На Груше

            

На Грушинском весёлом фестивале
Два барда обыскались туалет.
Столичные - они того не знали,
Что белых унитазов в рощах нет.
И на тропинке возле водоёма
Вдруг жаба заорала: - Ква - привет…
Один схватил дубинку вместо лома,
Другой, крестясь, шептал: - Тушите свет…
А жаба продолжала без умолку:
- Я был таким же, как и вы, друзья.
Однажды подшофе я встретил тёлку.
Она со мной крутила вензеля.
Когда же заманила в чащу, к лугу
Вдруг превратилась в бабушку Ягу.
А я ласкал гремучую змеюку,
Не видя под парами хромоту.
Чего там говорить? Не мог по пьяни
Насытить вековое естество.
Был превращён я в жабу на поляне.
Для страшных баб проклятье – баловство.
Сказала мне:- Живи, пока живётся.
Забудь гитарный ненавистный звук.
Ешь комаров, улиток, коль придётся.
Твой дом у речки, импотентный друг.
Ты будешь расколдован поцелуем.
Но вряд ли кто захочет целовать.
Себя считает каждый чистоплюем.
Прощай, спешу другого выбирать.

Уже три года канули в болото.
Терпел лягушек, ночью холода.
Помочь обязан мне сегодня кто-то.
Могла случиться и у вас беда.
Один из бардов вытер слёзы братства.
Протёр платочком жабий толстый рот.
Ну, что товарищ, станем целоваться.
Другой сказал: - Подумай, Сеня, вот…

Что толку в бардах? Нищета и голод.
А с говорящей жабой – благодать.
Ты слышишь: жабий голос свеж и молод.
Теперь как трио сможем выступать…
Пускай поёт, а мы на двух гитарах.
Гастроль устроим, соберём деньжат.
Не зря бабулька применила кару.
Он сам урод в уродстве виноват.
Как можно напиваться в зюзю с бабой.
Ну, пусть Яга и пусть хрома чуток.
Мы станем богачами с этой жабой.
Давай его засунем в рюкзачок.

И шоумены, позабыв сомненья.
Который год гитарами бренчат.
А жаба, получив кусок печенья,
Своим "ква-прано" тешит слух и взгляд.
Вне конкурса на Грушинском бухали.
Но только жаба, жаба не пила.
Просила бардов, чтоб поцеловали.
Но водки было мало, как всегда…