Открытие Николаева

Выдуманная история, в которую за давностью лет
 сегодня даже сам автор уже почти не верит...


                1
Я жил как жил: не худо и не бедно -
От скуки диссертации писал,
И даже не заметил, как бесследно
Свою страну большую проморгал.
Случилось это как-то мимоходом -
Вначале был Форос и Горбачёв,
А после лабуду перед народом
Несли с экрана десять мужиков.
У них от страха сотрясались руки,
Народ их слушал, тихо матерясь,
И говорили все, что эти суки
На Горбачёва вывалили грязь...
Признаться, я в такое слабо верил,
Поскольку испокон в людской молве,
У нас любой своим аршином мерил
Всё то, что напортачили в Москве...
Их поначалу даже поддержали,
Но, разобравшись что куда идёт,
Начальство надавило на педали,
Чтоб дать перевороту отворот.


                2
Казалось бы, а мне какое дело
До этих политических интриг?
Но, вероятно, время подоспело
Покинуть мир моих научных книг
И воплотить неясное желанье
Уйти совсем на вольные хлеба,
Поскольку приходило пониманье,
Что жизнь уже не сахар, а борьба.
И вот тогда, каким не знаю ветром,
Но занесло меня в горисполком,
Хоть обходил десятым километром
Я всех чинуш и раньше и потом.
Но я и там свой памятник оставил,
И он стоит на пятом этаже-
Построенные против всяких правил
Три кабинета, ставшие уже
Вполне легальной частью этих зданий.
И случай этот тем и знаменит,
Что в результате этих начинаний
Мой город Николаев был открыт!
Казалось бы, причём тут кабинеты?
Чиновничье убежище, пустяк!
Но не спешите раскрывать секреты
Ушедших дней. Всё дело было так.


                3
Когда партийцы в августе решили
Устроить на три дня переворот,
От этой политической кадрили
Мог не свихнуться только идиот!
Вот и у нас чиновники робели,
Не смея даже и мечтать о том,
Что им через каких-то две недели
Привалит счастье заселять обком.
Но стоило судьбе перемениться,
Как тут-же словно подменили их - 
Они готовы были насмерть биться
За кресла сотоварищей своих.
Они бы их скрутили в рог бараний,
Когда бы кто команду дать посмел,
И больше походили на пираний
В борьбе за кабинетный передел!
Ещё вчера всесильные как боги,
Властители и дум и бытия,
О них сегодня вытирали ноги
Вчерашние товарищи-друзья.
И те, кто всем вручали партбилеты
Сегодня унизительно, при всех
Покорно оставляли кабинеты,
Чтоб заселились эти... вместо тех!
И только мой отдел международный
Был милостию царской обделён,
Поскольку был я, в общем, инородный
Среди людей чиновничьих племён.
А потому и в кабинетной саге
Я, очевидно, был не слишком спор,
И кабинет нам дали… на бумаге,
Но это оказался… коридор.
А впрочем, мы особо не роптали
И, зная весь тогдашний балаган,
Без долгих рассуждений и печали
Придумали весьма забавный план:
Самим себе построить халабуду,
Используя подручный матерьял!
Я этот случай в жизни не забуду,
Что нам, как говорится, Бог послал
Столов с десяток под настольный теннис.
Мы их слепили вместе кое-как,
Мэр положил на это дело пенис
И этим узаконил наш бардак!
Мы радовались этому, как дети
Заполучив прибавку в метраже,
Где разместились кабинеты эти
На пятом самом верхнем этаже.
И даже то, что всё без документов,
Не омрачало общий ералаш!
Тогда нам было не до сантиментов -
Тогда мы открывали город наш!


                4
Тут надобно открыть ещё страницу:
Тогдашний мэр, надутый как индюк
(Он был и впрямь похож на эту птицу,
Хоть и носил фамилию ХХХ )
Так вот ему тогда моя идея,
Сказать по правде, как-то не пришлась.
И он считал, что это - ахинея,
И что у нас закрытость отродясь.
Но разве внемлет молодость советам?
Кто не был молод- не поймёт вовек
Зачем  идёт наперекор запретам
Идеей увлечённый человек!
К тому же было в этом самом деле
Какое- то ребячество, порыв,
Неведомый чиновникам доселе,
Но, главное, конечно, был мотив.
Сейчас об этом помнит кто едва ли -
С каким невероятнейшим трудом
Нам паспорт заграничный выдавали
В закрытом Николаеве моём,
И как невольно мы сошли с орбиты
Тогдашних зарубежных вояжей-
Уже вовсю мотались одесситы
Скупая импорт по Европе всей,
И граждане из города Херсона
Туда катили летом и зимой
И только мы страдали от закона,
Закрывшего любимый город мой.
И эта боль меня вовсю сжигала
И я молился из последних сил,
Чтоб только случай мне судьба послала -
И этот случай мне дарован был!


