Добрая душа

                (сказка для взрослых и не совсем...)

     Пролог:

В Солнцеславе (город чудный)
Есть старинная изба.
Вид её довольно скудный -
Неказиста и груба:

Деревянный стол и печка,
Скатерть грубого сукна,
То ли лампа, то ли свечка
Тускло светит из окна.

Заходить туда боятся.
Есть приличнее дома.
Говорят, что в ней хранятся
Тайн великие тома.

А хозяин в той лачуге
Седовласый Светозар.
В зимний вечер на досуге,
Раздувая самовар,

В печь подбросив два полена,
Тайны с полок достаёт
И листает их степенно,
Словно ставит на учёт.

Что за тайны знать хотите?
Что ж, всему есть свой черёд.
Подождите, не спешите,
Уясните наперёд:

Называют тайной часто
Люди то, о чём молчат.
Знают все, хотя б от части,
Но хоронят словно клад.

Я ж не требую молчанья.
Тайна есть... и тайны нет.
В нашем мире важно знанье,
А незнание во вред!

То, что молвится устами,
Что улавливает слух,
Тем становимся мы сами
Незаметно как-то вдруг.

Потребляя ежечасно
Тучи всякой ерунды,
Мы бросаемся напрасно
В бесполезные труды.

Не найдя в душе покоя,
Ищем выход из игры...
Это знание простое
Было тайной до поры!

Я не знаю исчислений
И не ведаю времён,
Не спросив экспертов мнений,
Сказ веду от тех племён

Старорусских поселений,
Где живём и мы сейчас,
Неизвестных поколений
Наших предков. Вот мой сказ:

                1
Я начну с такого места...
Богом сброшен Сатана
С неба в грешный мир. Вот здесь-то
Цель не очень мне ясна.

Стал он тут творить бесчинства,
Вымещать свой чёрный гнев.
Кровь и смерть, за битвой битва...
Позабыли люди сев.

Пальцы стали меч и копья
Чаще, чем соху сжимать.
Взгляды «били» исподлобья,
Хоровод сменила рать!

Обошёл планету голод.
Сохли реки и поля.
Так себя ославил Воланд...
Слухом полнится земля.

Строгим взглядом командарма
Осмотрел он всё вокруг
И уткнулся носом прямо
В Русь, не павшую от мук.

Как и прежде пели девы,
Дружный сделав хоровод.
Распрекрасные напевы
«Разрезают» небосвод.

Их мужи в полях бескрайних
Косят траву для скота,
Ребятню в рубахах красных
Вечерами ждёт лапта.

По утру встречают солнце
И любуются зарёй,
А вода блестит в колодце
Первозданной чистотой.

И любовь такая в людях
И такая доброта,
Будто бы живут не в буднях,
Словно жизнь их – красота!

Удивился Дьявол очень.
Вид гармонии гнетёт,
Изнутри досада точит…
И решил в ближайший год

Совершить набег великий
В эти дивные места,
Что бы стал их день безликим,
Что бы ночь была пуста!

Возмущения причину
Устранять он бросил зов:
Всю орду, всю мертвечину
Спешно поднял из гробов.

Огнедышащим драконом
Словно буря налетел.
Он явился стать законом,
Узаконив беспредел!

Марширует нечисть с честью,
Снарядившись до зубов.
Злоба с местью, зависть с лестью.
Строй мечей, когтей, рогов…

«Встали» заревом пожары.
Встал на ворогов народ
(От детей до дедов старых)
Изгонять безумный сброд.

Их беда вдвойне сплотила,
Повела на ратный бой.
За всё то, что сердцу мило
Каждый жертвовал собой!

День и ночь смешались комом.
Крики, вопли слились в гром.
Лязг металла звучным звоном,
Залетая в каждый дом,

Возвестил начало боя.
Схватка - жаркая страда.
Только ветер, дико воя,
Всё кричал: «Беда! Беда!»

И столкнулись две стихии:
Свет и тень, любовь и злость;
Две энергии лихие:
Месть с прощеньем, с горлом кость.

Заметались в небе стрелы.
Насмерть бьются щит и меч.
Тучи «чёрных», лица «белых»…
А рука устала сечь!

Рукоять меча в ладони
Жжет, как будто из огня.
Холод Зла потусторонний
Веет, души леденя.

Вот кулак влетает в рыло...
Запрокинулась глава.
Закатилось в ночь светило.
Смерть одна во всём права.

Булава взметнулась грозно
И нашла себе приклад.
Он попятился, но поздно:
Больше нет пути назад.

Нет любимой, нет и мрази,
Больше нет друзей, врагов...
Он упал сражённый наземь.
Нет копыт и нет подков...

В лужах крови вязнут кони,
Утонули стремена,
Но усопших не хоронят,
Не даёт она – война.

Меж рядов идёт расправа –
Смерть костлявая с косой
Косит слева, косит справа,
Пополняя список свой!

Покуражилась на славу.
В этой яростной борьбе
Лишь она имеет право
«Ставить крестик» на судьбе.

Змей выплёвывает пламя,
Душит дымом, когтем рвёт.
Загорелось чьё-то знамя,
А толпа ревёт, ревёт!

И пространство, словно уголь,
Раскалилось до красна.
Развернись рубаха-удаль!..
А на улице весна.

Будто замерло мгновенье:
Птичка в облаке поёт,
Отвергая песней тленье,
Отвлекая от невзгод.

Затаив дыханье, Время,
И нарушив битвы ход,
Не скрывая восхищенья,
Любовалось на полёт!

Но свершилось преступленье.
Содрогнулся небосвод.
Смерть тянучей серой тенью
Затыкает песне рот!

Пламя чёрного дракона
Крылья птице обожгло,
Но не слышат люди стона –
Всё поёт судьбе назло.

И с последним слабым криком
Камнем рухнула в огонь,
В исступленье, верно, диком
Пала в крупную ладонь.

Покатились градом слёзы
По красивому лицу,
Словно врезались занозы
Прямо в сердце молодцу.

И плечо, забыв усталость,
Груз металла позабыв,
Рубит, сколько сил осталось!
А внутри бушует взрыв...

Ярость с болью вперемешку...
Воспалённый контур век...
И, как будто бы в насмешку,
С неба сыплет белый снег!

Или это плач природы:
Нескончаемый поток
Слёз-снежинок; дурь погоды
Или дьявольский смешок?

Снег ложится ровным слоем
Мягко, нехотя, как лень,
Словно Царь зимы полою
Шубы застит тёплый день.

Эти мелкие крупинки,
Талой сделавшись водой,
Охлаждают буйный, пылкий
Меч, направленный бедой!

Бьются люди, черти, кони...
А в глазах горит азарт.
Сто закатов длится бойня.
Вновь рассвет, опять закат...

Но в природе всё не вечно,
Всё проходит под луной.
Исчезает быстротечно
То, что есть тобой и мной,

И безумие любое,
Пусть оправдано ценой,
Перейдёт само собою
В мир энергии иной.

И закончилось сраженье,
Лишь осталась груда тел.
Адом вечное сожженье
Их теперешний удел!

Да, не в рай, а в ад треклятый
Был отправлен всякий дух
Для немедленной расплаты.
Ад к волне стенаний глух!

Прах развеял свежий ветер,
Кровь всосалась в мягкий грунт...
Все следы попрятал вечер.
Гром грозы взревел, как бунт,

И, возрадовавшись гордо,
Извещением посла
Объявили принародно
О победе силы зла!

«Сатана – владыка мира –
Покоривший землю «Русь»,
Признаёт себя кумиром.
Он и радость, он и грусть,

Он – ваш день и ваше солнце,
Он и счастье, он и боль,
Он – вода на дне колодца,
Он – артист и он же – роль.

Всемогущий повелитель,
Он – судьба и страшный рок,
Бога главный заместитель...,
То есть, он и есть ваш Бог!

Посему, ему как Богу
Поклонятся надлежит.
Он в великую услугу
Разрешает людям жить!

Помни, люд, об этом чуде,
Успокой свой глупый пыл
Да смирись, ведь волей судеб
Вездесущий послан был!»

Да, хорошенький подарок...
Отдают легко всегда
Просто так, почти задаром,
Без стесненья и стыда

То, что в корне и по сути
Не является ничьим,
Даже, если это судьи
Не признают таковым.

Как душа, влачаща тело,
Неподвластна никому,
Так и жизнь считаю смело
Подтверждением тому.

Жизнь и Смерть похожи в чём-то,
Если  их сопоставлять:
Свой удел, своя «работа»
И свобода выбирать.

