Стезя поэта

Душа поэта словно скрипка,
Но кто же он, ее скрипач,
Что исторгает не улыбку
Из струн ее, а стон и плач.

Он бьет по струнам, гонит, гонит,
Стучит в угаре каблуком…
И скрипка, надрываясь, стонет, –
Порвутся струны под смычком.

И смолкнут, замирая, звуки,
Как вздох последний на устах, –
Не песней, а рыданьем гулким
В иных откликнувшись сердцах.

Уйдет душа, и станет грустно
На этом свете без нее,
И в чьих-то душах станет пусто,
Как в поле, где сожгли жнивье…

Под гул рыданий, горьких всхлипов,
Где жизни катится бурун,
Как много смолкло чудных скрипок,
Как много оборвалось струн.

Стрелял Дантес, стрелял Мартынов,
Стоял в ушах кандальный звон, –
Теряли мы не просто милых
На этом сонме похорон.

Мы на погосты уносили
Сокровища родной земли, –
Среди песка и просто пыли
Они – жемчужинами были,
Мы в них – святыню обрели.
И мы их, кажется, любили, –
Но как они от нас ушли!

Я вижу их в кровавом свете, –
Расстрелянных у Машука,
Вскрывавших собственные вены
И с пистолетом у виска.

Одолеваемых чахоткой,
Сведенных обществом с ума,
Гасивших горечь жизни водкой, –
Итог, как тягостный кошмар!

Или такая вот метода:
Певцу – трибуны не давать.
Быть может, он есть глас народа, -
Так, это ж, ведь, не нам решать!

В ответ на праведности пламя –
Ползучая, глухая травля,
Без передышки, до конца, –
И смотришь, нет уже певца.

О нем в народе ходят слухи:
Мол, нынче есть такой поэт,
Но даже к его смерти глухи
Столбцы скучающих газет…

А был ещё и «вождь народов», -
За ним идёт кровавый след.
Злой волей этого урода
Шли к стенке маршал и поэт;

И столько сгинуло невинно,
И столько пало ни за что -
Живые люди стали глиной…
За что - о, Господи! - за что?!

…Бывает и счастливый жребий,
Но это редкая судьба,
Чтобы легко пройти по гребню
Житейских круч на светский бал.

Ведь если обошел страданья,
По жизни странствуя, поэт, –
Есть все при нем, и даже званье…
Но есть ли негасимый свет
Над древом жизни? Есть ли свет?