                5
Я как-то пригласил на новоселье
Похвастаться в свой новый кабинет,
А заодно и поддержать веселье
Чиновника весьма почтенных лет.
Чинуша и партийный предводитель,
Ещё в те годы вовсе не старик,
По части женской был большой любитель
И в целом замечательный мужик!
Он пил помногу, часто, не пьянея,
А выпив, всё переводил на баб!
И показалось мне, моя затея
Через него устроиться могла б.
Мы как- то были вместе с ним в столице
И страстью воспылал чиновник наш-
Я позвонил своей соученице
И та ему устроила... массаж!
Ну или может, что-то в этом роде -
Я возле них со свечкой не стоял,
И я б забыл об этом эпизоде,
Но он потом большую роль сыграл!
Чиновник клялся мне в любви до гроба,
Когда наутро встретился со мной-
И, в целом, мы довольны были оба-
Массажем он, а я- самим собой!
Мы выпили с ним, помню, ящик водки -
Я полумёртвый был четыре дня
И проклинал его шальные ходки
Уж так похмелье мучило меня!
Теперь я понимаю, что отчасти,
Тогда лишь случай выжить мне помог.
Нет, я и сам не чужд подобной страсти,
Но перепить партийцев я не мог!
Мы, помнится, тогда наобещали
Друг другу много разной ерунды.
Уж я теперь не помню все детали,
И, вероятно, в этом нет нужды,
Но он проговорился в разговоре,
Что друг его, ещё со школьных лет,
Сегодня наверху в большом фаворе
И занимает важный кабинет.
Опять про кабинет! Вздохнёт Читатель.
И будет прав, но я ж тогда не знал,
Что этот самый школьных лет приятель
Сам Кабинет... Министров возглавлял!


                6      
И я продлил лечение... массажем,
(К тому же он и сам не возражал),
И с каждым новым киевским вояжем
Свой замысел всё лучше представлял.
И вот однажды (Бог тому свидетель!)
Сошёлся мой удачный гороскоп
И мой тогдашний друг и благодетель
В вопросе этом перешёл в галоп.
И, помнится, в огромном  кабинете
Нас принимал его дружок-Премьер,
Где отражались люстры на паркете
Блестящий дополняя интерьер.
Друзья минуты две потолковали,
Повспоминали кто и чем живёт,
И даже, не смущаясь на детали,
Припомнили какой-то анекдот,
И, что казалось мне совсем уж смелым,
Посмаковали давешний массаж,
Да так, что я подумал грешным делом,
Что для Премьера это был пассаж!
Но, оказалось, он по этой части
Был тоже не последним рысаком
И лишь вздыхал, что находясь при власти,
Не может даже думать о таком.
На этой ноте, не меняя темы
И деликатно уловив момент,
Чтоб разом разрешить свои проблемы,
Я протянул Премьеру документ.
Тот подписал его почти не глядя,
Пока его дружок-чиновник наш,
Повествовал как массажистка Надя
Ему намедни делала массаж...
Потом  друзья сердечно попрощались
И, хлопнув по рюмашке напослед,
По дружески тепло расцеловались,
Когда мы покидали кабинет...


                7
О, как же мне тогдашнему хотелось
Чтобы судьба пошла иным путём 
И всё совсем иначе завертелось
В открытом Николаеве моём.
И я тогда не просто возвращался -
Летел на крыльях в город мой, туда,
Где он неотвратимо погружался
В лихие девяностые года.
Где угасали люди и заводы,
Где и сейчас не верится порой,
Что принимали за глоток свободы
Тогда мы заграничный паспорт свой.
Поймут ли нас потомки? -Я не знаю.
У них давно совсем иной отсчёт,
А я вот и теперь не понимаю
Куда нас это время заведёт.
И лишь в одном сегодня нет сомнений,
Что этот крик души, Читатель мой,
Потомкам из грядущих поколений
Покажется нелепицей смешной.
Увы, «иных уж нет, а те - далече»,
И этот заурядный эпизод,
Благодаря давно забытой встрече,
В историю, конечно, не войдёт,
А в ком-то вовсе вызовет брезгливость,
Но я чужих упрёков не боюсь,
Ведь, если честно, за его правдивость
И сам сегодня вряд ли поручусь.
И лишь бывая рядом с кабинетом
На пятом, самом верхнем этаже,
Я вспоминаю изредка об этом,
Как о давно забытом мираже...

                *    *    *