Выбирает Жизнь из Смерти
Быть рожденью или нет,
Смерть из Жизни в круговерти
Непреклонных вихрей – лет!

Но доказывай, покуда
Меч свистит над головой.
Кто теперь защитой будет?
Кто пойдёт на ратный бой?

Небеса покрыли тучи,
Солнце вмиг заволокло.
День растаял в серой куче,
Словно тёмное стекло

Кто-то властною рукою
Ловко вставил в горизонт,
А река с немой тоскою
Потекла наоборот.

Плачут матери и вдовы,
Ропщут дети, старики...
Взрослых нет и нет здоровых –
Дряхлы  или сосунки.

Веру спрятали  за пазух
(Ближе к телу и к душе)
От чужого злого глаза
Да шпионящих ушей.

Но предать её забвенью,
Поклониться Сатане…
Ну, уж нет, такого рвенья
В мыслях не было.
                - По мне, -


Думал старец втихомолку, -
Будь ты хоть какой извне,
Но не будет в этом толку
И не в явь и не во сне.

Мы ещё поднимем знамя,
Ересь правдою поправ.
Бог всегда пребудет с нами.
Не смириться гордый нрав...

Не смириться Русь с напастью,
Скинет тяжкое ярмо
И вернётся наше счастье,
Солнце свет внесёт домой!

Вольномыслие такое
Велиару не с руки:
- Что ж, забудьте о покое...
Дань сожмёт свои тиски.

Пусть же каждый город стольный
Собирает для меня
Сто бочонков злата полных,
Не промедлив больше дня.

Сотню девушек невинных
Пусть приводят мне в полон
И рогатую скотину,
Что б её сжирал дракон;

Зёрен, что сбирают с поля,
Пять частей из всех шести.
Проследите, эту долю
Каждый должен соблюсти.

Утаившего, немедля
Принародно на костре
Сжечь дотла... Семейство – в петли
И повесить во дворе!


Пять обозов с жемчугами,
Сто обозов серебра,
С драгоценными камнями
Сорок бочек, да добра

Всяко-разно триста возов.
Через месяц первый срок.
Кто решит мне бросить вызов,
Тот другим послужит впрок!

*                *                *

Десять лет с тех пор минуло,
Десять страшных долгих лет,
Знаменуемых разгулом
Всякой нечисти, что свет

Не выносит по природе,
Той, что пряталась в лесах,
Пресмыкаясь…, ныне, вроде
Объявилась в деревнях.

Расплодились многократно
Вурдалаки, упыри…
Пропадают безвозвратно
Люди. Пламенем гори

Этот лес и эти твари!
Лишь огонь их гонит прочь.
Уж не первый раз пожары
Озаряют светом ночь.

Завтра рано на рассвете
Наступает третий срок
Дань везти. Заплачут дети,
Крик застрянет, как комок

В пересохшем чьём-то горле,
Облысеет тот, кто сед
И под «хор» девичьих воплей
Все поймут: спасенья нет!

Но сегодня на совете
Возмужавший княжий сын
Всем боярыням ответил:
- Я пойду, лишь я один.

Он – Мстислав – ох, крепкий малый,
С ним сражаться, что с горой,
Крикнул в яростном запале:
- Чёрт, иду к тебе на бой!

Хватит мучить нашу землю,
Хватит спины наши гнуть...
Я мольбам и стонам внемлю,
Собираюсь в дальний путь.

Оседлал коня гнедого,
Взял отцовский славный меч,
Снарядился (не то слово)
И отправился на сечь.

Вот по этой-то дроге
Дань возили Сатане.
Там белеет одиноко
Говорящий камень Кне.

Камень Правды по-другому.
Знал о нём и князь Мстислав
И от самого от дому
Гнал коня туда стремглав.

Цок-цок-цок – стучат копыта.
Цок-цок-цок – клубится пыль.
Вдоль тропы скелеты врыты,
Источают, стоя, гниль.

На деревьях ни листочка.
Ветер воет, как шаман.
Расползается из точки
Мутный вор – густой туман.

Изменилась резко местность:
Ни букашек нет, ни птиц,
А кругом такая мерзость...
В дрожь бросает.
                - Падай ниц! –

Говорит тебе пространство.
- Падай ниц! – шумит в ушах.
Здесь пророчества как яство,
Сделай только к камню шаг.

- Здравствуй, княже. – молвил камень.
- Здравствуй, Кне. – ответил князь.
- Что ты ищешь, добрый парень:
Смерти, славы, денег всласть?

- Еду я искать не славу...
Не за златом, серебром...
Не за этим, камень, право,
Я покинул отчий дом.

Не себе я смерть пророчу,
А треклятому врагу
Опостылевшему... Впрочем,
Буду драться, как могу.

Как найти его поведай?
Где гнездятся упыри?
А уж я вернусь с победой.
Слово... Чёрт меня дери!

- Отгадай загадки, княже:
Что сильнее крепких рук?
Зло над чем бессильно даже,
Если сам не струсишь вдруг?

Где нет страха перед смертью?
В чём основа волшебства?
Что для сердца стало клетью
И куда летят слова?

Князь задумчиво ответил:
- Меч сильнее всяких рук,
Остриём злодея метит,
Разорвав бесчинства круг.

Меч да щит – от ран опека.
Сила есть? – руби с плеча!
Страха нет у человека,
Кровь покуда горяча,

Если целью кровь прогрета...
В волшебстве я не знаток,
Но рискну сказать, что это
Вдохновитель жизни – Бог!

Грудь для сердца стала клетью,
Где ребро как прут стальной,
Чтобы, вспыхнув, опрометью
Прочь не прыгнуло оно.

А слова летают ниже,
Чем на небе облака,
Чтобы каждый слог был слышен,
Прямо в уши с языка.

Кне нахмурился угрюмо:
- Возвращайся, князь, домой.
Ты нелёгкое задумал,
Непосильное, друг мой.

- Что? Вернуться?.. Нет уж, дудки,
Енто дело не по мне!
Пасть, так с сотнею ублюдков...
Всё одно гореть в огне!

- Что ж, раз так – дорога прямо.
Ворог сам тебя найдёт.
Гривой конь тряхнул упрямо,
Но шагнул-таки вперёд.

Тут туман стал растворяться
И возникли впереди
Иль казались, может статься,
Три дороги, три пути.

Как положено, распутье:
Вправо, влево, напрямик.
Трепещите в страхе люди,
Здесь опасность каждый миг!

Не успел ещё далече
Князь отъехать, как, гляди,
Неожиданная встреча.
(Сердце ёкнуло в груди)

Путник в чёрном балахоне,
Шире сажени в плечах,
Слишком крупные ладони
На коротеньких руках...

Палку или... посох, вроде
Правый сжал его кулак.
Поднял голову, на морде
Будто высветилось «враг»!

Лютый взгляд, клыки по моде
Не сулят Мстиславу благ.
- Ах, ты, чёртово отродье,
Пресловутый волкодлак!

Потянулись руки к ножнам,
В полутьме сверкнула сталь.
Но в прыжке кручёном, сложном
Волкодлак вертеться стал.

Взмах... и меч царапнул кожу.
Взмах, удар..., ещё удар...
Промахнуться невозможно...
Увернулась снова, тварь

И, земли коснувшись, рысью
Понеслась коню под пах.
Конь рванул... Метнулись в выси
Ноги воина и «ах!» -

В пыль упал, а нечисть сверху
С рыком к горлу тянет пасть;
Надломить хребет как ветку,
К тёплой кровушке припасть!

Только дюйм до нежной плоти...
Князь, хватая воздух ртом,
Засветил по морде локтем
И сразил врага мечом.

 *                *                *

В замке лютого тирана,
В башнях выше облаков
Беспокоится охрана.
Подбирая мрачность слов,

Чёрт кудрявый козлоногий,
Нервно дёргая хвостом,
Вёл доклад о том, как много
Бед, что след за удальцом.

- Не тревожьтесь,
                - молвил Воланд, -
Этот воин, хоть силён,
Злой решительности полон...
Мне не ровня вовсе он.


Посажу его на цепи,
Будет псом сторожевым,
И охранника свирепей
Не сыскать уже живым!
             
                2
В неизвестность исчезает
Лета тёплого сезон.
Осень яркая растает
В быстротечности времён…

Пятый год уже проходит.
Пятый год, как сгинул князь.
Сроки дани на исходе,
Весть о сборе понеслась.

