Гавань Веры Зубаревой

В сегодняшнем выпуске рубрики «Душа поэта» на волне радио «Гармония мира» мне хочется познакомить вас со стихами нашей современницы и соотечественницы Веры Зубаревой*. Наверняка многие слушатели помнят, что в прошлом году во время своего последнего приезда в Одессу Вера Зубарева была гостем нашего радио, и в короткой программе мы успели поговорить о многом – и о ее отношении к творчеству, и о причинах отъезда из любимого города, и о том, как – по сути, в другой жизни, – сложилась ее судьба: «на другом полушарии – непривычней душе, но привольней уму» – написала она в одном из своих стихотворений.

Ее образы, выводящие события конкретной жизни на уровень их осмысления в масштабе бесконечного вселенского бытия, завораживают и восхищают – достаточно открыть любой сборник Веры Зубаревой. Но так сложилось, что в Одессе до сих не было издано ни одной ее книги, и в один из приездов в родной город, заручившись поддержкой друзей, она начала работу над сборником стихов «Гавань»:

Вечер в гавани. Тихо курлычет маяк.
На якоре прошлого спит настоящее.
Песок под ладонью –
Словно ворох старых бумаг
Из отцовского ящика.
Мысль в воронку затянута.
То ли ко дну,
То ли к берегу вынесут
Шторма подсознанья.
Я под них никогда не усну,
Все глубже в песках увязая.
Тихий голос отцовский…
Всю ночь шелестят-говорят
Эти строки зыбучие – слушай и слушай.
В этом мире прибрежном
Неизменны только моря.
К ним причалишь после скитаний по суше…

Сборник «Гавань» был издан в 2011 году в Одессе, и Вера Зубарева посвятила его памяти отца – капитана дальнего плавания Кима Беленковича. Но в то же время сборник посвящен городу, из которого он уходил в море, морю и берегу, на котором стоит Одесса, улицам и людям, которых с автором также объединяет Одесса. Это ее гавань – и в прямом, и в переносном смысле. Здесь ее вольную творческую сущность разглядел, угадал, почувствовал ее отец – и стал ее личным капитаном в море жизни. Поэтому не случайно одесский сборник стихов Веры Зубаревой открывается стихотворным обращением к ней отца Кима Беленковича:

Бесцельно времени не трать –
Нет в мире боле дорогого.
Я подарил тебе тетрадь
Не для занятия пустого.
Пусть море Чёрное шумит,
Пусть старый дуб листвой колышет.
Узнай, о чем он говорит,
Услышь, чего никто не слышит.

И действительно, знакомясь со стихами Веры Зубаревой, ловишь себя на ощущении, что она и впрямь слышит то, чего никто не слышит, будто слух ее способен улавливать высокие вибрации вселенной, в которой все едино, все связано:

Эпиграф: «Ave» одновременно означает «привет» и «прощай».
(Из разговора)

Змеенье виноградных лоз из детства.
Царит вчера, пока забрезжит завтра…
Руно из лун рассыпала Одесса,
Сиреной зазывая аргонавтов.
А Одиссея снов одна и та же –
Летучих парусов неясный призрак,
Песок у кромки в тёмных звёздах влажных,
И колдовство берегового бриза.
А паруса – над городом, над морем,
Над звёздами… Над звёздами? А что там?
Там дуб зелёный с вечным Лукоморьем
Да книга жизни с жёстким переплётом.
— Лети, лети! – зовёт на скалы сердце,
Чтоб выпал ритм из его оправы.
Штормит единство действия и места.
А город переводит: «Ave!».

Это заключительное стихотворение «Ave» из первого раздела под названием «На якоре прошлого…» – раздела со стихами-воспоминаниями, стихами-осознаниями себя – в прошлом, которое уже не изменить, и себя – в настоящем, меняющемся постоянно, но при этом автор ощущает, что прошлое и настоящее существуют одновременно – в нашем сознании:

Мне снится возвращение домой:
Потёмки, перепутанные вещи,
И по музею паутин и трещин
Разгуливает лунный свет хромой.

Я – в комнате. Я вновь ее жилец,
Безвременно и заживо уснувший.
И образов отравленных пунши –
Как множество сатурновых колец,
Которые вот-вот его задушат.

Предметы детства смотрят из чернот
Немого фильма, чей отснятый ролик
Открыл мне новый дубль и эпизод,
Как будто прошлое сменило облик.

Какие разветвления судеб
Я отыщу в раскопках прежних комнат?
Чей одинокий медленный ущерб
Всплывет как ностальгирующий опыт?

Куда вернусь? В какое из пространств,
Неведомых, непознанных, но бывших?
Кто в том окне плутал, где свет погас?
Кто ночью дождь выстукивал на крышах?

И снова тени памятных страниц
На многомирье расщепляют время,
И нелинейный странник – мысль-Улисс –
Судьбы мигрантки множит направления.

Вторая часть сборника Веры Зубаревой – «Лагуна печалей» – приводит нас на берег моря, которое не только хранит свои тайны, но также заключает в себе и тайны всей вселенной. Автор же, познавая эти тайны, перебирает образы, ассоциации и звуки – так, как море перебирает ракушки, и в какой-то миг кромка моря становится краем земли – границей между хрупкой жизнью и непостижимой вечностью:

…И лёгкий жук струится по песку,
Как полый шарик с жёсткой оболочкой.
Ряд лежаков – больничною цепочкой
И острый, нагоняющий тоску,
Целебный запах водорослей. Снова
Пришла сюда. И берег не в сезон –
Как мир доисторических времён,
Где никого не посещало Слово,
Где тишиной усилен каждый звук,
И поле зренья занимает жук,
Чьё шумное сыпучее старанье,
Должно быть, слышится
На много миль вокруг.

