Поэма Ветер Октября

Заря коснулась небосвода,
Он, ожидаемый восстал!
Как-будто вековые своды
Нагроможденье растоптал.
И вырвалась в сияньи дивном,
И озарила часть земли,
А в голосе ее призывном
Иную форму обрели -
Единый строй кремлевских башен,
Пятиконечных звезд - восторг!
И площади - святыни нашей,
К ней нескончаемый поток...

Тот алый стяг, что Ветер тронул,
Впервые, много лет назад
В раздумьях, рядом с внуком тонет,
Воспоминанием объят...

Брошенной книги, страницы листал
Ветер, упрямо читая.
Он на вопросы ответа искал,
Только книжонка пустая.
Нет в ней ответа, чужие слова,
Вскипел и рванул что есть силы.
Не простонала... знать вправду мертва
Поплелся и падаль кинул.
Поодаль валялся газетный лист,
Размок он в грязи и выцвел.
Что там за лозунг? - Эвона, бездна...
За войну до победного конца!
Слыхивали, известно...

Друзья налетели, привет - ну дела!
Давно ль за ученье взялся?
Молчит и, сожженный обманом дотла
Метался в себе и рвался.
Веришь ли, ну и денек был, е-ей
Сегодня мы славно чудили,
Разбили окно, разбежались сильней,
Старуху какую-то сбили.
Брось же, остынь, не пристало тебе
Вольному-воля и точка!
Летим, отвлечешься немного в толпе,
А там и хмельная ночка...

Горечь полынная, пьян и неможется,
Вольному-воля... в глухую стену
Нищий, убогий, оборванный мочится
Вольный у воли тоже в плену.
Ищет он бедный, в молитве заходится,
Плачет надрывно в сиреневый куст,
В лужу как в зеркало, вспухнувший смотрится,
Видя покорную тихую грусть...

Брел Ветер, еле тащился по городу
Пустошь вокзальная, люд, суетня,
Небо мышиное, топчутся - холодно,
Ринулась в двери, взревела волна,
Взвыла безумная, кое-как втиснулась,
Выдохнул, тронулся и уволок,
Баба дотошная со смеху прыснула,
Немощный дед не возьмет никак в толк...
Пристав злорадно напыщенный вертится
И со значительным видом лица
Сытый, прилизанный выдумкой тешится -
Крутит за ухо слепого мальца.

Как опостылело счастье убогое,
Кинуться вслед и расстаять вдали.
Вырвалось воплем - живое и звонкое!
Мчал, отрываясь от грешной земли.

Сибирь! Ты помнишь ли себя,
Лет семьдесят назад?
В те дни частица Октября
Украсила наряд.
Лохмотья ветхие твои
Пронизывал ветер,
Но сначала это был просто ветер,
Носившийся в пьном разгуле.
Но теперь он, призванный Октябрем -
Служит трудовому народу!

Э-гей! Чем ты занят? Забыл нас совсем
Давно мы тебя не видали,
Куда запропал, отчего же ты нем
И слова не молвишь с друзьями.
Что держит тебя здесь, вот этот лоскут?
Не трожь! Это - Красное знамя!
Отныне оно - мой жизненный путь,
Не лоскут, а я перед вами.

В то утро, томимый бродягой умчал
Скитаться по белому свету.
Мой голос гудком паровозным вскричал
И я устремился следом.
День ночью сменялся, а ночь новым днем,
Но только я сбился со счета.
Дорога казалась томительным сном,
Мучительно-трудным полетом.
Все те же картины к которым привык
Повсюду меня встречали.
Однажды вагоны загнали в тупик,
На станции долго кричали,
Махали руками, за палки брались
И ими друг друга тузили,
И вопли, и стоны вокруг раздались,
Но смолкли, когда убили...
Лежал он на выпавшем первом снегу
С раскинутыми руками,
Прочел на застывшем лице тоску
И сердце сжималось в камень.
Состав прошумел, за ним другой,
С винтовочными штыками,
А он смотрел все с той же тоской,
Раскрытыми вслед глазами.

В единое целое слиты цвета,
Едва устоял на месте.
Бежал я прочь, не зная куда
От страшного злого места.
Зима застала меня в краю
Суровом и незнакомом.
В колючий снег обиду плюю,
Но в горле снова комом.
Весна пробудила нытье и стон,
Тягучее смутное чувство.
Казалось я был совсем обречен,
Но вырвал заразу с хрустом.
Все лето провел на пустом берегу,
Живой бесконечной глади.
Я до сих пор в глубине берегу
Картину солнцем объятую.
Один в тиши изнемог, одичал,
Тянуло все больше к людям,
От коих прежде, стремглав бежал
В сей уголок безлюдный.
Во мне бушевали, куда-то рвались
Совсем незнакомые страсти,
В то самое время в сердце впились
И рвали его на части.

В один из дней сквозь туман проступил
Огромный, тревожный город.
Кровавыми пятнами ослепил,
Безумный потряс меня "хохот".
Недолго слонялся вдоль каменных плит
И скоро набрел на тех,
Кто к новому сердцем был всем открыт,
Считая покой за грех.

