Кафе. Юльке Турчаниновой на заказ

Одиночество в этом городе (да, моём)
особенно различимо, когда вдвоём
мы дуем на пиво, обжегшись на всём, что есть.
И дуем издалека, не решась присесть

к этому ломберному наоборот - к нему
устав от игры садятся. "Я всё пойму"
там говорят нахмурившись. Угол рта
тянет при этом вниз, как в постель кота.

Пальцы салфетку мнут. Шелестит кафе.
Столик качается, точно он подшофе.
если не стол - так стул. А не стул - душа.
что-то да будет выделывать антраша.

Что-то всегда хромает - не стул, так слог.
Столик расплещет пиво, и я, убог,
ножки не починю, мастерство - тю-тю,
ту же салфетку заныкаю под культю.

В городе одиночество не ново,
видишь - прихрамывают через одного.
"Я благодарна, но..." из любимых уст
ржавою бритвой правит, что твой Прокруст.

Если бывает чудо, то далеко.
Чудо, в общем, религия слабаков.
Но иногда, проиграв вчистую в бою,
мне бы твою бы веру. Мне бы твою

веру принять, уходящая, на посошок.
мне бы поверить законченною душой,
что календарь, дней в пятьдесят или в сто,
выровняет меня, точно салфетка стол.