Чуждое нечто

Всем – по вирусу в мозг. Жадным можно – по два или три,
Чтоб в извилинах тлело и множилось чуждое Нечто,
И не густо вакцин на обшарпанных  полках аптечных,
И врачей не хватает с огнём окаянства  внутри.

Не спастись от сетей, что разбросаны густо и разно,
И наживки с «душком» хватит всем – успевайте глотать.
Где здесь правда, где ложь, что съедобно, что очень заразно –
В  кутерьме всяких слов нам уже не понять, не понять…

Нам уже не понять, да и нужно ли, кто нам ответит?
Утонувшим в болоте – в гортань только тину и грязь.
Вряд ли кто-то в кромешном коктейле из слухов заметит
Зомбокодов неслышных в сознании тонкую вязь.

Зомбошоу грохочут и лезут в глаза зомбовести,
Затирая в сознании мыслей мятежный мотив,
Забивая нейроны и головы пошлою лестью,
Что здесь каждый – хозяин  себе и судьбы господин.

Мы повязаны петлями, кольцами, нитями, штампами, дрянью,
Мы бредем в коридоре придуманных кем-то команд,
И не видим, что жизнь в алгоритмах обложена данью,
Кукловодов устроит лишь только один вариант.

Лишь один, где безропотность ценится выше валюты,
Где покорность скота – как достоинство – выше похвал.
И всё крепче сжимают извилины липкие путы,
И всё ближе бараки, «колючка» и темный подвал.

И всё чаще звучит: «Нам бы хлеба и зрелищ побольше!»
И бросает в толпу сухари стая грязных шутов.
А прослойка из чести и совести тоньше и тоньше,
И всё чаще встречаются взгляды покорных рабов.

Кто придумал, что нам суждено в третьесортных театрах
Роль чужую играть под мотив заунывно-чужой?
Кто решил, пораскинув капканы, наживки и карты, 
Что нам зрелищ довольно и будем довольны тюрьмой?