Осенний бал

 
«Багрец и золото»  и что-то
в саду осеннем и в лесу...
Но эта сказка мимолетна,
как мишура, как позолота,
которая скрывает суть…

Один восторг все эти краски,
и петь им хочется хвалу,
но гложет мысль, что это маски
на разгулявшемся балу.

От пенья скрипки до фагота –
в волшебных гаммах цветовых,
от вихря вальса до гавота –
в круженье масок расписных.

Но что-то грустное таится
в цветистом блеске октября,
и с чем-то надобно проститься,
и дышит холодом заря.

И вот откуда-то дохнуло
полузабытым холодком, –
и кончен бал, и маски сдуло
в порывах жестким ветерком.

Под властной дланью непогоды
вдруг смолкли скрипки и фаготы.

И из-под масок суть явилась:
весь почерневший старый дуб,
пригодный разве что на сруб,
и, словно бы ему на милость,
осина перед ним склонилась.

Березки, стройные, как девы,
в наряде согрешившей Евы.

Волной упругой павших кос
взгрустнула ивушка до слез.

И слезно клен стряхнул росу
на листьев павшую красу.

И лишь рябина полыхает
живым есенинским костром…
Природа зябко замирает,
объятая похмельным сном.