В тихом омуте - о православной поэзии

«...всё нещадней кромсают слово,
и ломают родной язык.
Пусть ничто под луной не ново,
это стон, а не просто крик...»
                Ю.Комарова

           В  этой статье мне хочется продолжить тему о православной поэзии.  Совершенно ясно и очевидно, что православная поэзия на Руси берёт свои истоки из души русского народа, впитавшего в свои гены непоколебимые и нерушимые догматы православной веры. Даже, если земной путь  русского поэта был устлан ямами, пропастями и водоворотами, куда поэт постоянно падал, его душа оставалась чиста и продолжала творить чудо поэзии.
       В русской поэзии в форме изложения стихотворения всегда была принята одна традиция  - классическая. Даже, когда дух стихотворения был пронизан романтизмом или декаденством, или реализмом , или модернизмом, форма стихосложения оставалась практически незыблемой, не считая отдельных особенностей, присущих той или иной направленности.  А именно, оставались неизменны основные принципы стихосложения: точность, доступность, образность, звукопевность, законченность. Примеры и цитаты даю на память:
А.С.  Пушкин:
Я вас любил. Любовь, ещё  быть может
В моей душе угасла не совсем,
Но пусть она вас больше не тревожит,
Я не хочу печалить вас ни чем.

М.Ю. Лермонтов
И грустно, и скучно, и некому руку подать
В минуты душевной невзгоды.
Желанья? Что проку напрасно и вечно желать?
А годы уходят, всё лучшие годы.

А.Блок
И каждый вечер в час назначенный,
Иль это только снится мне?
Девичий стан, шелками схваченный
В соседнем движется окне.

В Маяковский
Слава героям! Слава!
Впрочем, им довольно воздали дани.
Теперь поговорим о дряни.

    Таких примеров будет сотни тысяч. Из них ясно видны эти самые русские традиции - точность, доступность, образность, звукопевность, законченность. Все мысли уже в первой строфе выражены предельно точно. Дан правильный настрой – грусно-любовно-лиричный  (Пушкин), грустно-безысходно-лиричный (Лермонтов),
Грусно-влюблённо-лиричный (Блок), патриотический, решительный, боевой (Маяковский).  Настрой – НАСТРОЕНИЕ стихотворения сразу передаётся от автора к читателю, а за настроением в заданном русле следует и наша ассоциация.

   Теперь я хочу привести пример одного стихотворения из современной поэзии. Сразу хочу сообщить, что автор этого стихотворения, человек православный, глубоко верующий. Я разберу  приведённое ниже стихотворение по полочкам и мы посмотрим, что из этого получится.

Юлия Комарова

УЖЕ ТЕРЯЮ ГРАНЬ МЕЖ ЗЛЫМ И ДОБРЫМ

Уже теряю грань меж злым и добрым.
Не понимаю, плохо, хорошо ли
я поступаю. Полагаю мудрым
так поступать, пускай и против воли.

И если Мефистофель - "часть той силы,
что вечно ищет зла, творит же благо",
то добрые дела не так уж милы,
не так уж и нужны. Так жил Живаго -

меж двух любовей, меж умом и сердцем,
боясь любить, не задевая глубже.
Так ты живёшь моим единоверцем,
но не единолюбцем. И к тому же -

как Дон-Кихот: столетья вперемешку
всё ищешь-ищешь призрачной невесты.
Я не за то, чтоб увеличить спешку,
и не за то, чтоб тормозить не к месту.

И не к тому, что главное - открыто
лишь мне одной. Но всё же это верно,
что сердце - то же самое корыто,
наполненное злым и добрым мерно -

вот с ним и остаются все старухи,
потребовав любви, богатства, власти,
а получив лишь жалкие укрухи...
Я не из них. Возможно, это счастье.

Cудить меня за то, что получилось,
так это значит осудить на муки.
Ведь не к тому душа моя стремилась,
Ты видишь, знаешь. Люди близоруки -

им открывается лишь то, что всем заметно.
Хочу, как лучше, делаю...да что там -
не получается прожить... розовоцветно.
Я становлюсь спешащим мимоходом.

Но пусть наш путь земной тропой незримой
нам всё-таки удастся сделать чище,
и если суждено мне Пилигримом,
то к Небу - только выше, слышишь, выше!

Разбор стихотворения буду проводить построфно и построчно. А также обращать внимание  почти на каждое написанное слово. Берём первую строфу.

«Уже теряю грань меж злым и добрым.
Не понимаю, плохо, хорошо ли
я поступаю. Полагаю мудрым
так поступать, пускай и против воли».

