Последний боевой вылет

И, вроде, тихо все, и, вроде, нет никого.
Ах, какие горы – этого не отнять.
Рубят лопасти небо, ровно дышит движок.
- Штурман, сколько еще?
- Минут пять, командир.
Как пчела с медком под завязочку
Провизия гуманитарная.
Позади и чуть сзади, со мной за одно,
Еще два боевых – ну не странно ли?

Нами б взвод прикрыть,
Или кого разбомбить,
А мы, как сухогрузы, с тряпками.
И, вроде, тихо все, и, вроде, нет никого,
Но чует сердце, чует неладное.
Спасу нет – жара, пот со лба на бровь,
Солнце палит, броня накаляется.
- Впереди кишлак, второй, третий борт,
Приземляемся,
Приземляемся.

Улыбается во весь беззубый рот,
Он самый мудрый здесь, он – старейшина.
Снизошел Аллах, не зря молил его,
Лбом об землю бился, как бешенный.
Думает старик: ай да шурави,
Везучие, наверно, долетели-таки.
Выгружал десант мешки и тюки,
Ну и пустили пацанов полазить внутри.

И самый мудрый из них в знак благодарности
От афганского народа Panasonic дал,
А у меня с собой в постоянности
Кассета Аллы Пугачевой была.
Бортмеханик  мне:
- В нашей стрекозе
Переноска в салон не работает.
И я сел в другой и в другом полетел
С какой-то еле слышной тревогою.

Panasonic орет, надрывается:
«Арлекин, ах, Арлекин…».
И все-таки не зря сердце маялось,
Не зря холодный ветер дул в спину.
Знал беззубый гад, не догадаемся,
Что пацан на борт фугас протащит.
Догорало в нем одиннадцать ребят,
Восьмерым по восемнадцать, трое старше.

Словно в печень получил,
Я стоял и ртом хватал воздух.
В вертолете том лететь я должен был,
И что-либо менять уже поздно.
А ну, вылазь, земляк!
Закрой за мной фонарь!
Штурман, шлем надень, возвращаемся
И за ребяток тех, что погибли зря,
Посчитаемся!
Посчитаемся!

И, может, кто-то вдруг и назовет меня
Бессердечной и бездушной сволочью,
Но я спалил кишлак,
Весь спалил, дотла
И не чувствовал угрызений совести.
В те минуты я упивался
Уханьем летящих в цель огней,
И казалось мне, что я смываю грязь
С чумазых афганских полей.

Ну, вот и все, сынок, отлетался я,
Не видать мне боевых, как своих ушей.
Ах, сколько же еще нас осталось там –
Освободителей афганских земель?
Скольких в цинках без окошечка
Закапывал траурный эскорт?
А у скольких нет и колышка,
Как у тех, кого сожрал горящий борт.