Ясновидец коренастый
Рассказал однажды, как
Был огромный и ужасный
Обезглавлен волкодлак,

Да о том, что воин смелый
Тьму без счёта порубал:
Всю орду; остался целый,
Но в бою с драконом пал

За далёкую свободу.
С той поры указ был дан:
«За бунтарство сумасброда,
Собирать двойную дань!»

Для печали есть причины,
У причины повод есть.
Рассекли лицо морщины,
Раздирает душу месть.

Страх – преграда для мужчины,
Отторженье страха – боль,
А от боли гнутся спины.
Страх сжирает, словно моль

Честь и совесть без остатка,
Крошит личности алмаз,
А внутри густым осадком
Остаётся только грязь.

Грязь выстраивает стены,
Наполняет ядом кровь…
Лишь в порыве вдохновенном
Можно вырваться, но вновь

Угнетённое сознанье
Строит стены… всё прочней.
Микрокосмос – поле брани
И тускнеет сталь мечей.

Опрокинуть все преграды,
Чувства прежние поднять
Потрудней, чем за награды
Нечисть злобную гонять!

Тот, кто взгляда не опустит,
Кто пойдёт своей тропой,
Кто в последний миг не струсит,
Тот тогда уже герой!

*                *                *
У избы стоят в печали
Три берёзки, подле них
Кузнеца сестрёнки ждали…
А кузнец к земле приник,

Просит Землю о подмоге
И рыдает горько он,
Ведь сестриц его в дорогу
Собирают – гнать в полон.

И сказал кузнец, вставая,
Отряхнув слезу с лица:
- Я всю нечисть порубаю,
Одолею подлеца!

Облетела весть округу,
Что Иван-кузнец с утра
Меч сковал, одел кольчугу
Да подался со двора.

И в глазах, грустивших прежде,
И тускневших день за днём,
Вдруг затеплилась надежда
Еле видимым огнём.

*                *                *


К камню молодец подходит,
Под уздцы ведёт коня…
- Говорят, что он угоден
Богу, как служитель дня,

Этот старец говорящий,
Что он знает все пути
И, средь ложных, настоящий
Завсегда умел найти.

Что же, камень Правды, здравствуй.
Я хочу тебя спросить:
Где есть Воландово царство?
Я беду решил избыть.

Закряхтел валун спросонья,
Веки поднял, зазевал…
(Покатились наземь комья),
А тогда уже сказал:

- Здравствуй. Три дороги, видишь?
Выбор может быть любой,
Всё одно ты к цели выйдешь,
Что бы встретиться  с судьбой.

Но ответь мне ради блажи:
Что сильнее крепких рук?
Зло над чем бессильно даже…
- Извини, но недосуг

Мне разгадывать загадки.
Я спешу спасти людей!
И умчался без оглядки
По дороге, что левей.

- Ох, - вздохнул печально камень, -
Всё туда же..., к Злу со злом.
Как спасти-то, еже ль сами
Не наполнены добром?

Вечер – злой привратник ночи,
Верный, преданный слуга –
Воздаёт чернявой почесть:
Сыплет пышные снега,

Серебром окутав ели,
Опоясав вихрем стуж.
А морозец еле-еле
Исказил поверхность луж.

Через снежную долину
К «развалившейся» горе,
Плащ на плечи лишь накинув,
Всадник скачет. По поре

На ночлег остановиться б,
Развести большой костёр...
Только молодцу не спится,
Вот и мчит во весь опор.

Мысли буйные, тугие
Овладели головой:
- Как там сёстры дорогие,
Живы ль?
                То ли волчий вой

Вдруг донёсся издалече?
То ли вьюга нынче зла?
То ли крики человечьи
Память с ветром принесла?

Брежу, видно. Дело плохо.
Пред очами только муть.
Как отправился в дорогу,
Так не в силах глаз сомкнуть.

Конь устал, шагает тяжко...
Нужно всё же... на ночлег.
Отдохнёшь сейчас, бедняжка,
Измотал бездумный бег.

Как решил Иван, так сделал.
Для костра принёс сушняк...
Неожиданно горелым
Потянуло... сильно так.

И раздался вовсе рядом
То ли лай, а то ли смех.
Сквозь кусты, окинув взглядом,
Наш герой увидел всех:

Трое выворотней гнусных
Жарят мясо, дико ржут,
Хают съеденных: «...невкусный...»;
Человечью ногу жрут!

И от ужаса такого
Нервно сжались кулаки
И глаза налились кровью
У Ивана. Черепки

У огня валялись в углях.
Злость превысила предел,
Желваки взыграли в скулах...
Даже визгнуть не успел

Ни один из этой тройни.
От ударов кузнеца
В мир ушли поту сторонний,
Не осмыслив до конца,

Приключилось что же с ними.
А Иван про меч забыл,
Приложил их кулаками
Так, что вышиб дух. Свалил

Все тела в большую кучу
(Схоронить решил, как в старь)
И огонь затеял жгучий.
Хоть и враг, а всё же тварь!

*                *                *

В замке грозного тирана
За чертою облаков
Беспокоится охрана.
Наломал Ванюша «дров».

Чёрт кудрявый козлоногий,
Нервно дёргая хвостом,
Вёл рассказ о том, как много
Бед, что след за удальцом:

- Третий день неторопливо,
Будто нехотя, шутя,
Он гоняет в хвост и в гриву
Вурдалака как дитя.

К водяному влез в болото,
Души наши веселя.
Вот послала обормота
Окаянная земля.

Всё – решили – захлебнётся,
Возвратится к нам покой...
Чёрта, с два: идёт, смеётся,
А подмышкой... водяной!

- Не дрожи, - ответил Дьявол, -
Кузнецу я не чета.
Не туда он меч направил,
Разум, силу... не туда.

Он силён и зол на чёрта,
Значит чёрт в его душе.
Эка невидаль – болото...
Он ведь мой почти уже.

- Может, выпустить дракона?
Заскучал в тюрьме, поди,
На цепях в подвале тёмном.
Издалече поглядим,

Как ломает дурню кости.
И конец лихой войне...
- Нет. Желаю встретить гостя
Сам. Несите смокинг мне.

*                *                *

А Иван почти у цели:
Замок, рядом ров и мост,
Черти шастают в безделье,
Кто-то воет точно пёс,

Только громче несравненно.
Ну, вперёд, не тратя слов.
И уж, если откровенно,
Ко всему он был готов...

Но из облака явился
Элегантный человек,
Улыбнулся, поклонился
И сошёл с моста на брег.

Умный взгляд, холодный, твёрдый,
А глаза – стекло стеклом.
По манерам, к благородным
Можно ставить в ряд при том.

И зимы, как небывало –
Ускользнула из под ног.
Снег кругом, а здесь настало
Лето: солнце и песок!

В нерешительности Ваня
Меч свой в землю опустил.
Но считать победы рано.
«Человек» заговорил:

- Я, Иван, Великий Воланд,
Повелитель тёмных сил.
Я силён и вечно молод.
Ты ещё не победил.

Внешний вид всего лишь повод,
Но не сущность естества.
Меч, конечно, веский довод,
Но убьёшь меня едва.

Я бессмертен! Эка жалость...
Ты так много перенёс
И осталось, в общем, малость,
Но не прыгнуть выше звёзд.

- Прочь слова, не заморочишь.
Будь хоть десять, двадцать глав,
Все срублю средь дня и ночи.
Ой, мне, если я не прав!

Поглядим, какой ты прыткий.
Защищайся, мерзкий гад!
Что за глупая ухмылка,
Ты как будто только рад?

- Вот он я, достань, попробуй! –
Крикнул Воланд и исчез.
- Где ты, чёрт?! Боишься гроба?!
Голос сзади:
                - Здесь я, здесь.

И опять пропал бесследно,
Растворился под мечом.
Рассекает воздух тщетно
Сталь, а телу нипочём.

Взмок кузнец, горячим потом
Пропитался весь насквозь.
Словно в загнанном животном
Возникают страх и злость.

Обуздать себя пытаясь,
Мутно мыслящим умом,
В безрассудстве как бы каясь,
Утопая будто в нём,

На сознанье уповая
И на помощь добрых сил,
Сам себя не узнавая,
Богатырь рубил, рубил...

И на фоне поля брани,
Замка, дьявола, песка...
Смесь из чувств в башке у Вани
Мыслью долбит по вискам:

- Подловить-таки злодея!
Рубанул... и пополам...
И глядит, моргнуть не смея,
Веря собственным глазам,

Как срастается обратно
Покалеченная плоть.
Вот уж вовсе не понятно,
Чем мерзавца обороть!

- Ха-ха-ха!
                (смеётся, сволочь)
Я же правду говорил.
Предложить я мог бы помощь,
Но ведь ты меня убил.