Что было потом? Громогласная явь!
Стремительный натиск народа.
Всех ожидавших - прочнейший сплав
И вырвана силой свобода!
Мы были с ними в первых рядах,
Их, окрыляя знамена!
Какой же это был, право, размах,
Но старого мира - стоны.

И день наступил, пусть был в тучах-тисках,
Но все-таки это был день.
И каждый менялся тотчас на глазах,
Лицо покидала тень.
Теперь перед нами открылись пути,
Мы с жадностью взялись за дело!
Повсюду встречали друзей на пути,
Суть жизни в массы летела.
Поведал и вам свой длинный рассказ,
С ответом неторопя.
И только в сей миг я понял сейчас,
Что это была судьба.
Уйти от себя никому не дано,
Другое мне довелось
За это время забыл вино,
На жизнь тупую злость.
Но главное - был я теперь не один
И тысячи почему?
Легко рассыпались один за одним,
Вонзаясь лучами во тьму!
Цепляясь, она уходила прочь,
Куда - было мне всеравно.
Довольно у власти потешилась ночь,
Я дня хочу, солнца давно!

Мы братьями стали, сдружились навек,
Но были средь нас и такие,
Которым не нужен был скорый разбег,
Мысли у них другие.
Всем недовольны, черствы и злы,
Напрочь все отвергали,
Потом забивались в свои углы,
Спокойненько засыпали.

Меня озарил мой восторженный крик,
Как-будто открыл звезду.
К земле под вечер усталый приник,
Познал и ее мечту.
Она ожиданием чуда жила,
Как тысячи в эти дни,
Подобно нам в глубине берегла
На сказку похожие сны.
Весь смысл ее для меня в труде,
Иного пути для нас нет,
Кто отыскал для себя в темноте
Лучистый и дивный свет,
Одарит им каждого, кто к нему
Потянется всей душой.
Как брата его в наш строй приму
И нам он не будет чужой.
А вместе нам трудности - нипочем,
Преодолеем разом!
И если надо - поддержим плечом
Друг друга и встанем рядом.

Лишь двое тогда остались со мной,
Другие молчком улетели.
Сначала считали своей виной,
Что их убедить не сумели.
Они проводили в разгулах дни
И насмехались над нами.
Ходили слухи конец войне,
Мир будто бы не за горами.
Пришел он недолгий, короткий как вдох,
Едва отдышаться успели
И с революцией в новый виток
В ногу идти хотели.
Но разразилось со всех сторон,
Наплывом невиданных сил,
Как-будто стаи черных ворон
Нам в сердце и в душу вонзил
Чужой да и наш, затаившийся враг,
Но к старому нет возврата,
Хотя и спускался холодный мрак -
Мы новой жизнью объяты!
А малый глоток, что вдохнуть удалось
Прибавил нам сил, окрыляя
Мечту, ставшей явью, но сердце зашлось
При мысли, но вдруг потеряем...

Иртыш нес холодные воды свои
И тьма надвигалась, глотая
Цветы что вот-вот, в октябре расцвели,
Безжалостно пожирая.
И как было больно на это смотреть
Поверь, мой внучек, сердце сжалось.
Но только за тьмою я видел свет
И выдавил только жалость.
А слезы остались, там, в глубине
Куда и врагу не добраться.
Когда-то я жалость топил в вине,
Теперь же мы будем драться!

На месте, где начался путь трудовой,
Впервые осмыслена жизнь
Болтается знамя - облик иной
И птицей не рвется ввысь.
Постой-ка, неужто их пьяный разврат,
Пустые забавы и склоки
До низости черной, изменческих врат
Довели их послушные ноги.
А может быть это не дурь и не блажь,
Но страшная правда жизни
И это был не простой кураж,
А бой двух различных жизней.
И к ним подлетая, надменность прочли
В чужих как и прежде лицах.
Незримую мертвую нить отсекли,
Последних сомнений - "безликость".

А город на голову с ног вставал,
Кичился мнимой свободой,
По улицам кто только не сновал -
Съехалась вся Европа.
Гноящийся в язвах, смрадный притон
Готовил всеобщую свалку,
Но не услышал народный стон -
Распластанный, жалобный , жалкий.

Лелея надежду, трудился и жил,
Вскипая вставал на борьбу
И этим не раз он врагов страшил
Свою, пробивая тропу.
Пусть кровью не раз заливало ее,
Земля из-под ног уходила,
Не раз еще вражьих штыков острие,
Поднявшимся в грудь входило.
Отрезаны были от центра земли,
Оторваны, но не забыты,
В победе уверенность, посланцы несли,
Немало их крови пролито.
Но все же они доходили до нас,
Работу в тылу направляя.
Хоть было смертельно им трудно подчас,
Но все мы свой долг исполняли.

И снова, и снова мой радостный взор
Увидел освобожденье.
Как прежде был натиск и вновь был напор
Свобода - не наважденье!
Жизнь новую строили в первых рядах,
Такая была разруха...
Перессказать не смогу на словах,
Ходили упорные слухи,
Что нам не подняться, не устоять
Под вражьим бескрайним пределом,
Что нас без сомненья должны были смять,
Но мы ответили делом!



1987 г.