     Смотрите, как сильно первая строфа  отличается от приведённых выше примеров из наших классиков. Начнём с рифмы «добрым – мудрым», которая даже не является рифмой. Но рифма – это семечки, на неё даже не стоит обращать внимание, потому что здесь куда серьёзнее суть написанного. Первая строчка: «Уже теряю грань меж злым и добрым ...»  - что автор имел в виду? Имел ли он в виду «зло и добро» или имел в виду именно то, что написал «злым и добрым»? Это важно понять, потому что между «зло и добро» и «злым и добрым» есть огромная разница. Первая строчка ставит в тупик, но это всего лишь первая строчка, наверное, дальше будет точное разъяснение? А для тех, кто не понял разницы, объясняю. Разница между «злым и добрым» и «зло и добро» точно такая же, как между словами «лужа» и «вода». Поэтому, давайте рассмотрим оба варианта, как возможные в данном контексте.
Вариант первый: «зло и добро».  Мы с вами знаем, что в «подлунном мире» есть прямо противоположные понятия, которые известны даже ребёнку: свет-тьма, любовь-ненависть, зло-добро и т.д. Все эти понятия относятся к различным состояниям человека. «Любовь-ненависть» - состояние душевное. «Свет-тьма» - состояние физическое, но может быть и духовное. «Зло и добро» - состояние только духовное, но я бы добавил – падшее духовное. Почему? Да потому что, для человека верующего такого понятия, как «зло-добро» просто не существует. Всё, происходящее с нами, верующий человек воспринимает, как должное, как проявление Божественной воли и благодати Святаго Духа. Будь то болезнь, будь то незаслуженные, как человеку кажется, поругания и поношения, будь то горе, связанное с потерей близких людей – короче, всё! Вспомним ветхозаветного Иова. Он претерпел все козни сатаны, которым подвергся, но не был сломлен в своей вере, а продолжал возносить благодарение Господу Богу. «Бог есть свет, и нет в Нём никакой тьмы» (Перв. посл. Иоанна 1:5). Если для верующего человека не существует понятия «зло-добро», то как может он терять «грань» между ними, если этой грани не существует? Значит, верующий автор имел в виду всё-таки то, что написал, а именно «злым и добрым».
Вариант второй: «злым и добрым». Если «зло и добро», это понятия безличные, не находящиеся во власти человека, то понятие «злым и добрым», это уже суть жизнедеятельности человека. Под «злым и добрым»  мы подразумеваем,  как самого человека, так и его деяния. Ведь слова «злой и добрый» - это эпитеты, которые встают рядом с существительным. Например: «злой человек», «злой поступок», злой «замысел», «злой рок», «добрый день», «добрый Дед Мороз», «добрый вестник» и так далее. Для человека это понятие «злой - добрый» ассоциируется со словами «плохо-хорошо», я бы даже сказал, что это слова-синонимы. У человека верующего эти понятия «злой - добрый» ещё ассоциируются с понятиями «греховный - праведный». То есть, это субъективное восприятие человека человеком: поступков, мыслей, намерений и так далее.  Конечно, куда нам всем до праведника Божьего Иова! Мы все – маловеры. Значит, автор и имел в виду именно это своё состояние, и написал точно то, что и хотел написать: «между злым и добрым». Герой не видит грани, вернее, теряет грань между «злым и добрым».  Как мы уже выяснили,  верующий человек  может не видеть грани между «злом и добром»,  так как этой грани для  верующего человека  не существует, но верующий человек непременно должен и обязан видеть грань между «злым и добрым»!  Ведь  эта грань и есть суть веры: «Кто не собирает со Мною, тот расточает», «Кто не со Мною, тот против Меня», - весь Ветхий Завет и Новый Завет говорят о том, как должен поступать человек: «Не убий, не укради, не прелюбодействуй, возлюби ближнего своего...», -  и так далее – Заповеди,  это и есть та грань между «добрым и злым», знаешь Заповеди – видишь грань, соблюдаешь Заповеди – творишь дела «добрые». Но – мы говорим о человеке верующем. А если человек не верит в Бога или сомневается, что, в прочем, одно и то же?  И для таких людей установлены законы государством, записанные в Конституцию, Кодексы, Правила, Инструкции и тому подобное. Что такое хорошо, а что такое плохо мы изучаем едва ли не с пелёнок. Терять «грань», это переставать видеть Закон, Богом ли данный или человеком писанный, не имеет значения.  «Где нет закона, нет и преступления» (К римл 4:15), «Ибо законом познаётся грех» (К римл 3:20) , «Не слушатели закона праведны перед Богом, но исполнители закона оправданы будут» (К римл 2:13).
А когда человек перестаёт видеть грань между «злым» (деянием, помыслом) и «добрым» (деянием, помыслом), проявляемым человеком,  человек становится звероподобным, потому что только в мире животных нет понятия «злых и добрых» дел.  И Заповеди для зверей не писаны. И законы не существуют. А когда звероподобный человек перестаёт видеть  грань между «злым и добрым», он перестаёт видеть разницу между  Богом и сатаной. "...Истлеет корень их, и цвет их разнесется, как прах; потому что они отвергли закон Господа..." (Ис. 5,24; 2,259).
      И теперь оставим рассуждения о «злым и добрым» и продолжим изучение написанного.  Автор усиливает свой акцент на сказанном, сам выражая   непонимание:
«Не понимаю, плохо, хорошо ли я поступаю...» -  здесь обращаю внимание всех на перенос слова «поступаю» из второй строчки на третью. В выше приведённых мной примерах из стихов классиков, такого мы не наблюдали. Такие переносы не совершал не один русский поэт. Эта «традиция» была внесена в послереволюционное время приверженцами «мировой культуры», призванной уничтожить все национальные культуры.  Слово-глагол «поступаю» перенесено, а потому особо обращает на себя внимание. Допустим, что автором это  было сделано намеренно для усиления акцента. Но, вполне естественно,  возникает новый вопрос: а о чём речь? Какие поступки были совершены автором, чтобы спросить себя: «...плохо, хорошо ли я поступаю...»?  Ответом на этот вопрос может быть только глагол, который был перед этим, относящийся к деянию автора. Глагол был лишь один: «теряю...». Значит, автор уверен в том, что «теряю грань меж злым и добрым», - это его волевое решение, которое  всё-таки его смущает: «...плохо, хорошо ли я поступаю...».  Интересная получается невнятица! Человек, который теряет что-то по своей воле – ничего не теряет! Потеря – это всегда случайность и неожиданность, независящая от воли человека! А если человек что-то теряет по собственной воле, при этом мучимый сомнением «плохо, хорошо ли я поступаю...», то он этого не теряет, а отдаёт или избавляется от этого,  и вот тогда он и может говорить «поступаю».  Но...  мы идём дальше: «Полагаю мудрым так поступать, пускай и против воли», - переводим на русский язык: «полагаю мудрым терять!» (??????????) – Как это может быть?  Мы уже говорили, что потеря не зависит от человека. Но и автор это понимает, а потому  добавляет: «пускай и против воли...» - вот куда его занесло!  И где же мудрость? - «Полагаю мудрым так поступать ...» - Мудрость в том, чтобы случайно «теряю грань»  или в том, что «против воли»? -  Где мудрость и в чём она проявляется? «Ибо мудрость мира сего есть безумие перед Богом» (Пер.посл. Кор. 3:19) - «Полагаю мудрым так поступать, пускай и против воли», - обращаю внимание на ту уверенность в своей правоте, которую выражает автор: «Полагаю...» - то есть уверен!  А в чём уверен? В том, что правильно делает, что теряет «грань меж злым и добрым», то есть в том, что теряет человеческое лицо и становится звероподобным существом. "...Преисподняя расширилась, и без меры раскрыла пасть свою; и сойдёт туда слава их, и богатство их, и шум их... Горе тем, которые зло называют добром, и добро злом, тьму почитают светом  и свет тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое горьким!.. Горе тем, которые мудры в своих глазах..." (Ис. 5, 14,20—21; 2,259).
Если бы человека мучили сомнения, человек прибывал бы в недоуменном и растерянном состоянии с чувством раскаяния, и попытался бы выйти из этого своего состояния.  Но – нет! Ни грамма сомнения, ни капли раскаяния мы не наблюдаем: «Полагаю мудрым так поступать...» -  теперь обращаю внимание на тафтологию, которая присутствует в первых двух строфах: «поступаю... так поступать... плохо, хорошо ли... злым, добрым... зла, благо... добрые...» - Сами решайте, которые тут слова-паразиты, но и это нас не так должно ставить в тупик, сколько сказанный смысл! Ведь  дальше - круче:
«... пускай и против воли» - Мы с вами уже поняли, что автор уверен в том, что он делает. И здесь он уверен: «пускай и против воли». Отчего автор знает и уверен, что поступает «против воли»? Потому что автор чувствует, что он ведом чужой волей. Интересно, чьей же волей ведом автор? Перед тем, как ответить на этот вопрос, давайте рассмотрим, что такое воля?
Воля! – это Божий дар, которым Господь наделил каждого человека и каждого ангела, чтобы и люди, и ангелы могли проявлять свободную волю. И падшие ангелы обладают свободной волей, которую они получили до своего падения. Этот дар Господь забрать у человека не может!  Свободная воля – это возможность выбора, которой человек не лишается до конца дней своих. Справедливо? Да! Вспомните двух разбойников, которые были распяты рядом с Господом. Один из них уже в последний момент своей жизни сделал выбор, и был спасён. Он первым и вошёл в рай. А лиши человека этого выбора, и путь к спасению для человека будет отрезан. Тот, кто посещает храм, знает, как часто мы произносим: «Господи, на всё воля твоя!» или «Но пусть будет не по моей, но по Твоей воле!» - Означает ли это, что мы лишаем себя права выбора? Нет! Это и есть наш выбор! Наш выбор во всём полагаться на Господа и принимать всё, что нам выпадает, как благо, нисходящее от Него. Наша готовность служить Ему, как служил праведник Иов. А теперь вернёмся к стихотворению и ещё раз рассмотрим  это словосочетание «пускай и против воли». Что это может означать «против воли»? В первую очередь это будет означать добровольный отказ человека от Божественного дара.
Человек сам лишает себя права выбора.  Само слово «против» говорит нам о многом. И направлено оно,  по сути,  против Бога. Человек, лишивший себя свободной воли, автоматически подпадает под волю чужую, которая за него будет производить выбор. И под чью же волю подпадает автор? Ответ на этот вопрос сам автор и даёт:  под волю сатаны! Но написать вот так в лоб «сатана», это для автора будет равносильно самоубийству, потому что  православные люди этого не поймут и не примут, а обрушат на автора справедливый праведный гнев, поэтому автор вводит в текст вымышленный литературный персонаж – «Мефистофель». Данный литературный персонаж «Мефистофель»  неискушенному читателю может показаться милым шалунишкой:

И если Мефистофель - "часть той силы,
что вечно ищет зла, творит же благо",
то добрые дела не так уж милы,
не так уж и нужны. Так жил Живаго...

  Здесь мы снова наблюдаем перенос слов, а вместе с ними и мысли из  одной строки в другую... Но оставим эти переносы (они будут идти через весь текст), они просто мелочь по сравнению с написанным! Во второй строфе автор уже не скрывает своей позиции – его ведёт его кумир – Мефистофель (читай сатана, диавол), который «творит же благо»,  - вот это открытие! –  Но к этому открытию автор приходит не сразу. Обратите внимание, что слова  "часть той силы, что вечно ищет зла, творит же благо" -  взяты в кавычки не мной, а самим автором, то есть они откуда-то заимствованы и явно не из Священного Писания,. После кавычек уже сам  автор приходит к странному (или закономерному?)  выводу,  и нас призывает к тому же: «добрые дела не так уж милы, не так уж и нужны...» - вспоминается старуха Шапокляк: «Хорошими делами прославиться нельзя!»  (направленная ассоциация!). Говорить о делах «милы»  (?????) - это ерунда, ведь главное не это, а то, что автор доводит свою мысль до логического завершения. Делает окончательный вывод,  и всё встаёт на свои места: потеря грани,  - не случайная! -  а намеренная потеря грани,  отказ от свободной, дарованной Богом воле, всецелое подчинение себя воле дьявола, по воле которого и происходит потеря грани, но которую приветствует автор, считая это своей собственной выдумкой и мудростью, и дальнейшие выводы из всего этого, что «добрые дела не так уж милы, не так уж и нужны».   Эти два раза повторяющееся «уж», которые в ином стихотворении  могли бы сойти за  небрежность и за ограниченность автора в словарном запасе,  в данном контексте -  закономерность, а не случайность. Они рождают мощную ассоциацию - ведь в раю именно змий соблазнил Еву. Дьявол, обернувшийся змием.
                По идеи всё действительно встало на свои места. И небрежное отношение автора к русскому языку,  и небрежное отношение  автора к русской (читай «православной») поэзии, и увлечённость  автора «мировой культурой», и озвучание  автором сатанинской правды. И можно было бы поставить точку, но... Но автор не прост! Это у христиан принято, что увидев соринку в глазу брата, надо оборотиться на себя, чтобы увидеть бревно в своём глазу, а у  тех, кто ведом сатаной – наоборот! Мне мало знать, что мой кумир «Мефистофель», мне надо знать, что он кумир многих! И в том числе авторитетов!  И в том числе христиан! И на кого же сослаться? Сослаться надо непременно на человека всеми  известного, верующего, при этом лучше, если этот человек не сможет возразить. И автор находит такого человека. Ещё одного литературного героя: «Так жил Живаго...», - констатирует автор.  И знаете, что интересно: что это вдруг неожиданно (откуда ни возьмись!) всплывшее имя Живаго,  тоже не появилось случайно. И выплыло оно не просто для рифмы. Это ещё одна сильная и направленная ассоциация. Когда Пастернак писал свой роман, он взял это имя из Священного Писания, давая нам понять, что речь идёт про Бога Живаго... Так что Живаго – это символ русской православной интеллигенции, пострадавшей от тех, кто потерял «грань меж злым и добрым», превратился в звероподобные чудища, и уничтожил всё русское, лучшее, что было в России.  Кто-то может возразить: автор  стиха  мог не знать, что речь в романе идёт про Бога Живаго.  Согласен. Автор этого  мог и не знать, но «Мефистофель», который вёл автора за собою, это знал наверняка! Мне кажется, что уже дальнейшие  комментарии излишни. И здесь уже можно было бы остановиться, ведь продолжать разбор это то же самое, что взять котлету, надкусить её, понять, что она тухлая, но, несмотря на сей факт и вопреки здравому смыслу, дожевать её до конца, проглотить, а потом объявить: «Котлета была тухлая!» - тем более, что она действительно тухлая, и весь последующий текст это показывает,  что видно и без разбора. Но мы должны довести начатое дело до конца ради справедливости и объективности.