Ох, как гадко, как жестоко...
Ты – убийца и злодей.
Первым, истинным истоком
Служит месть в душе твоей.

Не любовь желаньем движет,
Не обманывай себя.
Не пытайся лгать, я вижу –
Убивал ты, не любя!

Добротой прикрывшись сверху,
Ты возвышенность идей
Растоптал... к  большому смеху...
Что, хотел спасти людей?!

От чего? От сумасбродства,
От распущенности чувств,
От уродства в благородстве
Или пошлости искусств?

- От неволи и от рабства
Я народ освобождал,
От обиды и коварства, –
Так кузнец в ответ сказал, –
 
Да от недругов незваных,
Проливавших море слёз,
Разорявших непрестанно...
- Да неужто ты всерьёз –

Молвил дьявол, –  веришь глупо
В справедливость этих слов?
Оглянись. Ты видишь, трупы
Обезглавленных бойцов?

Это след твоих деяний.
Где оно – твоё добро?
Изменив цвет одеяний,
Не подделаешь нутро!

И речами не исправишь,
Оправдать не сможешь, нет,
Ни убийства, ни расправы...
Так устроен белый свет,

Что слова «во имя», «ради» –
Отговорка для глухих.
А под флагом мира гадят,
Всё «во имя», всё «для них»!

Будь ты добрым человеком,
Ни за что бы не сгубил
Ни одной души вовеки,
По законам божьим жил

«Бы». Вот важная частица.
Каждый хочет это «бы»,
Только всё-таки стремится
Хапнуть  «бы», как дар судьбы.

Нет уж, дудки. Чёрной птице,
Что бы выбелить крыло
Нужно вновь переродиться.
Вот тебе Добро и Зло.

Выйдет бабочка из куклы,
Все в восторге: «Красота!»
Тот же червь и те же скулы...
Жрёт и больше ничерта!

Крылья с яркою окраской
Не прибавили ума,
Но зато живёт под маской
И любуется сама.

Зло притягивает силу,
Умножает в сотни крат
Через самую могилу,
Через вечный пламень – Ад!

И оно тобою правит.
Не противься, будь смелей,
Всё одно купаться в лаве
После смерти. Чуть левей

Или прямо по дороге,
Это Богу всё равно.
Раз в говне, прости уж, ноги,
Значит, ты и сам говно!

Что задаром тратить веру,
Коль исход яснее дня?
Чёрным быть иль светло-серым...
Ты работай на меня.

Встрепенулся Ваня разом,
Словно вырвался из сна:
- Ах ты, подлая зараза,
Нет уж, мне душа важна.

Я не дам тебе покоя.
Лучше ты меня не зли.
Я такой бардак устрою...
Уходи с моей земли.

Призадумался правитель,
Свиток кожаный берёт:
- Забирайте, коль хотите
Землю, только наперёд

Документ оформить должно.
Нацарапай здесь и здесь.
Почему? Отвечу. Сложно
Управлять, когда мир весь

Под одной монаршей волей.
Ну, попробуй, уследи,
Где гуляет ветер в поле,
Где разбойники, поди,

Где и собственный вредитель!
Коль наместники шельмят,
Так виновен покровитель –
Воропутят, что хотят!

И выходит, что не в радость
Мне могущество моё.
Я сказал бы даже в тягость...
А вокруг одно враньё.

Черти – гады по натуре,
Водяные – подлецы...
Посидишь в моей-то шкуре
И подашься в беглецы!

Опускаешь просто руки.
Вот и всё. Терзаюсь вновь.
Ну, за что такие муки?
Проливаю снова кровь

Невиновных, безобидных...
Жалко? Да! А делать что?
Самому бывает стыдно
Но и радостно зато.

Что мне Русь, когда планета
«Отбивается от рук».
Уж терпенья больше нету!
Как опять припрётся вдруг

Кто-нибудь с земли постылой
И начнёт чинить разбой,
(Кто богат умом и силой)
Да подружится с тобой?

От Руси одни заботы.
Забирай и все дела.
Не бесплатно, правда, что ты.
Сделка чтоб меж нас была.

Я, поскольку искуситель,
Искушён на грех и сам.
Как могу я дать, скажите,
За бесценок счастье вам?

Не смотря на честь и доблесть,
Ты меня не одолел.
Не хочу, имей же совесть,
Чтоб народ тебя воспел,

Чтобы праздновал победу,
Украшая сотней врак,
Гордость чтоб была задета...
Не смогу стерпеть никак

Незаслуженной обиды.
Поручись своей душой.
Мы с тобою будем квиты.
Ты отправишься домой,

Заживёшь себе спокойно,
Не бахвалясь, не кичась...
Предложение довольно
Интересное. Сейчас

Начертай... и «дело в шляпе».
Я ж вернусь к своей страде.
Нечестивцы прут нахрапом,
Не вмешаюсь – быть беде.

*                *                *

Всех одним аршином мерить,
Знамо дело, ни к лицу,
Но зачем же нужно верить
Велиару, подлецу?!

По рукам ударив с кем-то,
На ладони посмотри,
Не замаран ли? Затем-то
Не отмоешь, три - не три!

День прошёл в пути обратном,
Только день. Кузнец в седле.
Отличился в деле ратном,
Путь домой навеселе.

Голос внутренний вещает:
- Самому себе не верь!
«Оглянуться» умоляет:
- Человек ты или зверь?!

Успокоенная совесть
Гасит внутренний порыв,
Но хвала тому и почесть,
Кто остался после жив.

До Руси гонец приехал,
Зачитал таков указ,
Что б несло по свету эхо
Славных подвигов рассказ.

Что Иван-кузнец на деле
Совладал с владыкой тьмы,
Что последний спасся еле
И бежал, как от Чумы!

Что земля теперь свободна,
Что настал желанный мир.
Объявили принародно
Развесёлый праздник – пир!

Опрокинуты фиалы
За здоровье кузнеца.
Похвалы казалось мало,
А восторгам нет конца!

Всевозможные утехи,
Слёзы счастья на глазах...
Жаль, «виновник» не приехал,
Мол, носили б на руках...

*                *                *

У зимы свои законы:
Путь в снегах трудней вдвойне.
Ветер гнёт деревьев кроны,
Снег по шее и спине

Холод сеет под одеждой,
В ворот падая. Лицо
Раскраснелось от небрежной
Вьюги. Конь бежит рысцой.

Вечереет. Филин ухнул.
Всадник дёрнул удила
И на землю тотчас рухнул,
Дотянулся до ствола,

Сел, о дерево опёрся
Холодеющей спиной...
Вот уже с корою смёрзся,
Превращаясь в прах земной.

Лес уплыл, зима пропала,
Только синий-синий фон
И на фоне дух усталый.
(Явь страшней, чем жуткий сон).

Тело видит: дух в колодках,
Цепи спутали всего
И в стенаниях коротких
Отлетает от него!

Велиарова проделка
Славно, славно удалась
И теперь, согласно сделке,
Над душой имеет власть.

                3
 
В час, когда обман раскрылся,
В нежеланье верить что ль,
Замер люд, не шевелился,
Осознать пытаясь боль.

Весь восторг побед (да нешто?)
Разметал сомнений гром
И последняя надежда
Вяла, сорванным листом.

Ветер выдул все поджилки,
Пламень свечек загасил.
Лишь оплывшие обмылки
Душ остались от светил.

Заскребла тоска. Поныне,
Что ж осталось – выть да петь?
Круг луны висит в унынье,
А народ устал скорбеть.

Где ты, милая свобода?!
С той поры указ был дан:
«За бунтарство сумасброда,
Собирать тройную дань!»

Далеки от идеала
Подсознание и ум.
Страх лоскутным одеялом
Обернул суровость дум,

И соседи на соседей
Стали искоса смотреть:
Не крадётся ли к обедне
Нежеланной гостьей Смерть?

За тяжёлыми дверями
Затворились по домам,
Под пудовыми замками.
Страх в душе – на сердце шрам!

Честность вытолкали в шею.
Честь осталась не в чести.
«Выживаю, как умею» -
Думал каждый по пути.

Полусгорбленные спины,
Как в поклоне пред судьбой,
Здоровенные детины,
Что идут в глазах с мольбой,

Серость лиц, суровость взглядов,
Причитания старух
Да убожество нарядов
Колют глаз и режут слух!

Быстро всё вошло в привычку,
Вмиг второй натурой став.
Только маленькие птички
Не замолкнут, петь устав.

Им неведомо притворство
И любовь скрывать нет сил.
Без неё весь мир – уродство,
Кто бы что ни говорил!

