сентябрь, друг, и все пошло не так, как мы хотели

сентябрь, друг, и все пошло не так, как мы хотели.
хотели ли? нет, уповали на судьбу.
все так - как есть. и только тени
тревог и зим кишат в моем мозгу.
 
еще все карты обращены рубахой к небу.
и зелень улиц, и не остыл гранит,
и столько рук и глаз; все хорошо, все верно,
но так какого черта, объясни, знобит?
 
я убегаю прочь от искренней улыбки
в свой угол, в стол. потом меня тошнит.
я чую снег. и лед. во льду застыли рыбки,
и только на себя я злюсь и все валю на быт.
 
я забиваюсь. кутаюсь и глохну
и как мотор, и тот, кто слышал взрыв,
но даже так забитые слова в подкорку
закутались в меня: глухой без тишины…
 
потом я рассуждаю прагматично, здраво,
а ты не любишь слов особенно таких…
твои любимые "сентябрь" и "прохлада"
прекрасны- осенью они как цианид.
 
они звучат как фальшь, ошибка в гамме,
как скрип дверных петель, как кашель за спиной.
и сколько раз ты видел мой портрет в оконной раме?
не видно панацей, когда знобит душой.
 
сентябрь, друг, все смотрят на меня в недоуменьи,
всех больше я, когда в себя смотрю.
но, самый светлый, подари терпенья!
скажи же, как в четверг мне пережить среду?
 
а эта ржавчина в природе вам не страшно?
замедленная смерть, долгосверлящий яд.
и под ногой трехмесячного декаданса
ты можешь смерти петь, ты можешь наблюдать,

как этот рак сожрет, сметет листву с деревьев,
другой, не я, напишет про золото тебе,
но если это праздник, то медленного тленья,
ты рад? о ты смеешь! а я молчу теперь.

и мертвый как латынь, прозрачный, словно льдинка,
в запахе лекарств я таю и хриплю.
из крепости моей мне ничего невидно
за это, самый светлый, тебя благодарю…