Баллада о женской судьбе

Памяти нашей доброй соседки Ольги Михайловны Удальцовой

Мне говорила тётя Оля,
По чашкам разливая чай:
"Теперь ничто уже не больно,
Всё пролетело невзначай.
Когда в гимназию мужскую
Мы шли с подругами на бал,
Никто из нас судьбу такую
Себе не думал, не гадал.
Два паренька за мной ходили,
Дружили – не разлей вода,
На них гадала - или-или,
Но карты врали, как всегда.
Кого я выбрала, уехал
В Москву, как будто на луну,
Другой остался горькой вехой
Пути, что ждал меня одну.
От Первого ни малой строчки,
Второй – всё время на виду.
Он верил, что рождён в сорочке,
Что замуж за него пойду.
Оно и вышло – не любила,
Но замуж за него пошла.
Моя судьба была бескрыла,
Его – носила два крыла.
Он счастлив был. Я не мешала.
Он верил в то, что был любим.
А я жила надеждой шалой,
Что Первый должен быть моим.
Оно и вышло – без ответа
Мой муж в германскую пропал.
Я объезжала лазареты,
Я видела войны оскал.
Искала я среди увечных,
Без ног, без рук, в крови, в моче –
А на уме был мой, не венчан,
Во снах и тяготе ночей.
Ночами выла, как волчица,
Судьба молчала, вой – не вой.
Так суждено было случиться -
Мне жить соломенной вдовой.
Вокруг в стране кипели драки,
И брат на брата шёл войной...
Я Первого нашла в бараке
Тифозном и взяла домой.
Его выхаживала, будто
Во искупление вины.
Но в восемнадцатом, под утро,
И муж пришёл домой с войны.
Лишь час мы трое были вместе -
Муж гордым был, оставил дом
И, повинуясь долгу чести,
Ушёл к Деникину на Дон.
Молила я, но всё напрасно.
По-бабьи выла – всё ни в счёт.
А Первый мой остался красным,
Пропали оба в тот же год.
Ты не кори меня, старуху,
Три года им была верна.
Но нет ни слуху и ни духу,
А тут и кончилась война.
А я ещё в соку и в силе,
Быть одинокой не с руки,
Не раз руки моей просили,
С войны вернувшись, мужики.
И всю любовь свою, наверно,
Не исчерпала я до дна.
Я в блуде не жила и скверне,
Но не осталась и одна...»

Она с дворянскою гордыней
Седых не красила волос.
Жила одна. Пеклась о сыне.
Но внуков видеть не пришлось...