Основной мотив раздела «Лагуна печалей» – осознание утрат, которых на самом деле нет: они есть только в нашем сознании, в реальности же все, что мы теряем, изменяет лишь форму своего существования – по крайней мере, однажды это Вере Зубаревой подсказала ракушка:

«К ракушке»
Ты меркнешь и меркнешь у меня на ладони,
Твой перламутр угасает…
Так рассеивается душа.
Чтобы вновь сконцентрироваться
На небосклоне,
Как раздумья взрослого
Или фантазии малыша.
Я тебя осязаю.
Это значит – владею тобою:
Структурой и контуром,
Отделившим тебя от Творца.
Так владела любимым лицом,
Но – ни разу! – чертами лица.
Перламутр убывает.
Мне – моё. Бессмертное – морю.
Почему ты уходишь,
Почему заставляешь смотреть,
Как с твоим помраченьем
Искажается сущность поступка?
Ты не ракушка больше,
А только пустая скорлупка.
Я как будто взяла,
Чтобы выявить скрытую смерть…

Неслучайно в части «Лагуна печалей» сборника «Гавань» Веры Зубаревой находим стихотворение, посвященное памяти ее отца – это одновременно и разговор с отцом, и – разговор с вечностью. Читает – автор**:

* * *
И никакой человек, и никакой дух,
похожий на тебя или с вестью о тебе,
не пришёл. И я говорила вслух
в комнате, где ни-ко-го.
И шум голубей,
сорвавшихся с крыш и полетевших вниз,
куда их влекло притяженье ядра,
прозвучал приглашеньем на «бис».
Но тот, кто сказал «пора!»,
не поднимает занавес жизни дважды…
Непреклонны законы этой драмы.
Вот фантазия и выписывает пилотажи,
ошиваясь у пустой оркестровой ямы.

Где-то есть ты.
Какие-то связи, нити,
хромосомы, космические хризантемы
Царствий Божих, в чьей бесконечной свите
раскалённые звёзды, и осколки миров, и все мы.
Где-то есть ты.
Во мне ли, вовне – всё едино
в этой домне бушующих звёздных энергий,
на которых замешана первородная глина.

Где-то есть ты –
в той точке схожденья к Омеге,
где опять расхожденья
в пространства, в потери,
в безыдейную полу-анархию множеств
или в вихри небулярной материи.

Я ловлю эти знаки.
Горизонтом границы возможного
безвозвратно похищены.
Может, вернёшься ненадолго,
сказку расскажешь о том,
как там духу в космических нетях?
Прямо над садом моим – шаткая радуга.
Если сбежишь на минутку, ТАМ никто не заметит.
Или я к тебе? Хочешь? Гравитация тени
манит, как чёрная дыра,
возможностью свободных падений.
Но ты не позволил и шепнул? «Пора!».

И в глубинах памяти похлопал меня по плечу –
мол, всё образуется,
как пропасти между лавинами бытия.
Затянулся окурком – как раздул свечу,
и направил в сторону,
обратную от себя.

Прошлое в мире Веры Зубаревой зыбко – как морской песок, который когда-то был камушками и ракушками, настоящее – непрочно, как сменяющие друг друга волны. И душа поэта в этом мире ищет опору – об этом, на мой взгляд, стихи третей части «Девятый вал» сборника «Гавань» Веры Зубаревой:

О Море кто б осмелился писать
Обыденным, невосхищённым слогом?
Уж за полночь. Штормит моя тетрадь.
Ей снова в малом хочется о многом.
Ну, как же быть? Свечи неровный свет,
Как маяка далёкого сигналы,
Весло пера и паузы в письме,
Где скрытых смыслов поджидают скалы.
Не пишется… Девятый вал из слёз
Готовится – по ним прорвётся Море.
И не спастись, когда сигналишь S.O.S.
На языке высоких аллегорий.

В Одессе состоялись две презентации сборника Веры Зубаревой «Гавань» – в начале июня во Всемирном клубе одесситов, и в начале августа – на традиционной книжной ярмарке «Зеленая волна». И хотя автор физически в этом не участвовала – в силу занятости Вера не смогла приехать из Америки, – присутствие ее ощущалось и в стихах, которые читали друзья, и в тех воспоминаниях и отзывах, которыми поделились поклонники ее творчества. Основную работу по подготовке сборника в печать взял на себя заслуженный деятель культуры Украины, журналист Роман Бродавко, и в своем предисловии он, в частности, написал: «На уровне стиля Вера Зубарева развивает лучшие традиции русской поэзии, предпочитая, по ее словам, «вечные вопросы сиюминутным ответам». Но ее мироощущение трудно сравнить с кем-то из современников или предшественников – оно глубоко личностно».

В заключение нашей программы в подтверждение этой мысли предлагаю вашему вниманию еще одно стихотворение Веры Зубаревой, продолжающее разговор с вечностью – о вечном:

Стихи во сне приходят легче.
И  тем мучительней с утра
Тот поиск первобытной речи,
Не знавшей формы и пера.
Течёт не так, как мы предвидим,
Необычайна и проста,
Вне связи ни с одним событьем,
Вне цели, словно красота.
Неповторима, непохожа
На всё, чем полон ум-школяр.
Она с утра томит, как ноша,
Она в ночи – как лёгкий дар…

Виктория ФРОЛОВА.

На фото: Вера Зубарева.
________________________
*Интервью с Верой Зубаревой – читать здесь: http://www.proza.ru/2010/05/30/96
слушать здесь: http://www.youtube.com/watch?v=PpObiePyZDg
**Послушать программу "Гавань Веры Зубаревой" можно здесь: http://gostinaya.net/?cat=69