Вовкина история-43. Август 1991г

Август 1991г. " Путч!.."
 
  Самолет медленно выполнял развороты, выруливая на взлётную полосу. Пассажиры устраивались, готовясь ко сну во время четырехчасового перелета Барнаул - Москва. Каждый летел по своим делам: кто-то в отпуск, кто-то, как Владимир, в командировку.
  Никто из пассажиров этого рейса и никто из жителей огромной страны не могли себе представить, что их ждет через несколько дней. Никто не знал, какие большие перемены произойдут в стране на их глазах, что три дня августа перевернут жизни миллионов людей в СССР сразу и наоборот, а они, все, окажутся простыми наблюдателями происходящего переворота, ничего не поймут и ничего не смогут сделать, чтобы изменить что либо.
  Время в полете прошло быстро.
  Сделав круг над московским аэропортом, самолет резво пошел на посадку. Вскоре он, подпрыгнув несколько раз, пробежал по бетонной полосе и остановился совсем недалеко от здания аэропорта. Громко и протяжно вздохнув, как в последний раз, заглохли двигатели.
  При посещении Москвы его всегда охватывало волнительное чувство гордости за этот город, столицу его большой Родины. Вот и сейчас он, с этим знакомым чувством, быстрым шагом спустился по трапу. Задерживаться в здание аэропорта особых причин не имелось, вещей, кроме дипломата, у него не было, поэтому он прошел на привокзальную площадь, сел в автобус, отъезжающий в город, и через полтора часа прибыл в Москву. Тёплый субботний день и нежные лучи августовского солнца располагали к прогулке по центру Москвы, Красной площади. С момента последнего его приезда город практически не изменился, те же здания, даже показалось, что и люди те же самые, но само то, что это - Москва, столица, придавала какое-то особое чувство, гордости что ли или ощущение того, что ты - гражданин огромной страны, а Москва её центр. И ты стоишь в самом центре, в сердце страны. Побродить не спеша по улицам Москвы было проблематично, суетливая жизнь московских улиц настраивала приезжих включаться в этот ритм, и только посещение музеев могло избавить их, на какое-то время, от этой суеты, поэтому, посетив с экскурсией музей Ленина, Кремль и Собор Василия Блаженного, Владимир, перекусив в подвернувшейся пельменной, зашел в ГУМ, глянуть "глазком" на торговлю, вернее посмотреть на торговое оборудование знаменитого магазина, имея профессиональный интерес - предприятие, в котором он работал директором, занималось производством рекламы, мебели и оборудования для торговой сети.
  Ближе к вечеру, он добрался к знакомым, где намеревался получить "вид на жительство" на несколько дней командировки. Хозяева угощали с кавказским гостеприимством: острые салаты, шашлык и фрукты, некоторый ассортимент бутылок вина, коньяка и водки заняли почти все пространство большого стола.
  - Хотел, было взять, пару коньячку, но у вас только до двух часов торгуют. Вот, не получилось! - сказал Владимир.
  - Зачем? Не обижай, дорогой! Ты гость, а гостя мы должны угощать!
  Наутро хозяевами была организована поездка на водохранилище: покупаться, шашлычок пожарить, воскресенье все-таки, да и погода стояла солнечная и теплая.
  Вечером, с чувством легкой и приятной усталости от отдыха, они вернулись домой, и чтобы не быть должным, Владимир решил зайти в ближайший гастроном. Время было почти восемь вечера и спиртным уже не торговали, но была надежда уговорить продавщицу продать ему, втихаря, пару бутылок коньяка, так как чувство "иждивенца" перед своими знакомыми не оставляло его в покое. Зайдя в магазин, дождавшись, когда в отделе останется только он и продавщица, Владимир, заговорщицки, почти полушепотом произнес заранее заготовленную фразу:
  - Девушка, добрый вечер, понимаете такая ситуация, я приехал с Алтая, вот мой паспорт, с пропиской, видите, и хотел бы угостить своих знакомых хорошим коньяком. Я понимаю, что торговля спиртным только до обеда, но мне надо-то пару бутылочек коньячка. Ну, выручайте, красавица, сибиряка, а вам от меня коробка конфет. Владимир почувствовал, как у него загораются щеки и уши.
  Её спокойный ответ обескуражил:
  - Да покупайте сколько угодно и чего угодно. С сегодняшнего дня разрешили торговать, сняли запрет!
  - В смысле!?
  - В самом прямом. Разрешили торговать спиртным до закрытия магазина.
