «блю вельвете» ватой.

Но прикоснуться до неё не мог,
Обожествляя символ человека.
Перерожденью вышел точный срок.
Права цыганка! В службе этой нега!

Среди гостей бросал свой робкий взгляд,
Плечами жал и извинялся словно…
В нём побеждал решительный фанат,
В нём поселился её сгусток кровный.

В нём расцветал опаснейший бутон,
А поливало почву томное молчанье.
И жило в нём всегда всего одно
Повторной ночи злое ожиданье.

И так года… Терзаем и влюблён,
Завоевателя притупя гордость,
Он приглашал её на котильон,
Писал сонеты, отдавал поклоны…
 
Судьбы наперсник знает «кто – почём»
(Латунь в ладонях отливает златом)
И вышивает утренним лучом
Не приворот, а поворот на фатум.

Слоновья кость. Разрезанный конверт.
Но рукоять ножа вдруг соскочила.
Почти случайно, вмиг, «о Боже, нет!»
Фигурку передвинул он к чернилам…

Холодный, черствый, бездушевный тон
И бледно-матовое облако подмены.
Вот, что тогда познал внезапно он
И поразился звоном перемены.

Второй маршрут известнее. Ушёл
Наш Монте-Кристо к другу Монте Блану.
А что с фигуркой? Нет, не расколол…
Отдал на улице простому мальчугану.

Перерожденью вышел точный срок.
Прагматик, а не замшевелый мистик
Спокойно спит, а рядышком цветок -
Вечнозелёный стойкий остролистник.

2011