«меж двух любовей, меж умом и сердцем,
боясь любить, не задевая глубже» - начнём с русского языка. В русском языке есть понятие «глубоко задеть». Синонимом этого словосочетание является выражение «достать до сердца». Но, увы, в русском языке нет понятие «задеть глубже». Глубже, это до куда? Глубже, чем «глубоко»? Явное небрежение автора русским языком. Тем более, что и по смыслу не подходит: «меж умом и сердцем». Что можно задеть, находясь «меж»?
Теперь смотрим на верхнюю строчку данной строфы  «меж двух любовей, меж умом и сердцем...» - что такое две любови? Что автор имел в виду? Что есть любовь, относящаяся к уму,  и есть любовь, относящаяся к сердцу? В русской традиции всегда считалось, что любовь исходит из сердца. А всё, что исходит от ума – это расчёт, к любви не имеющий отношения. Но у автора не так. У автора получаются «две любови», а, между тем,  её избранник находится где-то между ними. Интересно, где?

«Я не за то, чтоб увеличить спешку,
и не за то, чтоб тормозить не к месту» - На русский язык не переводится. Но если изо всех сил попытаться, то это будет выглядеть примерно так: «Мне всё по барабану! Пусть оно катится, как катится!»
Можно ли  «увеличить» спешку? Нет! Можно, например, ускорить строительство объекта. Кто-то назовёт это «спешкой», но «увеличить спешку» нельзя, так как это слово «спешка» говорит само за себя. В этой строфе автор пожелал (не к селу не к городу!)  выдать свои жизненные принципы просто так, потому что так захотелось. Для того, чтобы заявить «Я не за то, чтоб увеличить спешку, и не за то, чтоб тормозить не к месту» нужна была хотя бы причина. Хотя бы кто-то должен был хотя бы куда-то торопиться. Никто никуда.

«что сердце - то же самое корыто,
наполненное злым и добрым мерно...» - выводы, которые делает автор, убивают наповал! - «то же самое корыто» - это, по-видимому, корыто из Пушкинской сказки? У автора – «то же самое».

«вот с ним и остаются все старухи,
потребовав любви, богатства, власти,
а получив лишь жалкие укрухи...
Я не из них. Возможно, это счастье» - Мне уже смешно. Старухи, которые потребовали себе «любви, богатства, власти», остались ни  чем. А ты, мой милый, знай, что «я не из них»! И хрен ты меня проведёшь! Я останусь с любовью,  с богатством,  с властью!  «Я не из них»! А для наглядности ещё и пририфмую сюда слово «счастье»! – Правда, смешно! Но!!!!! Как сказал Лермонтов: «Всё это было бы смешно, когда бы не было столь грустно». Почему автор уверен, что он «не из них»? Почему он уверен, что всё, перечисленное выше, непременно ему и достанется? Потому что автор поклонился дьяволу: «Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: «все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне». (От Матфея 3:8)

«Cудить меня за то, что получилось,
так это значит осудить на муки.
Ведь не к тому душа моя стремилась,
Ты видишь, знаешь. Люди близоруки...» -  автор понимает, что в случае суда, Божьего, он  будет осуждён «на муки», что он заслуживает ада.  И последняя жалкая попытка оправдания: «Ведь не к тому душа моя стремилась...» - а к чему стремилась душа? Она к этому и стремилась с самой первой строки.

