Смех и насмешка

Разверзлось Солнце, залило округу плотным светом,
И полезли ото всюду веселые дневные существа.
Кое-кто с обетом, кое-кто с приветом,
Кое-кто без чувства естества.

Все вылезли и открыли лица счастью,
Все открыли лица свету,
Все открыли лица лету,
Улыбаясь с яркой страстью.

Жизнь кипит, спектакль идет,
Антракт нескоро, зритель не уйдет.
На сцене в диалогах сошлись чудные облака,
И говор легок их, походка их легка.

И принимают образы чудные,
И гласны сказки расписные.
Тут заяц с волком,
Лисица с толком,
Крестьянин с голодом,
Тут барин с холодом,
Король и шут,
И там, и тут.

Идет спектакль диалог за диалогом,
И предстает перед народом
Чудной Старик со странным гоготом,
И он хохочет, ногами он стучит,
И скромных зрителей пугает грохотом,
И зритель уж поди ворчит.
За ним на сцену выплыл Господин,
С высоким подбородком, осанкой нелюдим.
Презрение и жалость – взгляд его,
Улыбка на лице – печать его.

Старик смеется, пляшет и шумит,
Насмешкой Господин ему вторит.
Напрягся серый зритель, ждет войны,
Их взгляд горит, в нем нет вины.

Незрима битва безразличья и презренья,
И ни один не годен к покоренью,
Слышны журчащий смех и низкое шипенье –
Затмить – пустейшее стремленье.

И шли часы, гуляло время, бежало время.
Упало время, ушибло темя.
Устал Старик смеяться и терпеть насмешку,
И крикнул: «Всё в кучу, вперемешку».
И бросился к Насмешнику,
К надменному и гордому властьбы приспешнику.
И стал осанку щекотать,
И в ухо смехом громыхать.
И трясся Господин,
Терпел, лишь щурил глаз один.
Вдруг взрыв, залился смехом зал,
То Господин с собой не совладал,
Старик вдруг встал, встряхнулся,
К врагу он присмотрелся и презрением надулся.
Смеется Господин, Старик лицо с насмешкой держит.
Никто из них победу не одержит.
Ведь роли сколько не меняй,
И сколько ни искал ты жизни рай,
Сколь ни вертел людей мешок,
На месте и насмешка, и смешок.