Пробуждение

Его бесили глупые поступки,
Пустых мерзавцев, мразей, пошляков.
Когда из-за угла одни ублюдки,
Всё прут из всех щелей , домов.

И Он, себя не замечая,
Вступал отчаянно в войну.
Но как-то раз однажды понял:
Что воевал он в собственном плену!

Он знал что прав. Он был уверен.
Он бил словами словно топором,
В них не было ни жалости, ни меры.
Лишь гневом поднимал вопрос ребром.

Он проклинал пустые лица,
Что ухмылялись из теней,
И каждый взгляд их — словно спица,
Что пробивала кровь и дней.

Но чем сильнее он бросался
В бои с фантомами дворов,
Тем больше в сердце оставалось
Его же собственных оков.

И мир, казавшийся враждебным,
Вдруг обернулся зеркалом пустым,
Где он — и пленник, и надсмотрщик,
И ключ давно забыт самим.

И вдруг он вспомнил светлое лицо,
Что грело в дни, когда ещё был честен.
Разбил сомнения каме'нное кольцо —
И воздух стал живым, и мир был вместе.

Он вышел из тюрьмы чужих зеркал,
Где эго царствовало, глядя свысока.
Себя он в сердце снова отыскал —
И стал свободен… раз и навсегда.

И всё исчезло — звуки, страх и знаки,
Остался миг — ни больше, ни родней.
Он слышал, как дышали где-то маки,
И как стекало время сквозь ладонь.

Всё стало просто: камень — это камень,
А не печать вселенской немоты.
И птица — птица. И звезда без грани
Сверкала не затем, чтоб ждать беды.

Он жил теперь  без клятв и без прощений,
Без страшных снов, чужих и прежних бед.
В нём пело всё — как будто разрешенье
Дано на землю, воздух и  рассвет.