  Почему разрешили, Владимир выяснять не стал, магазин должен был вот-вот закрыться, он купил две бутылки коньяка и коробку конфет, которую, как и обещал, вручил продавщице и вышел из магазина. А пока шел до дома, думал: "Интересное дело у нас в стране получается: то борются с пьянством, талоны выдают, то в воскресенье сразу, бери, сколько хочешь, и пей! А завтра же людям на работу идти! Странно все-таки! Странно!"
  Ранним утром следующего дня Владимир отправился в центр Москвы, где недалеко от площади Дзержинского, практически за зданием КГБ СССР, находилась головная контора его организации - "Роскоопторгреклама".
  В вагоне метро, несмотря на раннее утро, уже сидели пассажиры, одни дремали под мерное покачивание, другие читали.
  - "Следующая станция "площадь Дзержинского",...Станция "площадь Дзержинского"... переход... выход на улицы...", - четко отрапортовал металлический женский голос.
   Выйдя из метро и пройдя несколько десятков метров по улице, он обратил внимание на странность: на улице полностью отсутствовало движение автомобилей и, только невдалеке, на тротуаре, стояла небольшая группа людей, а в центре её, жестикулируя и размахивая руками, о чём-то говорил военный, одетый в полевую форму. Рядом с ним стоял солдат с автоматом. Дойдя до них, он глянул в боковой переулок. В конце его на соседней улице стоял БТР, перекрывающий въезд в переулок, а возле него трое солдат с автоматами и тоже в полевой форме.
  - Что-то случилось! Или учения какие-нибудь! - мелькнула мысль. Услышанные обрывки фразы полковника ясности не внесли:
  -... так что, граждане, всё нормально, не беспокойтесь, обычные кратковременные учения, можете спокойно идти на работу или по своим делам...
  До начала рабочего дня было еще полчаса, как раз можно было дойти до конторы, а там все и разузнать. Но и там, никто ничего не знал, зато все знали, что директор появится на работе после обеда. Отметив свое прибытие в командировочном, Владимир отправился на Красную площадь.
  По мере приближения к Красной площади, обстановка вокруг становилась все более непонятнее: машин на улицах так и не появилось, а вот народу становилось все больше и больше. Пройти на Красную площадь не удалось, входы были перекрыты автобусами, в которых сидели солдаты, за автобусами стояли милицейские уазики. С улицы им. Горького доносился какой-то монотонный гул, во всю её ширину, тут и там стояли группы людей, в центре каждой группы люди с мегафонами выкрикивали что-то, но мегафоны выдавали хриплые и глухие звуки, среди которых едва слышалось: "...ЧП, ГКЧП, Россия...". Периодически, какие-то молодые люди с портфелями и сумками, выбрасывали листовки в толпу. Переходя от одной группы к другой, Владимир поднял несколько разных листовок, чтобы разобраться, что же случилось? То, что не война, слава богу, было ясно. Произошло что-то другое, похоже - переворот. Революция, значит! Как? Почему? В листовках писали, а кругом говорили почти одно и то же: что Горбачева кто-то где-то держит под арестом, а какое-то ГКЧП хочет отстранить его от власти...
  Кричащие в мегафоны все больше и больше распалялись, до хрипоты, возбуждая массы, а люди всё прибывали и прибывали, заполняя свободное пространство улицы. Воздух вибрировал от гула толпы, каждый что-то говорил своему соседу, который не слушал, потому что сам, что-то кому-то говорил в это же время. Вскоре, как по команде, в разных концах площади раздались призывы:
  - Внимание! Страна в опасности! Все как один на защиту Белого дома, на защиту Родины и Отечества!
   И, огромная толпа людей, образовавшаяся из отдельных кучек, под хриплые выкрики мегафонов, заполнив улицу Горького во всю ширину, двинулась от Красной площади в сторону Белого дома. Не поддаться "духу толпы" было трудно и, так еще до конца не понявший, что же всё-таки происходит, он пошел со всеми, осмысливая информацию, почерпнутую из листовок и прислушиваясь к разговорам, рядом идущих. Пройдя несколько сот метров, с периодическими остановками, толпа стала разъединяться, как вода, обтекающая препятствия. В данном случае препятствием на пути были грузовики с солдатами и танки. Кое-кто из толпы махал кулаками солдатам, кто-то стучал кулаком по стальным бокам танка, выкрикивая ругательства, как будто в танке их могли услышать и понять, что он хочет.