Рос в одной глухой деревне
Странный парень Евстигней,
С виду был какой-то средний...,
Разве что чуток умней,

Чем мальчишки остальные
Да добрее – не сравнить.
Мышцы крепкие стальные
Не влекли. Влекла лишь нить

Рассуждений и стремлений
Благо делать для людей.
В голове для размышлений
Вечно множество идей!

Говорили люди всяко
Про чудачества его,
Что не вырастет воякой,
Что раскиснуть есть с чего...

Мать с отцом забрали смерти.
Братьев нет, сестрёнок нет.
Как бобыль – один на свете...
Не легко не впасть во бред!

Кто влюблялся откровенно
И души не чаял в нём,
Кто считал его блаженным
Или просто – дураком!

Медлить мыслям запрещая,
Креп в решении таком
Евстигней, что доля злая
Состоит его лишь в том,

Что б непонятым остаться,
Что привычка к доброте
Не даёт с насильем знаться,
Что в междневной пустоте

Жажда мести рвёт на части,
Ускоряет сердца бой,
Но уводит прочь от счастья
В безучастии с собой!

И противник самый главный
Не снаружи, а в себе...
Бой бесчестный и неравный,
Если враг в самом тебе!

Всё решилось в одночасье,
Как мелькнула эта мысль.
Евстигней пойдёт за счастьем.
Эх ты, чёртушка, держись!

Как прознали енто дело,
«Закипело» всё село:
Ярость толп хромает смело,
Ум за разум завело.

Впопыхах собрали вече
И решил честной народ –
Этот юный человечек
Много горя принесёт!

- Где же видано, ребёнка...
Со злодеем воевать.
Раз тряхнёшь, гляди, душонка
Соберётся отлетать!

- Мы и так уж дань сбираем
Больше некуда, а впредь
Ад покажется нам раем,
Если будем в дурь переть!

- Обуздать его, паскуду!
- Под замок его, в сарай!
- На хлеб на воду, покуда
Не сгубил вконец наш край!

Так герой, лишённый воли,
Оказался в погребах.
Холод, будто в чистом поле.
Стынут слёзы на щеках.

Он обижен и подавлен...
Он прощает, он грустит,
Он с самим собой оставлен,
Он не понят, он закрыт.

Вот победа, что же боле?
Перекован мир души.
Покорившись скорбной доле,
Злом добро встречать спеши!

В тишине ночной угрюмой
Одиноко пел сверчок.
«Скрип-поскрип»... букашке умной
Горе парня невдомек.

«Скрип-поскрип»... уж слишком громко.
«Скрип-поскрип» - ушам не верь.
Громыхнул засов в потёмках:
Отперта входная дверь.

Это тётка повитуха,
Ей любовь верна одной.
И коснулся голос слуха,
Голос ласковый, родной:

- Выходи скорей оттуда,
Евстигнеюшка, беги,
А иначе будет худо...
Да себя по-бе-ре-ги!

Босиком в одной рубахе,
Из пожиток – узелок,
(Тёткин дар мальчонке - птахе)
В нём харчи. А путь далёк.

Ночь желает задержаться,
Борет утро, только зря:
Тьма не в силах больше драться.
Поднимается зоря.

Но, как прежде, не красиво –
Серость дня тоской томит.
Зародившееся диво
Почему-то не горит.

Ведь, от самого рожденья
До теперешней поры
Красок не было цветенья
Ни заката, ни зори!

Много лет на небе тучи
И пейзажа нет грустней.
Колесницы дней тягучих
Отступают лишь во сне.

Но откуда сны такие,
Неизвестные глазам?
Краски яркие, густые.
Свет лучей наводит гам

Между птиц и всех букашек.
Копошится и жужжит
Жизнь травинок и ромашек.
Ветер листушки кружит,

Треплет волосы так нежно...
- С добрым утром – шепчет лес.
Дерева, зевнув небрежно,
Тянут ветви до небес!

- Но в селе уже, наверно,
Обнаружив недогляд,
Спохватились… ой, как скверно,
Вдруг, погоню снарядят?

Но селяне не решились:
- Что ужо, ищи-свищи!
Поругались, обозлились,
Разошлись:
                - Ты хоть сучи,

Не сучи теперь руками,
Бесполезно – проку нет.
За провор пред земляками
Вдругоядь держи ответ!

Ноги вдаль уносят тело.
Птенчик выпал из гнезда,
Трепыхаясь, оголтело
Распищался. Без труда

Раздавить беднягу можно
Или слопать на обед,
Только что ты? Осторожно,
Не чинить стараясь вред,

Евтигней поднял в ладошке
И за пазух положил,
Завернул подол рубашки,
Ко гнезду, где птенчик жил,

Покарабкался… по веткам,
По стволу на самый верх.
Горячо рукам и пяткам.
Видно всё вокруг и всех.

Ух, бездонная пучина
Неба словно тянет ввысь.
Впереди верёвкой длинной
Струи дыма поднялись

Над макушками деревьев,
Распадаясь в вышине
На туман из белых перьев…
Там костёр и камень Кне

Тоже там стоять бы должен.
Посмотреть бы втихаря…
Под валун сушняк разложен.
(Ярким пламенем горят

В дни безветренные сучья)
Воздух псиною смердит.
Хмурый Кне чернее тучи,
Дымом кашляет, пыхтит.

Вкруг него… нет, не собаки…
Чистя жёлтые клыки,
Развалились волкодлаки.
Плотью бывшие куски

Отрыгнул, объевшись видно,
Самый крупный и седой.
Облизнувшись как-то скрытно,
Тряс седою бородой.

- Что же делать? Да…, конечно! –
Развернув свой узелок,
Евстигней нащупал нечто:
Резко пахнущий чеснок.

Сквозь кусты балковку эту
Бросил в самый жар огня,
И чудовища с обеда
Разбежались… догонять

Ветер в поле и друг друга,
Вниз поджав свои хвосты.
К лаю тщетная потуга
Разнеслась на три версты

Жалким визгом! Вот потеха!
Ухватившись за живот,
Надрывается от смеха
Евстигней, но всё ж берёт

И растаскивает ветки,
Гасит ярко-красный столб.
Угли – дьявольские метки –
Как глаза. Огромный горб

Отдышался, напыхтелся…
Чуть остыв, заговорил:
- Ох, как весь я перегрелся.
Вот спасибо, удружил!

Ну, рассказывай, откуда
Ты идёшь, куда, зачем?
Жить на свете стало худо.
Пособить могу я чем?

- Я иду тропой известной, -
Отвечает Евстигней, -
Никому на ней не тесно,
Одиночество на ней.

Я из дома вышел рано
Не по воле, по нужде.
Всё болит на сердце  рана,
Не поёт душа в беде.

Посоветуй, старец мудрый,
Что мне делать, как мне быть
И возможно ль вечер в утро,
Ночь на день переменить?!

Да смогу ль я, горемычный,
То, чего никто не смог?
Может, в глупости привычной,
Я для разума оглох

И бреду, не видя брода,
По бурлящему ручью
В самый центр водоворота…,
В стену лбом своим стучу?

Я решился в одночасье
И решением горжусь.
Рвусь к открытой чёрной пасти,
Но боюсь – себя боюсь!

Мир вернуть бы, радость цвета,
Как в моих глубоких снах,
Лето жаркое, как… лето,
Небо в белых облаках.

Понимаешь, камень, в белых.
Говорят, что солнца жар
Кожу жёг на дурнях смелых,
Называется «загар».

Серость цвета, серость жизни
Влезли в самый чистый край,
В тот, что был безукоризнен –
В наши души… бывший рай.

Вдруг, из памяти пропала
Жажда счастья и любви.
Всем спокойней сразу стало…
Серость пляшет на крови!

И стираются покорно
Отголоски прежних чувств.
Человек живёт притворно
И не дует в серый ус!

- Не кручинься раньше срока, -
Кне ответил, - Ты силён.
Веруй в правду, веруй в Бога,
Но не верь в кошмарный сон.

Этим сном промчались годы.
Этим сном уйдёт беда.
Счастьем сменятся невзгоды:
В мире всё не навсегда!

Бесконтрольность, неизвестность –
Вот где прячется твой страх.
Ощути в пространстве вечность
И спокойствие. В лесах

И в морей бездонных чашах,
И на небе…, на земле –
Всё, стихии, воля ваша…
Будь, что будет, всё по мне!

А теперь скажи по дружбе:
Что сильнее крепких рук,
С чем и Зло само не сдюжит,
Если сам не струсишь вдруг?

