В Муромских лесах

В МУРОМСКИХ ЛЕСАХ

По Муромской дорожке в милые края
Как-то издалече возвращался я.
Под дождем весенним, возметая грязь,
Кони подустали, шли не торопясь.

А вокруг дороги, словно до небес,
Плотною стеною поднимался лес:
То дубы, то липы, то с берёзой ель,
Выстроив из кроны этакий туннель.

День катил к закату, всё черня в размах,
Нагоняя в душу стародавний страх,
Ведь еще мальчонкой слышал я не раз,
Что вот здесь однажды встретил дед Тарас…

В молодые годы – кровь да с молоком –
Он поехал в город этим же леском.
Кони мчали резво, не сбивая бег,
Подковами взрывая на дороге снег.

Солнце из-под неба проливало свет
И летело, словно, за Тарасом вслед.
«Э-ге-гей, залетные! Веселей скачи!
С делом мне управиться надобно к ночи!»

И свистал Тарасушка, вложив пальцы в рот
И валился в сани, выйдя в поворот.
Только вдруг упала над землею мгла,
В танце закружила снежная пурга.

Не прошло минуты, а не то чтоб пять,
Как вперёд дорогу стало не видать.
«Стойте, вороные! Подери вас волк!
От такой поездки разве будет толк?

В снежной круговерти затерялся путь –
То ли прямо ехать? То ли повернуть?»
Натянул он вожжи, прочь отбросив кнут.
Кони разом встали, гривами трясут.

А пурга глумится, их забрав в кольцо:
Бьёт колючим снегом в морды и в лицо,
Воет в уши зверем, дых срывает с губ
И морозом крепким лезет под тулуп.

«Ах, пурга проклятая! Ах ты, гнида-вошь!»
Бьются зубы в тряске, пробирает дрожь.
Пролетело время – сколько? Не сказать –
Но пурга тихонько стала ускользать,

Двинуться б в дорогу, да дорога – дрянь,
Лишь одни сугробы, хоть куда ты глянь,
Да и тьма такая, что коли хоть глаз –
«Ох, погибну ноне, - думает Тарас, -

Средь лесов в сугробах пропаду вот тут…
По весне, быть может, тело и найдут…»
Он проклясть хотел уж прожитый денёк,
Как вдали заметил странный огонёк.

Тот, искрой мерцая во тьме ночных чернил,
Ласково Тараса до себя манил.
И Тарас в сугробы, выбрав путь ровней,
На огонь мерцающий в кнут повел коней.

Пробирались долго и с большим трудом.
Вышли на поляну – передними дом,
А за ним в сторонке, чуть на правый край –
То ль овин с конюшней, то ль стоит сарай.

В дом Тарас стучится, взявшись за кольцо
И к нему выходит дева на крыльцо:
Стройная, высокая, щёки в жар горят,
Волосы распущены аж до самых пят.

Если есть красавицы, то она – из них.
И стоит Тарасушка, молчаливо тих.
Вроде б умный малый, здесь – как идиот –
Рот раскрыл и смотрит, глазом не моргнёт.

И она Тараса, голову чуть в крен,
Быстро оглядела, словно манекен,
Словно оценила: как – хорош, иль плох? -
Хитроватым взглядом с головы до ног.

И затем сказала звонко в тишине:
«Коль сюда пожаловал – гостем будешь мне.
Но прежде чем на отдых ты войдешь в мой дом –
Ставь коней в конюшню, накорми овсом».

«Кто ж она такая, девица, как мёд?
Почему в безлюдии здесь одна живёт?» -
Так в большой конюшне, думая о ней,
Накормил Тарасушка, разнуздав, коней.

И душою маясь, не найдя ответ,
В дом вошёл несмело под лучины свет.
Тут же у порога, отходя от мглы,
Взглядом своим острым осмотрел углы.

Поминая Бога, двинул к верху перст
И ко лбу уж было, чтоб положить крест,
Но застыл тотчас же и душой – в кусты –
Нету ликов Божьих – все углы пусты!

А висят по стенам головами вниз
Мыши остроносые похожие на птиц
И в серёдке зала на столе большом
Пар пускает чаша с кровавым гуляшом.

В мозги ему сразу, словно молотком:
«Ты, Тарас, явился к вурдалачке в дом!
У Творца, у Бога помощи проси
И скорей отсюда ноги уноси!»

И, сумев понять всё, чай ведь не дурак,
Стал Тарас до двери двигаться, как рак.
А она тигрицей – зубы напоказ –
Прыгнула, свалила, в шею впилась враз.

Утолить утробу кровушкой спешит.
Но Тарас, хоть в страхе, да не лыком шит –
Кулаком ей в ухо и затем ещё,
Да и сам зубами впился ей в плечо.

По полу катаясь и сбивая дых,
Поминать стал Бога, Матерь и Святых,
Умудрился даже, проявляя прыть,
Крест животворящий трижды сотворить.

И тотчас же вихорь налетел на дом,
Как ведро пустое, крутанул вверх дном,
Закружил Тараса, сжав ему бока,
И унёс пушинкой в ночь под облака.

А когда все стихло, где-то на заре,
Наш Тарас очнулся на своем дворе.
К вечеру и кони прибыли назад –
Мордами понуры и с испугом взгляд…

Хоть давно то было, не со мной к тому ж,
Страх вползает в душу холодом, как уж,
Ведь по той дороге и по тем местам
Из краев далеких еду ныне сам.

И молю я Бога, как когда-то дед,
Отвести напасти, сохранить от бед
И, Ему доверив жизнь свою в расклад,
В небеса читаю «Отче наш…» стократ.

И спокойней сразу на душе моей
И гоню смелее я своих коней
И сквозь дождь весенний ни убог, ни сир –
Я лечу как ветер во прекрасный мир…