  Взглянув на лица солдат, сидящих в ближайшем к нему грузовике, он прозрел. В глазах одного солдата, сидевшего с краю, у заднего борта и держащего в руках автомат, была отрешенность и пустота. В них не было жизни! Такое выражение глаз он видел только один раз, лет двадцать назад, на охоте на зайцев. Тогда, на речном острове он, пятнадцатилетний пацан, участвовал в облаве и, продираясь через тальник в неглубоком овражке, столкнулся с зайцем, который, видимо, убегал от других охотников. Встреча была неожиданной для обоих. Заяц от испуга встал на задние лапы и прижался спиной к стволу деревца, как человек подняв передние лапы вверх. В его глазах страха не было, была пустота и отрешенность, безразличие к происходящему и он уже был готов подчиниться судьбе. Вскинув неумело ружьё, стрелять в зайца он тогда не стал, не смог. Почему-то показалось, что зайцу было уже всё равно, что с ним будет. Вот и у этого солдата был такой же взгляд, безразличный и готовый к подчинению.
  Мерзкий холодок пробежал по спине, до него дошло, что кем-то, не дай Бог, будет дана команда "пли!", и солдат нажмет на курок, а пуля, она - дура, разбираться не будет. А в сибирском городе у него жена и двое маленьких детей! И если что-то с ним произойдет, то кому они будут нужны? Ни - ко - му!
  "Дух толпы" отступил, появился "дух здравого смысла", и возникло сразу много вопросов, которые требовали здравого осмысления происходящего! Нужно было всё хорошо обдумать, взвесить и решать не "с кандочка", а спокойно, как говорил отец: "Когда не ясно, кто твой друг, а кто враг, остановись в начале дороги, присядь перед дорожкой, покури и подумай! А то, наломаешь дров, ни в одну печку не влезут!" Покинув шумящую толпу, Владимир огляделся вокруг и увидел невдалеке, на фасаде здания, вывеску фирменного магазина "Нина Ричи/Nina Ricci". Это был, наверное, знак! Его жену тоже звали Нина, а значит, он не зря остановился именно здесь, значит так должно быть. Внутри магазина, за толстыми стеклянными дверями, было тихо и уютно, нежные запахи парфюмерии действовали успокаивающе, молодые симпатичные продавщицы стояли за прилавками, с любопытством и тревогой смотрели через окна на происходящее на улице, явно тоже не понимая ничего. Пройдясь вдоль красиво оформленных витрин, Владимир выбрал фирменные духи "Nina Ricci" стоимостью в сто рублей: "Хороший будет подарок супруге!", и не торопясь вышел на улицу. Основная масса людей, с громкими криками: "Долой! Свобода!", уже ушла далеко вперед, стоявшие на тротуарах, не присоединившиеся, одумавшиеся и осознавшие происходящее, смотрели вслед взбудораженной толпе и постепенно стали расходиться.
  Владимир с полной ясностью понял, что в стране произошла смена власти, такое бывало в истории, в школе проходили, но, то было в учебниках, а это - вот оно рядом, на глазах. Только что эта смена власти принесет, было неизвестно! Теперь ему стало понятно, почему вчера разрешили продавать водку свободно и неограниченно: так было проще - радуйся русский народ, пей родной! Идет "свобода"! Ура! От чего или от кого - свобода? Кому - ура?
  Вечером по телевизору по всем программам показывали балет.
  Информации никакой! Междугородная телефонная станция не работает, ни с одним городом не соединяет! Связи нет! Сплошной "вакуум"!
  ...20 августа Владимир поехал в центр Москвы!
  Москва гудела как улей, то ли пчел, то ли ос.
  Все дороги вели к новому дому власти, почему-то названным в честь американского дома, Белым. А может это в честь движения!
  Возле него готовился митинг, стояли танки, огромная толпа людей топталась на площади. Выражения лиц были разные: одни просто светились от какой-то одним им понятной радости, другие были утомленные и настороженные. Встречались лица, помятые от вчерашнего приема на грудь, на радостях, и еще не успевшие распрямиться от утренних ста грамм. Тут и там раздавались крики "виват!", "свобода!", "долой ГКЧП!". Общее состояние толпы было возбужденное, хотя вряд ли кто-то понимал, зачем он и за что он кричит, ну все кричат, значит надо, не вдумываясь к худу или добру все это происходящее. Скорее всего, многие думали, что вершат что-то особенное, исторически важное, и, возможно, мнили себя этакой важной и значимой исторической персоной! И чтобы эта толпа не заскучала и, не дай бог, не начала задумываться, всё те же люди с мегафонами, видимо, расставленные кем-то по определенным секторам среди этой бурлящей массы людей, поддерживали "освободительный дух" выкрикивая какие-то фразы и поднимая руки вверх, со сжатыми кулаками и открытыми двумя пальцами, как бы дирижируя ими.
