Конец сезона...

                In articulo mortis...

                I.

 Болезнь и оболочкою бравада –
 вот формула недлительного ада –
 десятков несколько пробегов в пустоте
 сфероида не первого десятка –
 угла вселенной скромная лошадка,
 копящая частицы в решете.

 Живая плёнка, мыслящая смутно,
 собою изумляясь поминутно,
 как плесень покрывающая все
 высоты, щели, выступы, низины,
 сварливо заполняет магазины,
 несясь на месте белкой в колесе.

 Наш вид явился в мир, где он не нужен,
 и был вначале только чей-то ужин,
 но, засыпая часто натощак,
 так в раж вошёл, такой аллюр освоил,
 что всё, хоть относительно живое,
 едва дыша, попряталось в кущах.

 Блажен, кто посетил и тихо вышел,
 не дожидаясь обрушенья крыши,
 колеблемой жильцами средь плевков,
 как в детской резвости разученный треножник;
 дождался я – тачает корж сапожник.
 Довольно лжи. Довольно дураков.

                II.

 Но коннетабль, в кровь обмакнувши пальцы,
 злой порфиризм насытит, словно кальций
 упрямством хрупким хрустнувшую кость;
 свой алый знак не доблести, но гниды,
 оттиснет на насечке пирамиды,
 бормочет сухо: “Мартовские иды…”
 и тискает ротанговую трость.


                III.

 Побои. Вновь побои. И побои.
 Обои. Вечно тусклые обои.
 Нас двое. Но в одном живём. Обое.
 Не примеряясь. Не мирясь. С собою.

                IV.

 Тем не менее бриз
 так же влажен и пахнет медузой.
 Тем не менее жизнь,
 сколь ни длится, не станет обузой.
 Тем не менее смерть
 за кустами в засаде таится.
 И тем более твердь
 нас влечёт, как весною девица.


 Soundtrack: Сергей Прокофьев, Петя и волк, ч. 19, Дюймовочка.