Где нет страха перед смертью?
В чём основа волшебства?
Что для сердца стало клетью
И куда летят слова?

- Что такое? В самом деле
Или… я как будто сплю –
Евстигней бормочет еле-
Еле слышно.
                - Я люблю, -

Отвечает, - на досуге
Поразмыслить обо всём,
Разогнав ночную скуку,
Или даже просто… днём.

Над занятием пытливым
Много выпало волос.
Быть с самим собой правдивым –
Самый каверзный вопрос.

Мне знакомы эти фразы.
Сам пытал себя на том,
Но ответ нашёл не сразу
И не верилось потом.

Разум мой в натужных мыслях,
В размышлениях возрос.
Пусть, как мускул, он не в силах
Поломать кому-то нос,

Только мускулов движенье
Подчиняется ему.
Все возможные свершенья
Лишь тогда, когда пойму!

Он сильнее рук, бесспорно…
Над душой не властно Зло.
Мы противимся упорно,
Мы идём, не тратя слов,

По дороге, по тропинке,
К цели, к новой высоте,
Собирая по травинке,
По крупинке цели те.

Если белое, то пепел,
Если чёрное, то смоль…
Мы за гранью судьбы лепим.
Где прорыв… и полный ноль.

Здесь рубеж, борьбы начало,
Перехлёст лихих затей.
Коль сюда душа попала,
Значит новый выбор ей.

Страх к душе идёт от тела.
Хоть в бессмертии она,
Различает неумело
Жизнь искомую от сна,

Что зовём до смерти жизнью.
Смерть открыта, словно дверь…
Награждает вечной высью
Проходящих. И теперь,

В миг, когда свершилось – умер –
Потерял привычный вид,
Страх пропал с тревогой в сумме.
Смерть… и тело не болит!

Значит страха перед смертью
В смерти нет, а в жизни так,
Что опробовать в преддверье
Нет возможности никак.

Волшебство… Ведь заклинанья
Произносят словом вслух.
Мысли, помыслы, желанья –
Всё в словах. Свершая круг,

Пролетая по пространству,
С губ сорвавшись чередой,
Ищут почвы, постоянства,
Что бы, став живой водой,

Просочиться в это «тело»,
Напитаться, разрастись
И назад вернуться делом,
Воплотив носимый смысл.

Обобщаю мысли вкратце
И выходит, что слова
В наше будущее мчатся.
И «ломаем мы дрова»,

В пустоту бросая речи.
Кормим небылью печаль,
Но занюхать глупость нечем,
А ума никто не дал!

Прежде жизни жизнь построив,
Прежде времени успев,
Ждём неведомых героев,
Причитаем нараспев…,

Воплощая мысли снова.
Не следим, но создаём
И не верим, что основа
Счастья в разуме своём.

Мы идём – босые дети –
По осколкам грязных слов
И бросаем стёкла эти
Выше собственных голов

Пред собой, а наступая,
Режем кожу голых стоп
И кричим, но боль тупая
Не научит слову «СТОП»!

Злимся. Сердце бьётся чаще.
Ритм любви не помнишь ты.
Страх явился, вот уж тащит
Кости бывшей Красоты.

Злость со страхом строят клетку
И прочнее не найти.
Улыбаться стал так редко…
Сердце, милое, прости!

Вот такой ответ мой длинный.
Твой черёд. Ответь же мне:
Прав я или ум наивный
Был обманут кем-то, Кне?

- Ты всё понял. Отправляйся,
Не теряя даром дней.
Выбирай тропу, решайся
И ступай вперёд по ней!

Помни то, что сам ответил.
Помни главное: любовь
Оживляет серый пепел,
Исцеляет раны вновь.

Ты оружием могучим
Обладаешь, но учти,
Всё решает только случай,
Невозможный лишь почти.

*                *                *

В замке грозного тирана
За чертою облаков
И не поздно и не рано
Разговор идёт таков:

(Черти дёргают хвостами
И ушами шевелят.
Дьявол топает ногами
И рычит на всех подряд)

- Почему не доложили,
Что сюда стремится враг?!
Чёрт в ответ:
                - Мы рассудили,
Там не враг, а так – пустяк.

Ну… мальчишка босоногий…
Дьявол тихо говорит:
- Этот мальчик стоит многих.
Чёрт краснеет, чёрт горит:

- Что же делать с наглой тварью?
- В порошок его, в навоз!
Что б не видеть эту харю…
Он любовь в себе принёс.

Как же ты сумел, скотина,
Как сберёг и уцелел?
Береги, мерзавец, спину.
Я ещё не дохрипел…

Я не спел во весь свой голос.
Крах пророчить мне не смей.
Поглядим, чьих больше полос:
Тени в свете…, света в тьме.

Он дойти сюда не должен.
Ваша цель его убить.
Лапы в кровь и вон из кожи…
Только так тому и быть!

Черти дёргают друг друга:
- Днём боятся упыри.
Ночью он очерчен кругом.
От заката до зори

Спит блаженным сном младенца
И не ведает о том,
Что ему хотели сердце
Выгрызть грязным пёсьим ртом.

Каждый раз одно и тоже:
К ночи ночь и день ко дню.
Но возможно, что возможно
Как-то сделать западню?

Заманить его, запутать
Да с пути-дороги сбить,
Заковать в стальные путы,
А тогда уже сгноить!

Это дело, бородатый, -
Дьявол вторит, - только, чур…
Проворонишь, пень лохматый,
Знай, спущу все десять шкур!

Буду жарить на вулкане,
На кол, сволочь, посажу!
А притащишь на аркане
Тело – щедро награжу.

Труп врага набью соломой,
Словно куклу. Как в музей
Помещу в свои хоромы,
Буду тешить им друзей!

*                *                *

Евстигней идёт, не тужит,
(Видит чудом каждый миг)
По песку, камням и лужам,
Через чащи напрямик,

Не скорбит о горьком прошлом,
И, мечтая об одном…
Светлом, радостном, хорошем,
Пребывает будто в нём!

Дни мелькают словно мухи
И на пальцах не сочтёшь,
Сколько было пусто в брюхе
И как долго ты бредёшь.

Новый день: болото, топи,
Испарения и смрад.
Тонут ноги, вязнут стопы,
Только нет пути назад!

К шагу шаг, аршин к аршину…
Тропку щупает слега.
Ветер, прежде дувший в спину,
Бьёт в лицо. Дрожит рука

От усталости чрезмерной,
Не желая слушать мозг.
Но стремленье к неизменной
Цели гонит… к миру грёз!

Незаметно вечерело,
Еле слышно вкралась тьма.
Небо пуще почернело
И болото, как тюрьма!

Ни конца, ни края нету,
Ни клочка сухой земли.
На губах порывы к бреду.
Жижа чавкает вдали,

Будто кто-то под покровом
Пробирался. «Кто ты? Стой!»
Страшно. В омуте суровом
Не знаком и голос свой.

Пузыри, надувшись газом,
Громко лопнули. Испуг!
Все сосуды сжались разом,
А зрачок – огромный круг.

- Прочь!.. Куда? – везде трясина.
Не уйти, сплошная грязь.
Эта серая пучина -
Та же глупая боязнь.

Всё одно твоим не буду.
Быть не может: огонёк
Из земли – какое чудо –
Только очень уж далёк.

Евстигней рванулся к свету,
Как на свечку мотылёк,
Догонять мираж, но где ты…,
Разве ж кто б такое смог?

Вдруг, свечение пропало,
Появилось в стороне.
Вновь за ним… и всё сначала.
Свет действительный вполне.

Свет. Мгновенье – нету света
И хохочет темнота:
- Вон монета, вон монета…
Да не та, не та, не та!..

Топь всё глубже, свет всё дальше.
Силы вышли. Караул!!!
Вдруг предстала бездна фальши,
Распахнула свой баул

И обман, достав ехидный,
Разбросала средь болот.
Хорошо – ни зги не видно,
А трясина жизней ждёт!

Чувство слабое «шестое»,
Не услышанное, вмиг
Взбунтовалось и с тоскою
Бьёт внутри протяжный крик!

Вот уж рядом чьи-то лапы
Волосатые, в когтях…
Запах псины, рыки, храпы,
Нервов слаженный натяг…

Быстро круг привычным жестом
Начертив в грязи слегой,
Евстигней решил, что с места
Он до утра ни ногой.

*                *                *

Время, прочь линейным ходом.
Позади черта болот.
Не дано тупым уродам –
Упырям – запутать брод.

Дьявол бесится. Корона
Стала жаром обдавать.
Выпускает он дракона
Евстигнея убивать.

