От леса до города миллион кирпичей

От леса до города миллион кирпичей,
много людей, тысяча бессонных ночей.
На окраине города румянец щеки сочней,
воздух сравним с рождественским хрустом наста.
За городской чертой руки, вроде, нежней
(не стремлюсь утверждать). Скорей
бы зажечь праздничный глаз фонарей
Увидеть бы ночь на обрыве стального контраста.

Перья ветра щекочут юные щеки, запорошено поле.
Уловив интонацию фраз в дорогом разговоре,
мысль пробьется в голову быстрой пулей.
И горячее слово вылетит изо рта, слегка
в замешательстве, сравнимом лишь
со стремительностью, с которой ты говоришь
на Урале. Повиснет свинцовая тишь.
На миг по телу трусцой пробежит тоска.

Двое. Листы омелы. Зима. Новолуние.
Нервы похожи на семиструнные
инструменты. В ушах шипящие, шумные
звуки, окромя своих неродных голосов.
Рукавицы покрыты узорами снежными,
если протянуть руки вперед. Больше не нежные
чужие слова даже за чертой города. Прилежные
блики искрятся на спинах сугробов.

Правая бровь под шапкой надменно
выползет вверх по лбу. Заметно
холодно на морозе. Как и, впрочем, душевно.
Один человек, как снежный бархан вдалеке, маячит уже.
Вторая уходит, поднимая как можно выше
ноги, что перемерзли; икона в нише
родного дома не подарила помощи свыше.
Снег подобен местами аскорбиновому драже.

Тогда праздничный ветер сменится.
Звезда на звезде никогда не женится.
Машина не заведется - она поленится
(а может, от трескучего холода - не понять).
Пространство будет колоть нос и губы,
пульс в голове - средневековые трубы.
Мысли мышами роятся - их груды.
И ничего ни с кого не взять.