Белый налив, или расстрел красноармейца

В небе белом облака - как вуаль.
Ничего перед расстрелом не жаль:
ни побед красноармейских, ни бед,
ни того, что в бездну канет мой след...

Только яблоко - белый налив
с ветки свесилось, меня искусив!
Не на гроб мне золотую парчу -
откусить я плод созревший хочу,

что бы хрустнула упругая плоть!
Ты услышь меня, Всевышний, Господь.
Совесть, это ведь - от Ангелов весть,
как забыть о том, что Ты - есть?!.

Забывался я, да вот - не забыл...
Реки крови бело-вражеской лил,
но лишился я покоя и сна,
потому, что кровь повсюду - красна!

Ею харкал в меня жертвы висок,
а на шее у врага - Образок...
И, хоть крови я не голубой,
у меня на шее - точно такой

бабкой в ладанку с молитвою вшит.
Он и нынче под рубахой дрожит,
или сам я мелкой дрожью трясусь,
или это очумевшая Русь

под ногами лошадей и солдат
затряслась?!И вместе с нею дрожат
и заводы, и Церквей купола
в споре-ссоре толь добра, то-ли зла...

Но, в какой их не обрядят камзол,
знаю, это - только битва двух зол,
тех, которые в нелёгкой судьбе
захотели позабыть о Тебе...

Волком смотрит на меня комиссар.
В чём виновен - не знаю я сам.
Но, когда-то, точно так же, как он,
на своих однополчан ополчён,

и запутавшись в беспутной войне,
как предателей их ставил к стене...
Красной армии предан, поверь,
комиссар, я был тогда, а теперь...

Что с того, что красной бури испив,
перед смертию белый налив
откусить, как надышаться хочу?..
Кто узнает? Кто поставит свечу?!.
п.с.
Средь распутицы, средь грязи и луж,
чей-то сын, чей-то брат, чей-то муж
сорван, яблоком, не вызревшим в срок...
И зажат в ладонях тот Образок...