На кухне

За столиком с ветхой клеёнкой,
Где стёртый тюльпанный букет,
С мечтою, пространной и ёмкой,
Цветущей эфирной каёмкой,
Пишу я про радость-грусть лет.

Простые, наивные строчки,
На чей-то изысканный вкус:
Бессонные тёмные ночки,
Тоска по родителям, дочке,
Несбывшихся странствий искус.

Привычные запахи, звуки,
Скрипящий в ночи табурет, –
Свидетель бессонниц, разлуки,
Сердечных разладов и мУки
Последних отчаянных лет.

Мне дОроги шторки с подзором
Ручного вязанья-шитья
(тех лет, что покрылись позором),
С чудесным из окон обзором
На прелесть речного житья:

Небесных картин отраженья
Рассветы, туман, облака,
И чаек-стрижей мельтешенье,
И плавное лОдок движенье,
И свежесть, что дарит река.

Как часто в предчувствии утра
Сидела под лампой одна.
Вокруг – лишь домашняя утварь,
Вдали – горизонт смутно-мутный,
И тьма не испИта до дна.

И вот первый проблеск над лесом, –
Заря зажигает свечу.
Конец всем химерам и бесам
С ночным их к душе интересом, –
Я сердцем к рассвету лечу.

Ох, игры с материей тонкой
Опасны в ночИ, – не совру.
Что будет с тюльпанной клеёнкой
Ночною моей компаньонкой,
Когда я однажды умру?

Кто будет встречать в кухне утро?
Приветствовать радость и свет?
Начнёт день с наивностью мудрой?
Прочтёт «Отче наш»? Суры? Сутры?
Оставят ли мой табурет?..

Конец декабря 2010 г.