Казнь

Она ставит очередную галочку в своём блокноте,
когда разбивает очередное сердце, убивает ещё чью-то душу,
она безнаказанно улетает на самолёте,
говоря, успокоив совесть, мол «так каждому будет лучше».

Правосудие настигнет её, когда самолёт приземлится в Париже.
И её закрывают в одиночную камеру, временно, до допроса.
Из крошечного окошка она видит пустые крыши,
понимая, что прокололась;
отпираться поздно.

Суд, не думая долго, гласит:
«Её приговор - расстрел.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Подсудимая, у суда очень много дел,
но вам, так и быть, предсмертно, разрешается позвонить».

Она бросается к телефону, набирает знакомый номер,
тихим шёпотом после гудков:
«Здравствуй, как у тебя дела?»
Мужской голос едко ответит:
«Ещё не помер, только “нить Ариадны” меня подвела».

Виновато она смеётся, напрочь забыв о казни,
говорит ему, что прошло уже много лет, но она ещё помнит, порой грустит...
«А помнишь небо в Италии? А Таурские Башни?»

Кто-то на обратном конце провода улыбается, но молчит.

На глазах вдруг вскипают слёзы, она шёпотом произносит:
«Мне тебя не хватало, почему ты тогда ушёл?
Почему, когда сердце билось, ты меня беспощадно бросил?»

«Я надеялся, что так всем будет хо-ро-шо».

И гудки раздаются в телефонной трубке,
её берут под руки и ведут босиком на казнь.
Ей пытаются завязать глаза, она от себя убирает чужие руки,
встаёт к стене, поднимает голову...

Сразу видно: она сдалась.

И убийцы в парадной форме на неё направляют дула,
собираясь приказ исполнить, привести в исполнение приговор,
но судья резко вскакивает со стула,
и почти что кричит палачам:
«Стоп!»

Суд отменяет свои приказы, разрешает ей дальше жить,
и её отпускают, прощаются с ней у края какого-то рва.
Кто-то шёпотом спросит: «Её подтолкнуть, убить?»

Суд вздохнёт и ответит:
«Не нужно. Она мертва».