«Cудить меня за то, что получилось,
так это значит осудить на муки.
Ведь не к тому душа моя стремилась,
Ты видишь, знаешь. Люди близоруки -
им открывается лишь то, что всем заметно.
Хочу, как лучше, делаю...да что там -
не получается прожить... розовоцветно.
Я становлюсь спешащим мимоходом». – о людях: «Люди близоруки - им открывается лишь то, что всем заметно».  Я не вижу здесь близорукости.  Какая же это близорукость, если «открывается ... что всем заметно....».  Авторская  неточность, неправда.  «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины. Когда говорит он ложь, говорит своё, ибо он лжец и отец лжи» (Иоанн 8:44). А там, где начинается ложь, то,  как правило, в таких местах начинаются чисто физические погрешности: «им открывается лишь то, что всем заметно» - пошёл сбой ритма...  Но здесь более интересно другое: понятие  «люди» противопоставляется понятию  «всем».  Автор видит разницу между «людьми» и «всеми».  «Люди близоруки - им открывается лишь то, что всем заметно».  Кто такие люди, мы знаем, а кого подразумевает автор под  понятием «всем»? Ясно, что это не люди. А если это не люди, а некие сущности, пребывающие среди людей, которых можно пренебрежительно назвать словом «всем», то, по-видимому, это падшие духи в самом низшем положении дьявольской иерархии, то есть бесы, или черти, как их именуют в простонародии. "Сей же род изгоняется только молитвою и постом" (Мф. 17,21).
И особо надо обратить внимание вот на это: «И не к тому, что главное - открыто лишь мне одной» - Это, я вам скажу, – заявление! Получается, что люди – это близорукие существа, они видят лишь то, что им открывается бесами, но я, заявляет автор, выше и тех, и других! Человек, поклонившийся дьяволу, признавший его своим кумиром, по-видимому, получил от него откровение, скорее всего откровение  смысла жизни, что и позволяет автору ставить себя выше прочих, людей и бесов. Почему именно смысла жизни? Потому что присутствует слово «главное». «Главное открыто лишь мне одной» - в этом автор уверен. Что для всех является главным? Смысл жизни! Смысл, который ищут все, а поэты ищут этот смысл  жизни постоянно.  А в чём этот смыл жизни с точки зрения дьявола? Наверное, в том, что мы уже видели в самом начале: «то добрые дела не так уж милы, не так уж и нужны».  Здесь всё ясно, и закончим об этом.
         «не получается прожить... розовоцветно» - не понятно, что автор подразумевает под  понятием «розовоцветно»?  Обычные люди под «розовым цветом»  или «розовыми очками» подразумевают пребывание человека в греховной прелести, в мечтаниях и грёзах,  в нереальном мире, похожим на сказку.  По-видимому, автор и ставил перед собой задачу жить в таком мире, а теперь сокрушается: «Не получается прожить розовоцветно. Я становлюсь спешащим мимоходом».  Чем ещё не доволен автор? Душа продана дьяволу, взамен получены богатство, слава, а если ещё не получены, то автор уверен, что всё равно это получит. Чего ещё  не хватает? А давайте вернёмся чуть-чуть назад: «Так ты живёшь моим единоверцем, но не единолюбцем.  И к тому же - как Дон-Кихот: столетья вперемешку всё ищешь-ищешь призрачной невесты» - вот и опять всё встало на свои места. Есть некто, которого автор, по-видимому любит, считая его своим «единоверцем», то есть человеком, который тоже продал душу дьяволу, но который при этом не любит автора: «Всё ищешь-ищешь призрачной невесты». То есть избранник продолжает поиск своей избранницы, к тому же «призрачной», то есть несуществующей в то время, как автор уже созрел. Обидно! Какой там «розовый цвет»! «Не получается прожить розовоцветно...».  Обратите внимание, что дьявол обещал Господу всю славу и богатства мира, но не обещал любви, ибо нет у дьявола любви.  «Бог есть любовь!» (1 Ин. 4, 8).
 То же произошло с нашим автором-героем. Всё получено или вот-вот будет получено, кроме любви.   Досадно!  Теперь обращаем внимание на слово «единолюбцем». Если «единоверец», это человек, который верит в того же самого Единого Бога или единого дьявола, то есть в одно (едино) и то же, что и другой человек, то что такое «единолюбец»? По-моему, в русском языке такого слова нет.  По крайней мере, я прежде не встречал. Но если допустить, что автору не возбраняется вводить в свой текст новые, самим придуманные, слова, тогда,  что может означать слово «единолюбец»? Если пойти путём логического рассуждения и ассоциативно сравнивать  «единолюбца» с «единоверцем» (у автора эти два понятия стоят рядом в одной строке), то получается, что «единолюбец», это человек, который любит того же самого (единого или одного) человека (или Бога, или дьявола?),  которого любит и автор. Но автор любит самого избранника, значит, любовь избранника к самому себе исключается. Значит, речь всё-таки идёт про сатану. И получается, что  избранник - «единоверец», который тоже верит в «Мефистофеля», но при этом не является «единолюбцем», то есть не любит его. Тогда сокрушения автора по поводу «розовоцветно» совсем становятся понятными. На этом можно было бы поставить точку, но автор придумывает концовку. Концовка просто «завораживает»!

