Баллада о Жанне де Клиссон

***
При этом имени бледнел сам сатана,
Живых от ужаса, как градом, бил озноб,
Лежит в запасниках истории  война,
Извлечена оттуда – вам поведать чтоб.

Жил-поживал на свете славный де Клиссон,
С супругой Жанной, урожденной де Бельвиль,
Жену-красавицу (да видит небосклон!)
Бретонский граф до исступления любил.

Два чудных отпрыска росли тогда семье,
Крепчал с рождением детей могучий клан,
Один в честь графа Жанной назван – Оливье,
Другому дали в честь графини имя Жан.

Граф де Клиссон был заподозрен королем,
Что быть вассалом Англии он рад,
А в самой Англии  не спится – Эдвард трон
Да, да, французский! примеряет на свой зад.

***
Сдавило сердце, словно в зерна в жерновах,
Слова молчали, окропленные слезой,
Узнала Жанна – на одной из старых плах
Казнен был муж, он распрощался с головой.

Дождь заливал, хлестал бретонский город Нант.
Она не плачет, плачет небо за нее.
Где зарождается, куется столько зла???
Над мертвой плотью мужа кружит воронье…

В пустых глазницах  бесконечный вечный мрак,
Играет ветер с прядью, спавшею на лоб,
В одеждах мокрых бродит скопище зевак 
И рассуждает, каков будет графский гроб.

Я, Жанна де Бельвиль и де Клиссон!
За мужа мстить тебе, убийца Оливье –
Филипп, клянусь! И под мечей железных звон
Увязнет все в крови на сотни длинных лье.

Рукою хрупкой, но решительной сгребла
Двух так похожих друг на друга сорванцов,
С остекленевшим взглядом призвала
Возненавидеть, покарать врагов отца.

Любовь безжизненно над вратами висит
И разлагается, смердя во все концы,
За вдовий траур, что придется ей носить,
Враги, о бойтесь! Жалость прочь! Вы мертвецы.

***
К английским землям устремилась Жанна в ночь, 
Быть может, золотом поддержат и словцом.
Король английский Эдуард готов помочь
Жене бретонской на французов быть ловцом.

Английский флот не пожалел трех кораблей.
Просторам моря быть ареною для битв,
Жестоких мщений за Клиссона Оливье!
Посеет страх и смерть вдова. Не пощадит.

Пролив Ла-Манш с зеленоватою волной
Стал пламенеющим. Как будто лепестки
Кровавых маков рассыпались  над водой –
То были ярой, лютой злобы маяки.

Бесстрашно Жанна затевала смелый бой,
Галер эскадры все брала на абордаж,
В одеждах черных своей мастерски рукой 
Мечи вонзала в плоть, влекомая в кураж.

На побережье моря Франции вдову
Страшились все без исключения суда,
Взяла за правило: «Я пленных не беру!»
Лишала жизни; грабила и жгла.

Филипп, взбешенный наглостью такой,
Охоту начал, посылал погоню вслед.
Барона знатного, что был его слугой,
Морская хищница зарезала в ответ.

Ей нипочем безумные шторма.
Надутый парус окрыляет моряков,
Просторы моря рассекает, а корма
Давно считалась лобным местом для врагов. 

Кровавым буйственным налетам нет числа,
Со смертью об руку являясь  из ночи,
Морская мстительница щедрою была –
Не знали устали пиратские мечи!

Всему на свете есть, однако, свой предел.
Туман под утро был тягуч и уплотнен,
Фрегат дозорный (как же так?) не доглядел,
Внезапно выросшим французам удивлен.

Филипп шестой в Руане сделал корабли,
Армаду выпустил, хотел унять вдову.
О, Жанна, Жанна, все ведь могут короли!
На берегу волчица скорбно выла на луну…

Предпринят был неравноценный трудный бой.
Одно из трех судов отправлено на дно,
Отважно бился, но погиб корабль  второй,
В ту ночь графине что-то явно не везло…

Корабль вдовы с детьми без трех минут пленен.
Раскрыла гибельные пасти западня,
Пираты знают: каждый будет обречен,
Гонец от смерти скачет, шпорами звеня.

Бой безнадежный приближается к концу.
Корабль в морской пучине сгинет навсегда!
Ей удалось покинуть судно, и вдову
С двумя детьми уносит лодка  в никуда. 

***
Неделю судно бороздит седой Ла-Манш.
Шальные ветры атакуют, дождь идет.
Воды и пищи нет с собою, и мираж
Скал белых Дуворских покоя не дает.

Изнемогает, плачет младшее дитя,
Суденце утлое да в лапищах штормов
Бросают волны, между прочим и шутя,
И оттесняют от английских берегов.

Ребенок умер…. Обезумела совсем,
Рыдая сутки напролет, графиня-мать:
«Зачем забрал ты малыша, о Бог, зачем?
Холодным водам на съеденье рыб отдать

придется дитятко, кровиночку свою.
Огромна плата за возмездие мое!
Мне наказание – смерть Жана, пусть огню
Предали лучше бы меня, а сын живет».

Тогда графиня поклялась, что, если вдруг
На берега сойдут живыми старший сын
и мать его – вдова Клиссона больше мук
не причинит ни одному. Ее мольбы

Господь услышал. На английском берегу
Нашли тогда несчастных рыбаки.
Кто видел Жанну с сыном, не солгут –
Глаза полны были смиренья и тоски.

***
Бежало время, пролетело много лет.
Стал коннетаблем возмужавший Оливье.
О том другой рассказ, быть может, и сонет
напишет кто-нибудь, иль вдруг придется мне.

А что же с Жанной? Когда ужас отступил,
Шагами медленными, но пришла в себя,
Тогда влюбился в нее некто; предложил
графине руку, а в придачу к ней себя.

Тот некто был неслыханно богат
И знаменит, его ценили  при дворе.
Любимец женщин очень скоро был женат
На даме мертвого Клиссона Оливье.

И выйдя в свет, произвела она фурор
Умом и шармом, утонченностью манер,
Загадка, тайна в ней сквозили; разговор
придворных часто шел о множестве афер.

Лишь усмехалась баронесса, подняв бровь,
Своим оттачивая взглядом пышный  трон.
Ах, если б знали, сколько крови за любовь
Пролито женщиной-пираткой де Клиссон….



Иллюстрация "Казнь Оливье IV де Клиссона". Средневековая миниатюра