А смельчак идёт, как раньше:
День, другой. Всё ближе он
К цели ведомой, но дальше
От родимых-то сторон.

Степь. Раздолье. Серый пепел.
Травы выжжены дотла.
От былых великолепий
Не следа – кругом зола.

Рёв, что гром. Чернее тучи
Силуэт и два крыла:
В небе враг парит могучий,
Смертью дышит. Жизнь свела

Двух противников для драки,
Для кровавого конца,
Воцарения во мраке
Беспредела иль творца.

Но, неравенством смущённый,
Мой читатель, не грусти,
Не вздыхай так обречённо –
Строчка всё ещё в пути.

Евстигней присел смиренно,
Быстро дудочку достал
И, опёршись о колено,
Звонко-звонко заиграл.

Небо эхом подхватило,
Закружило в вышине,
Разнесло и отзвук с силой
Разорвался в тишине.

Льётся музыка волшебной
И чарующей струёй,
Позабытой, но потребной,
Наполняя всё собой.

В ней ожили мыслеформы,
Расцвели сады души,
Воплотился иллюзорный
Мир сознания без лжи!

Мир чудесный и желанный,
Нескончаемый поток
(Невозможный и реальный),
Вырвав памяти кусок

Из запутанных сплетений,
Из тумана грязных слов,
Из неясных помышлений
И невидимых оков,

Не звучал, а пел… и пуще
Расцветал, любил, ласкал,
Необычно вездесущим
Приниматься мозгом стал;

Закружился в лёгком танце
Превращений без числа,
Стал, играючи, меняться
И игра его жила!

От простого к сложным формам
И от сложного к простым,
По своим каким-то нормам,
Вдохновением гоним…

В упорядоченной схеме
Беспорядок, как закон.
Проходя от темы к теме,
Сам себя меняет он.

Сотни тысяч вариаций
Тонко выраженных тел,
Разноплановых вибраций…
Отодвинутый предел

В стороне стоит стыдливо.
А мелодия звучит.
Феерическое диво
Продолжает красить вид,

Будто кистью холст трёхмерный…,
Сходит в маленький ручей,
Разогнав остатки скверны
Без речей и без мечей.

Мальчик встал. По морде зверя
Из огромных страшных глаз
Груз тоски и боль потери,
Размешавшись в слове «грязь»,

Растекались водопадом.
Мальчик голову поднял
И, коснувшись взгляда взглядом,
Крепко с нежностью обнял

Лапу грубую драконью
И прижался к ней щекой,
Гладит крохотной ладонью,
Будто брата да с такой,

Лишь ему присущей, лаской…
Миг взметнулся и дракон,
Перелившись разной краской,
В человека обращён.

Человек вздохнул, качнулся
И исчез.
             - Спасибо – лишь
И промолвил. Мир вернулся
В воцарившуюся тишь.

И спокойствие блаженно
Расплывалось по кругам
Слёз, оставленных забвенным,
В память долгую лугам.

Вот тебе и пацанёнок,
Босоногий сорванец.
Он пока ещё ребёнок,
Но уже большой мудрец.

Понял главное на деле,
Что Добро – не просто звук,
Как и Зло. Из общих целей
Нужно выбрать узкий круг

И по надписям надгробным
Плыть поспешно, чуть дыша!
Овладеть Добром способна
Только чистая душа.

Через пламя очищенье,
Через воду – новый мир.
Сквозь напасти и мученья
Появляется кумир.

Вопреки всем ожиданьям,
Не ломаясь, крепнет дух
И под собственным влияньем
Обретает силу двух.

Слабым – зависть! Бедным – вера!
Успокоенность и мощь,
Как подвысохшая сера,
Что с огнём играть не прочь.

Ведь огонь уже не мучит
И вода не так горька:
Чем задиристей и круче,
Тем уверенней рука!

То, что было, то и гладит,
Что ласкало – словно нож.
Не терзай листы тетради,
В них ответа не найдёшь,

И не сетуй, Бога ради,
На превратности судьбы.
Всё, что было – только сзади,
Даже если там гробы.

Загляни ты в чашу с болью
И увидишь в глубине
Отражение неволи
И причастие к войне!

Что остыло, жарит кожу,
Что просохло – снова яд,
Болью вновь скривило рожу –
Продолжается обряд.

То, что было, то и било…
Сладко, горько… всё слилось…
Где же сила? В чём же сила?
Даже в том, что всё сбылось.

В том, что то, что было – было,
В том, что будет что-то вновь,
В том, что болью гадость смыло,
В том, что есть она – Любовь!

Да, порядок без разрухи
Не познается, увы,
И познать блаженство муки
Позволяют. Так живи

И не клянчи новой доли,
Не проси небесных благ.
Кто желает жить без боли,
Тот законченный дурак!

Боль – учитель и философ.
Боль – указчик и судья.
Ты сбегаешь от вопросов:
За побег ещё статья.

Чистка образом подобным
До предела – хороша.
Овладеть добром способна
Только чистая душа!

*                *                *

Сатана встречает «гостя»:
Надевает добрый лик,
Словно маску (очень просто)
И рубаху, как мужик.

Евстигней заходит в замок
По мосту, что на цепях
(Он же дверь) скрипит упрямо,
поднимаясь второпях.

Попадает прямо в залы,
Тут же жмурится на миг
Ошарашено. Сначала
Поразил кичливый шик:

Высота, простор, сиянье,
Блеск камней и жемчугов,
Воплощённые желанья
Смотрят с вышитых ковров.

Всё в каком-то жёлтом свете
И в узорах расписных,
Как во сне, и виды эти…
Каждый красочней иных!

Только давит на сознанье
Неживая красота,
Словно ширма, как мечтанье,
А за ширмой пустота.

Бледный худенький мальчишка
В пышной комнате двора,
Как заноза, как отрыжка
После глупого «вчера».

Эта мелкая заноза
Прямо к сердцу добралась
По сосудикам венозным
И вонзиться собралась,

Чтоб заткнуть враждебный клапан
И нарушив ритм простой,
Разорвать, разрушить залпом
Сердце – ввергнуть мир в застой.

А застой подобен смерти.
Жизнь – движение и в том
Есть закон. А дьявол вертит
Размалёванным холстом

И меняет быль на небыль
Беспорядочным мазком:
Землю с небом, копоть с хлебом…
Зло с добром – одним куском!

Разрушенье с возрожденьем
К боку бок, пока есть цель.
Да поможет провиденье,
Коль вселяет цель не хмель.

Жизнь живым, покой покойным –
Всё расставить по местам;
Возвратить мечту достойным
По невидимым мостам

И о ценностях забытых
Громко вновь заговорить;
Имена друзей убитых
Вечно помнить и молить,

Чтоб от прежних злоключений
Не вернулся бумеранг
И не лёг волной мучений…,
Чтоб забылось слово «враг».

Силуэт и светлый волос…
Сердце чувствует подвох.
Не узнать родимый голос
Слух, увы, никак не мог.

- Здравствуй, здравствуй, сын мой милый!
Как я долго ждал тебя,
Заточён нечистой силой
Был в сырые погреба...

Но, однажды, выпал случай:
Вырвал я тугой засов,
В бой вступил с охраной злющей,
Одолел и был таков,

Умертвив сперва тирана
Этой самою рукой.
А сегодня утром рано
Возвратился, и покой…

- Тятя… как же…, ты ведь умер?
Помню белый-белый труп
В причитаниях и шуме,
Опустевший терем – сруб…

- Горе мне! – захныкал Воланд, -
Сын не хочет, чтоб я жил!
Мир, воистину, ты полон
Лишь предательства и лжи!

Вот людская благодарность.
Раз ты хочешь, я умру!
Лишь клинок привносит ясность
В бестолковую игру.

Вынул нож рывком из ножен
И направил прямо в грудь:
Сын, прощай! Я, видно, должен
Отправляться в вечный путь.

И не выдержали нервы
У мальчишки:
                - Тятя, стой!
Побежал, успеть чтоб первым,
С небывалой быстротой,

Спотыкнулся в спешке дикой,
Блюдо с фруктами задел,
То ли с воплем, то ли с криком
Через спину полетел…

Повалив творений груду,
Растянулся на полу,
А серебряное блюдо,
Как в насмешку иль в хулу,

В колебаниях со звоном
Неподвижность обрело
Перед тем, кто так мудрёно
Шёл с добром войной на Зло,

Чей смущённый взгляд невольно
Вскользь коснувшись серебра,
Обнаружил с острой болью
Искажение добра!