Но пусть наш путь земной тропой незримой
нам всё-таки удастся сделать чище,
и если суждено мне Пилигримом,
то к Небу - только выше, слышишь, выше! – «Но пусть наш путь  земной тропой незримой нам всё-таки удастся сделать чище...» - очень трудно воспринимаемое предложение. И по своей структуре и по своей неожиданности. Перед этим ничто не предвещало такой концовки. Не было речи о пути земном, и о том, что путь этот не чист. Давайте его сокращать, что бы понять, о чём речь? «Но пусть наш путь земной... нам всё-таки удастся сделать чище...» - Я на время удалил два слова «тропой незримой», теперь понятно, что автор имел в виду.  И хотя это прозвучало очень неожиданно, но в сокращённом виде стало более приемлемо.  И так: «путь земной». Почему автором подчёркнуто, что путь именно «земной»? Разве у нас есть другой путь? Например, небесный? Что автор имел в виду, говоря: «нам всё-таки удастся сделать чище...»? Что означает это слово «чище»? Хотя, спасибо автору, специально ради того, чтобы найти истину, я ещё раз перечитал все четыре Евангелия, Деяния апостолов и Послания апостолов. Нигде ничего о чистоте пути не нашёл. Самые известные слова Господа нашего Иисуса Христа о пути: «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, многие идут им». (Мтф. 7:13).
Автор говорит совсем о другом, о том, что «нам всё-таки удастся сделать чище...»  - о своих тщетных попытках, которые предпринимались им до этого в очистке пути. Очередная выдумка или ложь, и Бог бы с ней, уже не первая, но вот ведь казус! «Мефистофель», который вёл автора точно за собой по своему намеченному пути, знал, куда надо вывести автора! Ещё цитата: «Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через меня». (Иоанн 14:6) – вот какой путь автор собирается сделать чище!  И ассоциация напоминает нам и про Бога Живаго, который «так жил», и про то, что автору открыта истина от Сатаны, смысл жизни, так что он уже готов поучать кого угодно, и исправлять, и очищать вплоть до самого Господа!
Но, если так глубоко не вникать в суть последней строфы, спустить её на тормозах, то надо сказать, что последняя строфа – это графомания чистой воды. Присутствует преувеличенность, путаница, невнятица, пафос и в конце восклицательный знак – все признаки графомании...
     На этом разбор окончен. И, если мы спросим у автора: а о чём было стихотворение? – То автор, скорее всего, ответит: о любви! Интересная получилась интерпретация любви. Больше похоже на болезненную страсть.  А сам сюжетец сильно смахивает на «Мастер и Маргарита» Булгакова. Там Маргарита тоже продала душу дьяволу, а Мастер писал свой роман под диктовку сатаны, то бишь был «единоверцем» и накалякал-таки Евангелие от сатаны.  Теперь общие замечания по форме. На одно стихотворение – три литературных персонажа «Мефистофель», Живаго, Дон Кихот,  все три - заимствованная ассоциация, что в корне недопустимо, так как это сродни мелкому плагиату, к тому же разбивает образ на несопоставимые части, но автор об этом, как раз и не печётся.  Вместе с тем, мы с вами  побывали  в сказке Пушкина, вспомнили золотую рыбку и старуху у разбитого корыта, за что автору спасибо.  В последних строфах наблюдаем сбой ритма, а в первой строфе плохую рифму. А что мы узнали или увидели нового?  Ни-че-го! Потому что автор – спешащий мимоход! К месту было бы его притормозить. Стихотворение в целом – набор штампов. И при этом, каждая строфа в данном «произведении» существует сама по себе, потому что мысль, не считая первых двух строф, размыта. И к каждой мыслишки надо продираться сквозь бурелом слов и тафтологий. Но и сами мыслишки скачут, как блохи, не логично появляясь то в одном, то в другом месте.  Интересно, что и Пушкин, и Лермонтов, и Блок тоже писали о любви, но разве сравнить? Из примеров наших классиков, приведённых выше, мы видим, что  и мысль, и настроение, и ассоциация в русской поэзии легко передавалась уже  в первой строфе, что все мысли классиков умещались в одну строку. Не было необходимости плести сложные словесные узоры, растягивая их на десять строф, дабы передать тернер идеи. И в данном случае в разобранном нами стихотворении  всё, в общем-то,  ясно,  хоть и для выяснения главной сути нам потребовались целых две первые строфы. Две первые строфы, где автор выразил всё своё состояние предельно ясно и довёл мысль до логического завершения. Про мысль: «Уже теряю грань меж злым и добрым...  полагаю мудрым так поступать...» - всё ясно, автор превращается в звероподобное существо, про ассоциацию: « И если Мефистофель  часть той силы... то добрые дела не так уж милы,  не так уж и нужны...» -  «Мефистофель» - ассоциация - «сатана, дьявол»,  - «зло»  - тоже всё ясно, про настроение – ноль, абсолютный ноль!  Когда я читал эти строки, во мне не возникло никакого чувства, кроме брезгливости. Почему, спросите вы, автор не сумел передать настроение? Отвечаю: потому что настроение – это продукт души, а душа продана диаволу. Так откуда же возьмётся настроение?