  Все ждали появления "отцов новой свободы"...
  После двух или трехчасового митинга, с призывами: "защитим Россию от врагов!", "долой ГКЧП!", "все как один на защиту Белого дома!" и т.п., толпа стала рассыпаться по территории и вокруг этого самого "дома". Активисты активно приглашали вступать в отряды защитников, которым повязывались белые повязки на рукава и предлагалось получить бесплатно пайки: горячий кофе, супы и отведать водочки для "согреву", ведь, по словам "отцов новой свободы" произнесенных с трибуны: "вечером и ночью ожидается нападение врагов на Белый дом!.. Нужно дать им достойный отпор!.. Не дать убить Демократию и отобрать у народа Свободу!..".
  Все это пахло не очень хорошо, поэтому Владимир отказался от предложений "активистов-освободителей" и, походив еще некоторое время среди "защитников" и сочувствующих, удалился осматривать достопримечательности Москвы. Центр шумел, а на окраинах Москвы было тихо и спокойно.
  Настроение было паршивое...
  ... Утром 21 августа Москва ликовала: "Победа!"
  Правда "победа" была омрачена гибелью троих молодых парней, ставшими впоследствии первыми Героями России.
  Хотя, при изобилии свободной водки, погибших могло бы быть и больше!
  Банки из-под пива и пустые бутылки подтверждали огромную радость победителей от, наконец-то, полученной свободы!
  Вечером следующего дня Владимир неожиданно попал на "церемонию (или акцию) свержения памятника Ф.Э.Дзержинскому". Вначале в метро он стал свидетелем того, как несколько человек одевают мешок на бюст Дзержинского и стаскивают его с постамента, а потом выйдя на плохо освещенную площадь, увидел как с помощью автокрана, накинув трос на шею памятника, поднимают его и опускают на землю, лицом вниз. Толпа ликует, но не все. Смотреть на это было неприятно, казалось, что это происходит в каком-то дурацком сне!
  ...В этот раз он улетал из Москвы с горьким чувством разоренности, как будто кто-то украл у него самое ценное...
 
  Р.S.
  ...История - это очень тонкая штука. Она никогда не прощает бездарного, глупого и пассивного отношения к ней, она в постоянном движении, она как живое существо, она - это настоящее сегодня, которое через секунду становится прошлым! И поэтому играть секундами глупо, ушедшие секунды уже не вернуть! А из них складываются минуты, часы и годы!
  Мы говорим, взглянув назад: "Прошли золотые годы!". Нет, не годы прошли, а пронеслись золотые секунды! Секунды, которыми Мы, возможно, пренебрегли. Просто в суматохе дней мы не видим и не ценим, не успеваем остановиться и оценить, почувствовать эту "элементарную частицу"- называемую Секунда! Ведь в ней заключено наше прошлое, настоящее и наше будущее! И тот, кто поймает "секунду своей жизни" - будет жить вечно, исполнив мечту многих тысяч поколений людей, искавших, но так и не нашедших "эликсира вечной жизни". А этот "эликсир" вот он, рядом, в маленькой секунде, только протяни руки для добра и добрых дел, да не оскверни себя "монетами вместо глаз", увидь боль и страдания людей, почувствуй их страдания в себе, и опустись на нашу грешную Землю, плачущую и стонущую от жадности и скверны, от алчности и хамства, от крови льющейся рекой, от исчезнувшей любви человека к человеку и к ней, Земле, вскормившей нас, и давшей нам жизнь, силу и разум. Но мы не умеем этим всем воспользоваться, не хотим, и рубим сук, на котором сидим. Сколько же Она еще сможет нас терпеть, ведь для неё одна наша секунда - это столетия!..
  А сколько секунд Мы, сами, можем терпеть хамство? Нужно каждому посчитать про себя!..
  Это и будет ответ.
 
  Август 1991 года...
  Москва...
  Начало бесконечного конца...
  Начало безумства массовки, безумства людей, потерявших "нить Ариадны", имя той нити - Секунда!
  Секунда - станция прошлого, перрон настоящего и дверь в вагон будущего!
 
   Август 1991г. - февраль 2005г.
  (Ред. 20.10.2016)