Камень вспомнился могучий
И слова его в пути:
«Всё решает только случай,
Невозможный лишь почти!»

В отражении зеркальном
Вместо тяти жуткий монстр.
Пасть конец сулит летальный,
Каждый зуб, как пика остр

И пронизывает пламя
Существо его насквозь,
И ласкает языками
Мерзкий череп без волос.

Перекрученным зигзагом
К небу тянутся рога.
Из глазниц – пустых  оврагов –
Тьма струится сквозь века

И пространство. Понял Дьявол,
Что раскрыт, взмахнул рукой,
Скинув облик, и направил
Речь свою в поток другой:

- Молодец, мальчишка русский!
Я испытывал тебя.
Путь проделал ты неблизкий,
Где движение – борьба.

Каждый шаг – опасность смерти,
Каждый куст готов убить…
Упыри, дракон и черти
Не смогли тебя сломить.

Молодец! Бери награду.
Всё, что видишь – всё твоё.
Всё здесь есть, что в жизни надо.
Мы теперь с тобой вдвоём.

Мы с тобой одна команда:
Ты за счастье, я за мир.
В этом горькая, но правда:
Тьма для Света поводырь.

Ходят вечно друг за другом,
Не сливаются в одно,
Опоясав Землю кругом.
Их раздор всему виной.

Нет сплочения на свете.
Каждый метит в короли.
И никто мне не ответит,
Как планету довели

До такого состоянья…
Словно мухи, люди мрут.
А виновные в страданьях
Отрекаются и врут.

Хватит, хватит оправданий,
Нужно действовать. Вдвоём,
Как унять ручьи рыданий,
Мы решение найдём!

- Лжец! Ведь ты правитель мира, -
Возражает Евстигней, -
Ты назвал себя кумиром,
Повелителем теней.

Люди знают, чья заслуга
В их страданиях – не лги.
Чем иметь такого друга,
Легче слопать сапоги!

Недовольная гримаса
Перешла в тупой оскал.
Расплылась месть жирной массой,
Закупорила канал…

Грудь сдавило, а дыханье
Раскалилось словно печь
И едва сдержав желанье,
Велиар продолжил речь:

- Люди вечно недовольны.
Эта серая толпа
Ненасытна и безвольна,
Бестолкова и глупа.

Ты им дашь добро и счастье,
А они тебя распнут.
Проклянут, упившись властью,
Понимаешь? Проклянут!

Справедливо править будем.
Власти не было такой.
Вот когда воспрянут люди
И расстанутся с тоской,

Пусть, на время, не надолго,
Но хотя бы на чуть-чуть…
То, что ты считаешь долгом,
Не поймёт гнилая суть.

И начнётся всё сначала:
Вспомнят светлое «вчера»
И решат, что хуже стало.
Эта мысль, как мир, стара.

Воля – сила, но дурная.
Правда в крепком кулаке.
А нужна ли власть иная?
Счастье где-то вдалеке…

Либо в прошлом, как считают,
Либо в радужных мечтах.
Но сегодня причитают,
Потому что держит страх,

Говорящий: «Счастья нету!»
Ведь сознание не даст
Насладиться ни ответом,
Ни процессом жизни всласть.

И разрушить эту глупость
Не под силу никому.
Всем понятна только грубость.
Ласки люди не поймут.

Ты страдал уже за веру –
Предал «любящий» народ,
За стремление, как зверя,
На кусочки раздерёт

И мечта твоя – рабыня –
Ляжет трупом в пыль веков,
А любовь, как в старь, так ныне,
Не спасёт от дураков!

Мальчик сел на пол в раздумье:
- Столько много грузных слов
Непонятных, что в безумье
Можно ввергнуть сто голов.

И себе я предвещаю
Незавидную судьбу…
Всё равно тебя прощаю.
Разогнув обид скобу,

Лишь достигнешь облегченья.
Я прощаю Сатану.
Да и сам прошу прощенья
За безвольную вину.

Я же верен убежденью:
В людях зла исконно нет.
Лишь добро даёт рожденье,
Открывая вмиг секрет,

Что и зла-то нет на свете!
Есть заблудшие умы,
Как запутанные в сети,
Позабывшие, что мы

Балансируем на нити.
Вправо-влево не уйти
И при всей возможной прыти,
Есть всего лишь два пути.

И умы, кружась на месте,
Развернулись вдруг назад,
Но не поняли, а вместе
Зашагали, дружно, в ряд.

Я пространству благодарен.
Быть бы мне совсем другим,
Каб не ты, не черти – твари…
Говорю «спасибо» им.

Лишь за это, но не боле.
Ненавидеть есть за что…
Не могу. В подобной роли
К смерти шаг, прыжок в застой.

Всё, что день послал любезно,
Всё ценю и всё люблю!
Глубока любовь, как бездна,
Словно море кораблю,

Хватит всем, для всех открыта.
Пейте, люди, суть мою,
Наслаждайтесь! Словно мытарь,
Я скитаюсь и молю,

Чтоб свершилось в мире чудо,
Чтоб вернулась доброта
И глаза открыла людям,
Распечатала уста…

Взвыл тиран:
                - Нет больше мочи!
Я слабею на глазах.
Что ты хочешь?! Что ты хочешь?!
Замолчи! В твоих устах

Безрассудство правит словом.
Ты не знаешь, что творишь.
Разум тёмен в безусловном
Утверждении, малыш!

Вот, смотри в мой шар хрустальный.
Видишь души храбрецов,
Их, сражённых острой сталью,
За добро, за жизнь борцов?

Все они в пылу агоний.
Все они мои рабы!
Жжёт их, жжёт огонь бездонный,
Черти дьявольски грубы!

Души тех людей бессмертны.
Ад – награда за любовь.
Их мучения безмерны,
Только… я помочь готов.

Жизнь твоя – свобода душам.
Жизнь за тысячи в обмен.
Миг один и я разрушу
Заточение без стен.

Если нет, сию минуту
Прикажу пытать сильней!
Сострадания, как будто,
Не лишён ты, Евстигней?

- Ты не сможешь больше, Воланд,
Причинить уже вреда
Никому. На это воля,
В этом правда навсегда!

Явь – за мыслью, быль – за словом,
Вера – главный инструмент.
Нет тебя на свете, словно
Не бывало, просто «НЕТ»!

Сатана рванулся зверем,
Только слово, не стрела.
Нет ещё подобной двери,
Чтоб укрыть его смогла.

Затрясло его, как ветку,
Разметало по ветрам,
А из шара души предков
Разлетелись по мирам

Успокоено, без спешки.
Разорвался с громом шар,
А осколки – головешки!
Тут же занялся пожар

И земля тряхнула замок
Так, чтоб сбросить тяжкий гнёт,
Чтоб забыть скорее драму…
Жизнь теперь другая ждёт.

*                *                *

  Эпилог:

У обломков и развалин
На могучем валуне
Со следами от окалин,
Евстигней сидит, вполне

Разрушением довольный,
Наблюдает за луной
И вдыхает грудью полной
Запах радости земной.

Чары спали. Утром шумным
Мир проснулся и зевнул.
День, уставший быть угрюмым,
С облегчением вздохнул.

Люди вышли за заборы
И глядят, разинув рты,
Распахнув глаза, как шторы,
В небо чудной красоты:

На насыщенность, контрастность,
Светотень, голубизну,
На безоблачную ясность,
Переливы, глубину…

И смеются и светлеют
Друг у друга на глазах,
Тут же плачут и пьянеют
Без вина (не ясно как)!

Яркий свет волной разлился,
Непривычный слепит взор…
Только кто-то разозлился
И тихонько буркнул:
                - Вздор.

Взгляд такой остался тусклым.
Немощь бродит, словно тень.
От души «запахло» тухлым –
Ничего внутри взамен.

Ярость вспенилась до края.
Тело – брошенный сосуд.
Пустоту в себя вбирая,
Серость злая тут как тут!

Серость в людях тех копилась
И бросала злоба в жар…
Ядом в землю просочилась –
Возродился Велиар,

Стал подземным править царством
И оттуда, из глубин
Насаждает душам рабство,
Губит их, как впредь губил.

И сейчас их «серых» много,
Даже больше, чем иных.
В этом нет диктовки слога
И предвзятости вины.

В этом ложь для слабой воли,
Сказка тем, кто любит спать
И мораль с кристаллом соли
Тем, кто будет соль искать!

А покуда… ликованье,
Хороводы и пиры,
Развесёлые гулянья
От зори и до зори!

И, собравшись всем народом,
Память чтоб не теребить,
Быль о тех тяжёлых годах
Порешили позабыть.