        Конечно же, автор данных стихов Юлия Комарова никакой не сатанист. Она соблюдает пост, посещает храм, причащается и шесть своих детей воспитывает в таком же духе. Низкий ей поклон за этот материнский подвиг, который в наше нелёгкое время многим не по силе, а главное – не по душе. И всё то, что она написала в данном стихотворении, получилось не специально, не намеренно, она так не хотела, и писала не об этом. Просто так получилось. Почему? Наверное, потому, что служение Поэзии – это такое же служение, как  и Господу Богу. Свои таланты Юлия отдала детям и правильно сделала! Она изначально выбрала путь поэта Александра Солодовникова, путь отречения от поэзии во имя Господа, вот и надо было идти этим путём, не сворачивая и не оборачиваясь назад. 
         Поэт так устроен: всё, что он имеет, он носит с собой. Поэт – не ангел. С его мощной и кипучей энергией, упакованной в талант, он сам, как человек, представляет  собой исчадие грехов. Как правило, все люди, близко знающие и окружающие поэта, страдают от его эгоизма и необузданности. Как правило, такие поэты всегда одиноки и несчастны в личной жизни. Примеров приводить не надо, они у всех на слуху. Но что интересно! Такие поэты в своих стихах остаются чистыми и невинными, как ангелы. Они простодушны и наивны, как дети. А в жизни -  это греховные неуправляемые существа. То есть, весь свет – изнутри,  вся грязь – наруже!  Это путь настоящего поэта, который не «сделать чище». В этом и заключена его суть, поэта,  гореть и сгорать на костре своего греха, что бы очищать души людей. Путь Сергея Есенина, Николая Рубцова, Владимира Высоцкого, Геннадия Шпаликова...
         И снова возвратимся к стихотворению Юлии Комаровой и к ней самой. Талант был израсходован, потрачен и не впустую. И он принёс Господу прибыль – дети. Осталось только их воспитать для Господа. Но в душе остались «чёртики», которые хотят, но не могут вырваться наружу, потому что внешняя жизнь героини – благопристойная и чистая. В ней нет места предательству и изменам, «любовям» и разлукам, невоздержанию и вакханалиям, попойкам и потерям человеческого лица, которые присутствуют в жизни других поэтов, избравших другой путь. В её жизни и в жизнях, подобных поэтов – нет! А в душе? А если помечтать? А если,  надев «розовые очки»? А если представить себе? А если «на грани»? И вот они, пошли, стихи. И вот она выплеснулась наружу, грязь.  Исподволь, ненароком, «пускай и против воли».
      Казалось бы, парадокс. Но жизнь показывает, что это не парадокс, а закономерность, касающаяся исключительно поэтов: чем чище «путь земной» (жизнь), тем грязнее путь небесный (стихи) и чем грязнее путь земной, тем чище путь небесный. Только помилуйте, ради Бога, это не призыв к действию, а констатация факта.  И в связи с этим ещё раз хочется напомнить: «Возлюбленные! Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире» (Перв. посл. Иоанна 4:1) и апостола Павла:"Ибо таковые лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид Апостолов Христовых. И не удивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их" (2 Кор. 11,13—15).  Здесь же мне хочется привести одну цитату из книги доктора богословских и литературоведческих наук Михаила Михайловича Дунаева «В горниле сомнений». Эта книга – один из томов сочинения «Русская литература и православие»: «Мы вновь соприкасаемся с парадоксом: внутренне чистые люди способны творить зло помимо своей собственной воли. Чтобы окончательно разрешить этот парадокс, необходимо освободиться от устойчивого заблуждения и осознать: нравственность не есть духовность. Бесспорно, моральные нормы основываются всегда на религиозных заповедях, бесспорно, христианка-душа несёт в себе ощущение живой связи с Богом. Но при рациональном разрыве такой связи со стороны человека, он ещё какое-то время может бессознательно, памятью совести сохранять в себе неписанные нормы поведения, однако память неизбежно начнёт ослабевать, и если он ещё сумеет сдерживать себя напряженными усилиями рассудка, то следующие поколения достигнут постепенно полного аморализма в своих стремлениях всё к тому же абсолютизированному удовольствию, из какого рассудок творит для себя новую религию».
И ещё одна цитата: «Душевность, как предупреждал святитель Феофан Затворник, становится греховной, когда человек пренебрегает или забывает о духовных потребностях. Следствие — помрачённость души, прямое следствие действия бесов там, где они не находят для себя никакого препятствия и сопротивления. Дьявол приводит человека к унынию, и последствия его могут оказаться трагическими».
К сожалению, мы именно это сегодня и наблюдали, рассматривая данное стихотворение. И ещё одна цитата:
"Обыкновенно люди считают мысль чем-то маловажным, потому они очень мало разборчивы при принятии мысли. Но от правильных мыслей рождается всё доброе, от принятых ложных мыслей рождается всё злое. Мысль подобна рулю корабельному: от небольшого руля, от этой ничтожной доски, влачащейся за кораблём, зависит направление и по большей части участь всей огромной машины", — предупреждал святитель Игнатий (Брянчанинов).

      И теперь я  хочу обратиться ко всем пишущим людям: пожалуйста, если вы не поэты, а просто хорошие православные люди, не берите грех на душу, не соблазняйте братьев ваших на осуждение, а себя на геенну огненную. Если для вас поэзия не образ жизни, не состояние души, не жизненная потребность, а игра в красивые словечки, то «Мефистофель» всегда будет вести вас за собой в нужном ему направлении. В результате вы не только не станете поэтом, но и потеряете благодать Духа Святаго , и соберёте на свою голову горящие угли...